Кросс-национальный количественный анализ отцовского вклада и уровня родственной заботы в современных постиндустриальных обществах на примере России, США и Бразилии

Актуальность темы исследования
Индустриализация и результирующая урбанизация
сопровождаются интенсивными процессами изменения репродуктивного
поведения человека, что является следствием продолжающегося в
общемировом масштабе демографического перехода (Капица, 1999; Mace,
2008). В результате этого в современном обществе быстрыми темпами
происходит структурная трансформация традиционной модели большой
расширенной семьи. Современная семья всё чаще определяется как
нуклеарная, что связано не только с раздельным функционированием
домохозяйств, но и с выраженными демографическими изменениями,
протекающими в постиндустриальных обществах (Вишневский, 2015). Эти
изменения прежде всего проявляются в существенном сокращении круга
ближайших родственников, родных и двоюродных братьев и сестёр. Уже
начиная со второй половины XX вв. происходит серьёзная редукция таких
семейно-родственных связей: молодежь и дети растут в малодетных семьях, а
совместное воспитание, предполагающее близкий психологический контакт с
братом или сестрой или несколькими сиблингами, становится редким
явлением, вследствие чего нивелируется родственная помощь сиблингов. При
этом двоюродных братьев и сестёр у современного поколения зачастую также
нет, или их количество сведено к минимуму. Частое отсутствие родственных
отношений с кузенами обусловлено тем, что процессы редукции семьи и
сокращение рождаемости начались еще в поколении родителей современных
детей или даже ранее. Ещё одной особенностью современной семьи явилось
увеличение временнóй дистанции между поколениями: в подавляющем
большинстве стран, совершающих демографический переход, возраст первых
родов у женщин продолжает неуклонно возрастать, а это означает, что
родительско-детская связь, а также межпоколенческие отношения бабушек и
дедушек с внуками слабеют пропорционально увеличению возрастной
дистанции между поколениями. В современных постиндустриальных
обществах разница в возрасте между родителем и ребёнком все чаще
соответствует естественному временному интервалу, характерному для
разницы в возрасте между внуками и прародителями в традиционных
обществах (Kramer, 2010). Родственные связи подвергаются еще одному
испытанию — увеличивающемуся психоэмоциональному разрыву между
поколениями, а также проявлением черт так называемого «цифрового
раскола» (Солдатова и Рассказова, 2017; Жеребин и Махрова, 2015).
Наблюдаемые в крупных постиндустриальных обществах резкие
процессы значительной функциональной и структурной перестройки
института семьи, традиционно выполнявшей основную роль воспитания
подрастающего поколения, как никогда объективируют давний и, казалось бы,
хорошо проработанный исследовательский предмет — родительско-детские
взаимоотношения и, в частности, тематику родительского вклада в ребёнка.
Актуализируются насущные задачи фиксации количественных изменений
материнской и отцовской доли заботы о ребёнке, появляется потребность в
анализе родственных вложений в подрастающее поколение в реалиях
высокоурбанизированных постиндустриальных обществ, в том числе и в связи
с возникновением новейших экологических вызовов современности (см.
Semenova et. al., 2021a; б).
Воспитание подрастающего поколения — одна из важнейших задач,
стоящая как перед родителями и широким кругом родственных и
неродственных членов расширенной семьи, так и перед всем обществом в
целом. Инвестиции в подрастающее поколение, в человеческий капитал во
многом определяют будущую судьбу молодых людей; при этом человеческий
капитал — это один из важнейших источников экономического роста всего
общества в целом и, можно без преувеличения сказать — это богатство нации
(Беккер, 1993). Как показывают многочисленные кросс-культурные
исследования, усилия воспитателей, учителей и родителей, направленные на
образование и развитие детей, на защиту и охрану их здоровья, на комфортную
домашнюю обстановку, на благоприятное социальное окружение во многом
определяют будущее благосостояние человека, его материальный достаток,
будущий социальный статус, уровень образования, а также оказывают
всестороннее влияние на дальнейшую судьбу человека в целом (Smith et. al.,
2011).
В диссертационной работе исследуются текущие процессы,
происходящие в семейных отношениях и влияющие на их структуру в
постиндустриальных обществах, прошедших второй демографический
переход. Наше исследование демонстрирует актуальный срез динамики
изменений противоположно направленных сил, представленных, с одной
стороны, сокращением и распадом внутрисемейных связей, территориальным
удалением друг от друга частей большой расширенной семьи, которая
служила главной опорой в воспитании подрастающего поколения, а с другой
— всё ещё актуальной потребностью в многоплановой помощи, касающейся
заботы о потомстве. Предлагаемое сравнительное исследование позволит
выявить структурные особенности и связи, присутствующие внутри
современной семьи и определяющие уровень родительско-родственных
инвестиций в рамках расширенной семьи.
Важное достоинство предлагаемого к защите исследования
современного института семьи и брака — кросс-культурный подход,
предполагающий масштабное сравнительное исследование современной
семьи и структуры родительско-родственного вклада в трёх крупных
постиндустриальных обществах: в России, США и в Бразилии.

Степень изученности темы

Гуманитарные и социальные дисциплины, и прежде всего педагогика,
социология и психология широко освещают проблематику внутрисемейных
отношений. Как первичные социальные образования и неотъемлемая часть
повседневной жизни людей, брак и семья на протяжении всей истории
вызывали интерес у исследователей, учёных и философов (см. Зритнева,
2019). Философские размышления на тему организации семьи и общества,
осмысление семейных и социальных ролей человека, нравственных
ориентиров брачно-семейных отношений прослеживаются у крупных
мыслителей ещё со времён античности (см. Лосев и Тахо-Годи, 1993).
Несмотря на то, что процесс научного познания феномена семьи и брака имеет
давнюю историю, изучение внутрисемейных отношений находится в
постоянном развитии и обновлении. Это касается и расширения темы, и
определения предметных областей науки, занятой вопросами семьи, и
уточнение понятийно-категориального аппарата, что отражается в
многогранном понимании объекта исследования.
Трудно перечислить все предметные области внутри дисциплин,
исследующих брак и семейные отношения. Между тем среди научных
направлений, анализирующих феномен семейной жизни, можно выделить
наиболее распространённые школы и дисциплины. В первую очередь, это
психология детско-родительских отношений (см. Выготский 1929, 1930,
1931), где особое место занимает этнографический подход И. С. Кона к
развитию ребёнка (см. Кон, 2003, 2000). Далее, ключевым по значению
предметом научной дисциплины, исследующей современный брак, является
психология супружества (см. Belsky, 1984; Bernard, 1974; Henderson, 2013;
Алешина и Волович, 1991; Алёшина и Борисов, 1989; Кован и Кован, 1988).
Существенное научное развитие за прошедшие два столетия получила
социологическая школа семьи, основателями которой считаются французский
исследователь Ф. Ле-Пле(й). Именно он впервые сделал семью центральным
объектом социологического анализа, и О. Конт, сторонник социологического
подхода к исследованию общественных явлений и процессов, согласно
которому семья — это основной посредник, существующий между человеком
и обществом, смягчающий воздействие общества на личность. В
отечественной социологии в 1990-е годы А. И. Антонов и В. М. Медков в
своих работах обосновали посредничество семьи как основную предметную
область социологии семьи. Социально-психологические исследования семьи
раскрывают основные феномены семьи как малой социальной группы (Обозов
и Обозова, 2000; Голод, 2008), а также образ жизни семьи и ее ценностные
ориентиры (Рассел, 2004; Вишневский, 1992; Преснякова-Осипова, 2013). При
этом стоит выделить междисциплинарные историко-психологические и
историко-демографические исследования эволюции семьи и брака (см.
Нефедов, 2005; Долгов, 2017; Рябов, 2000; Мухина, 2012; и другие).
Исторический анализ повседневности русской семьи, вопросы родительства и
материнства освещаются в работах Н. Л. Пушкаревой, в которых
анализируется положение женщины в семье, ее отношения с мужем и детьми,
имущественные и социальные права женщин различных исторических
периодов (Пушкарева, 1989, 1996).
В социальной антропологии и этнологии тематика изучения семейно-
родственных отношений представляет одну из центральных тем и является
своего рода визитной карточкой этих дисциплин (Артемова, 2011). До второй
половины XIX в. господствовала «патриархальная теория» семьи, по которой
именно такая форма семьи считалась исконной и незыблемой, проходящей
через все века, ячейкой человеческого общества (Ковалевский, 1939:
3). Начало историческому анализу первобытного общества положила
монография американского этнографа Льюиса Генри Моргана «Древнее
общество» (1877 г.). В дальнейшем, как пишет М. Ковалевский, с выходом в
1884 г. эпохальной работы Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной
собственности и государства», патриархальная теория получает жесточайший
удар, возникают идеи изначального промискуитета, группового брака, двух
последовательных ступеней в развитии родового строя: матриархата и
патриархата, — всё это находит широкое признание в науке того времени.
Идеи эволюционизма о постепенном развитии брака и семьи были
представлены в работах И. Бахофена, Дж. Мак-Леннана, Л. Моргана, Ф.
Энгельса, М. Ковалевского и других авторов.
В первой половине прошлого века и в его середине был сделан
значительный рывок в теоретическом осмыслении структурных основ систем
родства в широком круге обществ (см. Рэдклифф-Браун, Леви-Стросс и
другие). Массовое распространение получили лингвистические и
этнографические исследования терминологии родства, являющейся ценным
источником информации при анализе традиций семейно-брачных отношений.
Фиксация и классификация этой терминологии в значительной мере
способствовала реконструкции истории социальных и семейных институтов у
изучаемых народов. Классическим и уникальным в своём роде сборником
терминологии родства является монография классика культурной
антропологии Дж. Мёрдока, исследовавшего социальную организацию семьи,
родственную организацию и их влияние на взаимоотношения полов и брак с
применением методов математического анализа (Murdock, 1949). В 2003 году
монография «Социальная структура» вышла на русском языке в переводе А.
Коротаева.
В отечественной антропологии после долгой идеологической
монополии этнографический марксизм и идеи эволюционизма советского
периода подверглись переоценке и существенному переосмыслению в конце
XX в. Новая волна научной критики существенно отличалась от положений,
высказываемых противниками эволюционизма рубежа XIX — XX вв., в
частности, представленных в переведённых на русский язык работах датского
этнолога К. Старке, который доказывал изначальность патриархальной семьи
и моногамии (Старке, 1901). В постсоветской России прежде всего началось
преодоление «главного порока моргановско-энгельсовской схемы —
однолинейного эволюционизма», в пользу «…единства в многообразии и
многоликости форм, при однотипности сути…» (см. Артемова, 2004: 116).
Происходит тщательный анализ всей эмпирики наблюдаемой
этнографической реальности с акцентом на встречаемом в антропологическом
«поле» многообразии форм брачного поведения. Смена исследовательского
ракурса от общего к частному закономерно привела к ослаблению научного
интереса к анализу стадиальных форм развития общества. Тем не менее
многие этнологи и социальные антропологи продолжают сложившуюся
историческую традицию исследования особенностей локальных систем
родства и в наше время. В современной российской антропологической школе
огромный вклад в изучение родства внесли работы О. Ю. Артемовой. На
австралийском материале ей исследуется биосоциальный феномен родства,
который выступает в роли скрепляющего института в бесписьменных
культурах, именно в таких простых обществах родство может выступать
структурообразующим началом всей социальной жизни (Артёмова, 2007,
2011).
Институт этнографии (далее Институт этнологии и антропологии)
традиционно уделял много внимания изучению семьи и брака, как у народов
СССР, так и зарубежной Европы, Азии, Африки, Австралии, Северной,
Центральной и Южной Америки (см. С. Н. Абашин; М. А. Агларов; К. Д.
Басаева; И. В. Власова; Н.Н. Грацианская; Р. А. Григорьева; М. В. Золотухина;
Ю. М. Иванов; К. Кан Дэ; Г. А. Комарова; Т. В. Лукьянченко; Э. С, Львова; А.
И. Першиц; А. И. Пушкарева; Ш. А. Богина; О. А. Ганцкая; З. П. Соколова; А.
Е. Тер-Саркисянц; Е. А. Шервуд).
В то же время в российских исследованиях семейных отношений в
рамках этих дисциплин незаслуженно мало внимания уделялось
количественному анализу родительского и родственного вкладов и их
взаимному влиянию друг на друга в процессе воспитания подрастающего
поколения, в то время как в западных работах эта тема интенсивно
разрабатывалась в последние десятилетия (Du & Mace, 2018; Antfolk & Sjölund
2018; Yu еt. аl., 2017; Von Rueden, & Jaeggi, 2016; Sorokowski, et al., 2017).
Исследователи количественных показателей приспособленности,
прежде всего работающие в рамках дисциплин поведенческой экологии и
этологии, подчёркивали центральную роль вложений в воспитание
подрастающего поколения многочисленных родственных и неродственных
помощников (Burkart et al., 2017; Bogin et al., 2016.; Hofer et al.,2019; Bogin, &
Varea, 2020; Ben Mocha, 2020). Длительный период детства у человека,
продолжительная зависимость детей от старших родственников и родителей,
большие энергетические затраты, требуемые на выращивание и развитие
одного ребёнка, входят в число отличительных особенностей человека (Hrdy,
2006: 27). Предполагается, что в эволюционном прошлом человека именно
эти сверхвысокие затраты на воспитание подрастающего поколения стали
предпосылками развития таких ключевых наших качеств, как социальность,
сотрудничество и кооперация (Royle et. al, 2012: 339). Чарльз Дарвин в своей
книге «Половой отбор и происхождение человека» отметил, что родительская
забота представляет собой основу социального поведения человека (Darwin,
1871). Таким образом, родительская забота и родственное помощничество
могут служить важнейшим этапом в эволюции сложных социальных обществ,
в первую очередь у видов с совместной заботой о потомстве.
Понятиям «родственная забота» и «совместная забота о потомстве»
посвящена бóльшая часть представленной диссертационной работы.
Теоретическое же объяснение эволюционных основ помощи родственников
основывается на теории родственного отбора (англ. «kin-selection»),
представляющей фундамент эволюции социального поведения. Впервые
термин родственный отбор ввел Мейнард Смит (Maynard Smith, 1964: 1145—
1147). Важнейший вклад в понимание теории родственного отбора внесли в
разное время два великих биолога: Рональд Эйлмер Фишер (Fisher 1915, 1930)
и Уильям Гамильтон (Hamilton, 1964). Модели совместной заботы о потомстве
включают в себя понятие родственной помощи (родственной заботы). Такие
модели были первоначально разработаны для описания поведения
родительской заботы у некоторых насекомых, птиц и млекопитающих (Brown,
1974, Emlen, 1991, Skutch, 1987, Solomon & French, 1997).
Количественный сравнительный анализ уровня родственного
помощничества в контексте совместного воспитания потомства —
относительно новый исследовательский подход в антропологии. Впервые
термин «совместная забота о потомстве» в антропологию введён в 1988
году в исследовании П. Тюке (Turke, 1988), в котором была произведена
первая количественная оценка влияния присутствия помощников
нерепродуктивного возраста на приспособленность матери и на количество
рождённых ею детей.
Появление нового исследовательского подхода было продиктовано
успехами в социобиологии, этологии и генетике середины прошлого столетия
и в целом отвечало потребностям и задачам развития научного знания этого
периода. В результате в антропологии второй половины XX в., главным
образом на Западе, произошло активное внедрение методов, ориентированных
на исследование фундаментальных основ жизни, на познание человека как
части единой структуры «природа — человек — общество». При этом сугубо
социальные и гуманитарные проблемы и процессы все чаще стали
анализироваться путём обращения к естественным наукам, внутри которых
человек представляется своего рода продуктом антропогенеза — части
единого эволюционного процесса жизни на Земле. В частности, в
антропологию внедряются количественные методы оценки доли
генетического родства (Гамильтон, 1963), происходит переосмысление
базовых причин альтруистичного поведения и взаимопомощи в контексте
семейных взаимоотношений, анализируется доля родительских вкладов
каждого из родителей; вводится понятие родственного отбора (Maynard Smith,
1964: 1145—1147), задавшего теоретические рамки для определения весовой
доли участия родственников в каждом конкретном случае проявления
родственно-родительской заботы и помощи.
На сегодняшний день накоплен обширный пул теоретических и
эмпирических работ этнологов и антропологов, исследующих модели
совместной заботы о подрастающем поколении и родственной помощи у
человека в различных культурных контекстах (Lahdenperä, 2004, Leonetti et al.,
2005; Voland & Beise, 2002, Sear et al., 2002, Kramer, 2010). В представленной
работе нами использованы прежде всего теоретические соображения
эволюционного антрополога Карен Крамер (Kramer, 2004, 2005, 2006, 2007,
2009). Она специализируется на изучении эволюции социальных основ
общества, исследует модели совместной заботы о потомстве у человека, а
также изучает родительство и детство в разных культурных контекстах
(Kramer, 2010: 417—436). В построении аналитических выводов в
представленной работе мы пользовались также опубликованными
материалами американского антрополога и приматолога Сары Хрди. Вопросы,
освещаемые ею в многочисленных публикациях и монографиях (Hrdy, 2007,
2009), затрагивают темы материнства, родительской заботы и родственной
помощи. В 2001 году вышла её книга «Мать и другие», в которой С. Хрди
уделяет особенное внимание вопросу совместной заботы о потомстве у
человека. По её мнению, семейные связи и совместная забота о потомстве
представляют характерные особенности социального устройства семьи и
общества у нашего вида; предположительно эти социальные и
репродуктивные адаптации появились в эволюционном прошлом человека
ещё в эпоху плейстоцена (Hrdy, 2000, 2005, 2007).
Хотя количественные исследования совместной заботы имеют большую
общественную и социальную значимость, в российской науке лишь
ограниченное количество работ поднимает эту тематику. В отечественной
антропологии значительный научный вклад в понимание эволюционных
составляющих структуры брачных отношений, родительского вклада и
расстановки половых ролей внесли работы М. Л. Бутовской (Бутовская, 2004;
Бутовская и др., 2010; Бутовская 2011; Бутовская и Буркова 2011; Бутовская и
др. 2012; Weisfeld et al., 2011; Weisfeld et al., 2012; Dillon et.al., 2014;
Butovskaya et.al., 2009; Butovskaya & Smirnov, 2005; Butovskaya et.al., 2017;
Butovskaya, 2012; Conroy-Beam et al., 2019). М.Л. Бутовская одна из первых в
отечественной антропологии представила понятия пола и гендера как
комплексный биосоциальный феномен. В обобщающей монографии 2013 года
«Антропология пола» М.Л. Бутовской показана специфика мужского и
женского поведения в традиционных обществах, даны теоретические
предпосылки стратегий сексуального и родительского поведения (Бутовская,
2013). Дизайн представленного диссертационного исследования строится на
теоретическом и эмпирическом фундаменте указанных выше работ.
Традиционно предполагалось, что изучение эволюционных основ
репродуктивного поведения, включая стратегии брачного поведения и
родительства, а также помощничества, следует проводить среди
представителей стратифицированных и нестратифицированных
доиндустриальных обществ. Антропологи, этологи и эволюционные
психологи второй половины XX — начала XXI вв. собрали впечатляющие
полевые материалы в поддержку теорий репродуктивного успеха (Mulder.
1989; Mace, 1996; Mace & Sear, 1997; Scelza, 2011; Llaurens et al., 2009),
значимости родительского и родственного вкладов для выживания потомства
(Lancaster, 1997; Gibson & Sear, 2010; Crittenden & Marlowe, 2008; Kramer,
2010; Meehan, 2008; Meehan, 2009; Hawkes et al., 2018; Page et al., 2019). Другим
значимым источником послужили исторические документы, переписи и книги
регистраций браков и рождений (Jamison et al., 2002; Boone 1986; Voland et al.,
1997).
По большей части, «запаздывание» с количественными исследованиями
родительских вложений в современном обществе было связано с тем фактом,
что в 1980-х годах в среде этологов и эволюционных антропологов стали
преобладать научные представления о том, что поведение человека неизбежно
вступает в противоречие с современной окружающей средой (Confer et al.,
2010; Deaner & Winegard, 2013, Geher, 2013; Tooby & Cosmides, 2015; Van Vugt
et al., 2008). Предполагалось, что последние культурные изменения были
слишком стремительными и генетическая эволюция отстала от быстрых
темпов изменений окружающей среды. Резкие антропогенные трансформации
окружающей цивилизованного человека действительности привели к
несоответствию между имеющимися древними адаптациями человека и
современными промышленными средами (Stulp et al., 2016). Указанные
теоретические взгляды часто присутствуют в работах эволюционных
психологов, постулирующих, что различия между эволюционными
поведенческими механизмами у человека, развившимися в эпоху плейстоцена,
и запросами окружающей среды периода «пост-плейстоцена», и тем более
современным постиндустриальным миром, непреодолимо глубоки. Это
несоответствие может проявляться как своего рода рассогласованность между
нашей психологией, являющейся продуктом адаптации к древним условиям
окружающей действительности, и вызовами современного мира. В результате
подобные глубокие несоответствия служат частым источником
неадаптивности поведения людей современности. В рамках такого подхода
теоретические положения классической дарвиновской концепции о
приспособленности зачастую признаются неприменимыми к моделям
репродуктивного поведения современного человека. Согласно такой точке
зрения, высказываемой эволюционными психологами, особенности
репродуктивного поведения, структура семьи и распределение родительского
вклада между её членами в современных обществах не подлежат анализу с
позиций классического представления об адаптивном поведении внутри
научной парадигмы естественного отбора, а значит, анализ этих важнейших
процессов должен быть по большей части направлен на феноменологическое
изучение психологических аспектов репродукции современного человека
(Stulp et al., 2016). На практике такой подход реализуется преимущественным
переходом самого предмета исследования (родительско-родственного вклада
в подрастающее поколение) под протекторат эволюционной психологии и
психологии в ее классическом виде.
Между тем, ряд исследователей не торопится отбрасывать саму идею
естественного отбора и его присутствие в современных постиндустриальных
обществах. Были высказаны теоретические предположения, что естественный
отбор мог даже усилиться со времени появления сельского хозяйства, и
прежде всего за счёт выраженного культурного сдвига (Cochran and
Harpending, 2009; Stulp et al., 2016). Как известно, важные мутации возникают
редко в небольших популяциях; поэтому в ранней истории человечества могли
требоваться тысячелетия для того, чтобы такие полезные мутации возникли и
закрепились в генофонде Homo sapiens. Но как только популяции стали
достигать эффективных размеров, полезные мутации могли появляться все
чаще (Cochran & Harpending, 2009). Рост популяции мог способствовать
возникновению и новых идей, а также быстрому обмену этими культурными
достижениями, что значительно изменяло окружающую действительность
человека. Преображённый человеком мир неизбежно создавал новые факторы
давления естественного отбора на него самого. Наиболее значительные
воздействия этой новой среды происходили совместно с изменением
пищевого рациона человека. А всё увеличивающаяся плотность популяции, с
одной стороны, и процесс одомашнивания животных, с другой, совместно
могли привести к масштабированию сил отбора посредством появления новых
инфекционных заболеваний, часто протекающих в форме эпидемий в
густонаселённых частях света (Cochran & Harpending, 2009).
Между тем не только физиология человека могла подвергаться
значительному влиянию естественного отбора последних тысячелетий, но и
поведение людей в новых условиях оседлой жизни земледельца, вероятно,
испытывало воздействие новых факторов окружающей действительности
(Woodley, 2017). По мнению некоторых исследователей, во время голоцена в
антропогенезе могли происходить ускоренные процессы отбора (Cochran
& Harpending, 2009), что могло, безусловно, сказаться на всех сферах
поведения человека, в том числе и на репродуктивном поведении (Beauchamp,
2016; Conley et al., 2016; Kong et al., 2017; Woodley of Menie, Schwartz et al.,
2016).
Эмпирические работы последних лет, анализирующие
наличие естественного отбора в современных постиндустриальных
обществах, подтверждают присутствие направленного отбора на различные
физиологические черты современного человека, включающие такие
характеристики как: уровень холестерина, уровень артериального давления,
возраст первых родов и средний рост (Byars et al., 2010; Stearns et al., 2010;
Stulp et al., 2012, 2015).
Таким образом, в поведенческой экологии многими признанными
специалистами обосновывается состоятельность эмпирической оценки
репродуктивного поведения человека в доиндустриальных и современных
постиндустриальных популяциях, так как анализ количественных показателей
рождаемости позволяет лучше оценить экологические сигналы, влияющие на
принятие различных репродуктивных решений, независимо от того,
оказывается ли это решение адаптивным или неадаптивным в долгосрочной
перспективе. Утверждается, что если приспособленность не будет
подвергаться достоверной оценке, то идея о том, что поведение в
постиндустриальном мире является по своей сути неадаптивным, окажется
ничем не подкреплённым предположением (Stulp & Barrett, 2016).
Современные эволюционные и поведенческие экологи настаивают на
внедрении в качестве оценок репродуктивного поведения более конкретных
измерений поведенческих актов, потенциально влияющих на индивидуальную
приспособленность, и призывают не ограничиваться исключительно
теоретическим предположением о незыблемости присутствия таких различий
между предполагаемым миром предков плейстоцена и современными средами
обитания (Smith et al., 2001; Zuk, 2013).
Следует признать, что в последнее десятилетие наблюдается заметный
рост числа эмпирических исследований родственного и родительского вклада
как в исторических популяциях недавнего прошлого, так и в
постиндустриальных обществах. Наиболее значимые исследования последних
лет основаны на изучении исторических записей, а также демографической
информации, которая включает, помимо прочего, статистику выживаемости
внуков в присутствии прародителей. Считается, что исторические популяции
в наибольшей степени советуют задачам анализа родственного вклада, так как
на результаты выживаемости детей в прошлом не оказывали влияние
современная медицина и контрацепция. Использование исторической и
демографической информации позволяет применить наиболее объективные
методы оценки влияния прародителей на выживание внуков, такие как жизнь
или смерть. На сегодняшний день имеются многочисленные исследования
родственной заботы, проведённые в различных обществах, которые
подтверждают взаимосвязь присутствия бабушки в семье и её последующее
позитивное влияние на снижение детской смертности и рост рождаемости у
потомков в нескольких поколениях. Например, метод исторического
демографического анализа позволил проанализировать уникальные базы
демографических данных по нескольким поколениям в Швеции (Nettle et al.,
2013; Goodman et al., 2012). В результате этого анализа было обнаружено
негативное влияние большого количества детей, воспитываемых в одном
домохозяйстве, на социальный статус потомков: внуков и правнуков, у
которых фиксировался относительно низкий уровень образования. К похожим
выводам пришли и британские исследователи (Lawson & Mace, 2010).
Предполагается, что присутствие нескольких братьев и сестёр в семье
ассоциировано со значительным сокращением времени родительского
внимания, уделяемого каждому ребёнку в отдельности. Другое исследование
этих авторов 2011 года показало, что даже в стране с бесплатным
образованием и медицинским обслуживанием дети из многодетных семей
ниже ростом по сравнению со сверстниками из малодетных семей, при этом у
первых фиксировался так же более низкий уровень успеваемости в школе.
Такого рода конкуренция между братьями и сёстрами присутствует даже в
более значительных масштабах в наиболее обеспеченных семьях в
экономически развитых странах (Lawson & Mace, 2011).
Огромное значение приобретают генетические исследования последних
лет, проводимые как с целью оценки полезности родственного и
родительского вклада, так и для составления объективной картины
сексуального поведения человека в современных и исторических популяциях.
Эти исследования, как правило, проходят с привлечением большого
количества добровольцев, предоставляющих свои генетические данные;
параллельно проводится масштабная архивная работа по составлению
родословных жителей исследуемой местности. В этих случаях анализируемая
база данных исчисляется тысячами родственных пар из общих семейных
групп однофамильцев, на основе ДНК которых ведётся поиск и фиксация
фактов внебрачных беременностей в истории таких семейных линий. В
результате данных изысканий были получены свидетельства о
превалирующей системе моногамных брачных отношений в целой серии
исторических обществ, где процент внебрачных беременностей по расчётам
генетиков составил лишь порядка ~1% (Larmuseau et. al., 2016, 2019), что
означало на практике высокую степень кооперации двух полов в
предоставлении родительского вклада.
С другой стороны, исследовательские подходы, основанные на опросе
современного населения, дают возможность фиксации более тонких различий
в уровнях родительской и родственной заботы. И хотя методы анкетирования
и опросов респондентов могут иметь некоторую степень субъективности, так
как испытуемых просят оценить заботу родственников на основе
воспоминаний детства, сегодня становится всё более очевидно, что
исследовательская практика применения опросов выросших детей более
эффективна для выявления разницы инвестиций в ребёнка, чем опрос самих
родителей, бабушек и дедушек, так как последние склонны давать социально
одобряемые ответы (Hoffman, 1980). В то же время в многочисленных работах
в западной и отечественной психологии из фокуса исследования зачастую
исчезает сам респондент, а исследовательские методы, основанные на
опросах, концентрируются вокруг позиции родителя, его субъективного
понимания и представления о том, как «должна» выглядеть семья, ее
структура, какими «должны» быть вложения различных членов семьи в
воспитательный процесс, что, безусловно, вносит определённую долю
претенциозности в такие опросники (например, Безрукова и Самойлова, 2019;
Шевченко, 2015; Римашевская, Малышева и Писклакова-Паркер, 2017). В
частности, один из крупнейших отечественных информационных ресурсов,
включающий ответы более 297 тысяч респондентов из России «Российский
мониторинг экономического положения и здоровья населения» (РМЭЗ),
главным объектом исследования родительского вклада в опроснике указывает
взрослого респондента, донора такой заботы, а не реципиента.
Исследовательский ракурс, ориентированный на ребёнка,
представляется наиболее объективным, исходя из требований соблюдения
критерия репрезентативности выборки, по которому, результаты, полученные
при исследовании экспериментальной выборки, должны соответствовать
социально-демографическим характеристикам генеральной совокупности.
Однако в многочисленных исследованиях родственной заботы и отцовства в
качестве респондентов зачастую выступают сами отцы или родственники, что
автоматически выраженно снижает репрезентативность выборки, так как в ней
по объективным причинам не присутствуют те отцы или те бабушки и
дедушки, которые на момент проведения опроса не контактировали с семьёй
и ребёнком, в том числе и те биологические отцы, которые участвовали
исключительно только в процессе зачатия ребёнка, или же те прародители,
которые могли прекратить свой родственный вклад еще во время взросления
поколения родителей у опрашиваемого респондента или уйти из жизни в силу
возраста или по другим причинам.
Стоит помнить, что отцовский вклад может быть существенно снижен
(или абсолютно элиминирован) в любой момент времени роста, развития (в
том числе в период пренатального развития) и взросления ребёнка, а
значимость присутствия вложений отца (в том числе экономических и
ресурсных вложений, а также участия отца в поддержке и продвижении детей
по социальной и общественной лестнице) не теряет своей актуальности ни для
подростка, ни для юноши и девушки, ни для уже взрослого человека (Mace,
2008).
Таким образом, опросы, ориентированные на отцов, безусловно
превосходны, как инструмент сиюминутной фиксации событийного
взаимодействия ребёнка и родителя по «горячим следам», тем не менее, такой
исследовательский ракурс не позволяет выявить один из самых злободневных
аспектов современного отцовства — абсолютную утрату отцовских вложений
в ребёнка на одном из этапов взросления последнего. По данным федеральной
службы государственной статистики РФ за первое полугодие 2017 года на
1000 человек было заключено 4,9 брака, количество разводов при этом — 4,1,
что составляет 83,67 % от числа заключённых браков в этом временном
интервале1. Л. С. Ржанцина в монографии 2012 года указывает, что в
международном рейтинге Российская Федерация занимала в указанном году
лидирующие позиции по разводимости среди развитых стран; в процентном
выражении уровень разводов в РФ в 2 раза выше, чем в странах Европейского
союза (Ржаницына, 2012). За последние десятилетия успехи всей
социологической школы семьи, как и усилия психологов, работающих на
местах, на общенациональном уровне не привели ни к каким позитивным
сдвигам в области укрепления брачных отношений, если не сказать жёстче:
институт семьи слабеет, а «…коэффициент разводимости на протяжении
последних 80 лет неизменно растёт. При этом самыми благоприятными
периодами были 40-е и 50-е года XX века. Пик расторжения пришёлся на
начало 2000-х годов. Он составил 5,9».2
Удручающие статистические данные указывают на явные признаки
присутствия застарелого кризиса теоретического и методологического
подходов в дисциплинах, специализирующихся на вопросах семейного уклада
и воспитания подрастающего поколения. Ряд исследователей заявляют о
практическом отсутствии работы по укреплению института семьи (см.
Абушева и Шамилев, 2013). Для отечественных исследователей это должно
служить сигналом к внедрению передовых научных подходов, в том числе
основанных на ко́мплексном, междисциплинарном анализе сложившейся
ситуации в современной семье.
Объектом нашего исследования является родительский и родственный
вклад в подрастающее поколение.
URL: https://rosstat.gov.ru/free_doc/new_site/rosstat/smi/prez_love0707.pdf, дата обращения: 26.10.2020. URL: https://rosinfostat.ru/braki-razvodi/#i-10 , дата обращения 26.10.2020.
Предметом исследования являются взаимосвязи внутри расширенной
трёхпоколенной семьи, возникающие в процессе совместной заботы о детях.

Цели и задачи

В рамках представленной работы мы намерены количественно
проанализировать участие в процессе воспитания различных членов
расширенной семьи: матери, отца, прародителей по обеим сторонам родства и
старших сиблингов. Анализ условно охватывает период между 1994 и 2010 гг.
(средний возраст респондентов на момент опроса составил M = 24.96; медиана
Me = 21 года; по медиальным значениям детство от 0 до 12 лет у большинства
респондентов прошло в период с 1998 по 2010 год).
Помимо этой ключевой исследовательской цели, мы ставим ряд
сопутствующих целей:
• Анализ родственного и родительского вклада с позиции
индивидуальных экономических возможностей исследуемой семьи.
Теория предсказывает, что различия в родительских инвестициях могут
быть объяснены экономическими факторами (см. Backer 1993; Mace
2008; Lee 2003; Stulp 2016; Sear 2016), а именно, недостаточностью
ресурсного обеспечения семьи. Другим словами, бедность может иметь
негативное влияние на уровень родительско-родственных инвестиций.
• Эмпирический анализ присутствия родственной помощи с учетом
стороны родства бабушек и дедушек в современном
постиндустриальном обществе исследуемого периода в трех культурах.
• Изучение фактора достоверности (неопределенности) отцовства как
важного механизма, влияющего на снижение уровня родительских
инвестиций отца (Bellis et al. 1993; Euler & Weitzel 1996; Schlee &
Kirchengast 2015; Simmons et al. 2004; Anderson 2006; Voracek et al. 2008).
При этом мы предполагаем, что фенотипическое сходство ребенка и
отца может выступать своего рода гарантом уверенности в
биологическом родстве, а значит и положительно влиять как на
отцовские инвестиции в ребенка, так и на инвестиции патрилинейных
родственников.
• Проведение сравнительного исследования родительских инвестиций
отца и матери. Согласно представленным в теоретическом обзоре
работам, конфликт полов предполагает комплементарность в размерах
вкладов обоих родителей. Особый интерес предстоящего исследования
состоит в сравнительном анализе отцовских вкладов в трех культурах.
Поскольку в российском обществе присутствует выраженный дисбаланс
в количестве мужского и женского населения, родительский вклад отцов
и брачных стратегий мужчин в целом подвержены трансформации, при
которых мужской родительский вклад может снижаться.

Задачами исследования являются:

1. Разработка опросника и шкал, позволяющих произвести измерения
интересующих нас параметров.

2. Представление конечного варианта опросника на русском, португальском и
английском языках, с использованием процедуры обратного (реверсивного)
перевода, обязательной для психологических и социальных исследований в
различных языковых контекстах.

3. Сбор эмпирических данных в трех культурных контекстах
преимущественно посредством онлайн-форм, распространяемых в Интернет.
Привлечение респондентов с использованием информационных объявлений в
университетской среде, так и через общественные развлекательные
платформы, и в популярных социальных сетях.
4. Анализ эмпирического кросс-культурного материала с использованием
современных методов многомерного статистического анализа и анализа
корреляционных структур в рамках новой, но уже получившей признание
техники моделирования структурными уравнениями с применением
программных пакетов Lavaan (Rosseel, 2014) и Lme4 (Bates &Douglas, et. all.,
2018) на языке R.

5. Обобщенная всесторонняя оценка полученных статистических результатов.

Научная новизна

В мировой антропологической науке современные постиндустриальные
общества в отличие от традиционных получили недостаточно
исследовательского внимания (Sear et al., 2007) в контексте эволюционной
интерпретации репродуктивного поведения людей. При этом на протяжении
длительного времени большинство работ в антропологии и эволюционной
экологии, посвященных вопросам изменения репродуктивного поведения
современного человека, оперировали по большей части исключительно
теоретическими доводами и концепциями при объяснении происходящих
внутрисемейных структурных трансформаций (см. Boone & Kessler, 1999, Hill
& Reeve. 2005, Rogers, 1990). Представленная работа частично восполняет этот
пробел и представляет анализ эмпирических количественных данных и оценок
характера взаимодействия членов семьи в контексте воспитательного
процесса подрастающего поколения в современных постиндустриальных
обществах.
В работе применён междисциплинарный подход, прежде всего
ориентированный на научные парадигмы синтетической теории эволюции
(СТЭ), что позволяет автору исследовать динамику репродуктивных решений
населения не только с точки зрения протекающих социальных изменений в
постиндустриальных обществах, но и с позиций универсалистских
биосоциальных процессов. В результате проведённого исследования нами
обнаружено и показано, что независимо от культурного контекста, родители и
прародители демонстрируют значительный уровень фаворитизма к
воспитываемым детям на основании черт фенотипического сходства между
родителем и ребёнком. Мы предполагаем, что обнаружение общих черт в
моделях родительского и родственного поведения во всех исследуемых
культурных контекстах, может свидетельствовать об универсальности
паттернов репродуктивных поведенческих ответов на признаки
фенотипического сходства. Такие универсалии по всей видимости не
подлежат серьёзной внешней культурной и социальной корректировке.
В многочисленных социогуманитарных исследованиях неоднократно
подчёркивался позитивный культурный сдвиг и изменение специфики
современного отцовства, возникновение культурного идеала «нового» или
«вовлеченного» отца, участвующего в домашней работе и уходе за детьми (см.
Lengersdorf & Meuser, 2016; Johansson & Andreasson, 2017; Гусенко, 2019).
Между тем в представленном диссертационном исследовании автором было
показано отсутствие положительной динамики в участии отцов в заботе о
детях и низкая эффективность принимаемых общественных и
государственных мер в этом направлении, что отражается в зафиксированных
автором существенно более низких уровнях отцовского родительского вклада
россиян по сравнению с уровнями участия отцов из двух других
исследованных культурных контекстов. Благодаря применённой методике
сравнительного количественного анализа автор выявил объективное
состояние отцовства в нашей стране. Такие количественные методы оценки
часто недооцениваются в аналитических отчётах и исследованиях
гуманитарной и социальной направленности; лонгитюдные методы анализа
и/или кросс-культурные количественные сравнения реальных показателей
родительских трудозатрат, а не декларируемые в подобных отчетах намерения
родителей, либо не применяются вовсе, либо «тонут» под грузом
теоретических рассуждений о прогнозируемых позитивных культурных
сдвигах в наступающей парадигме «нового» отцовства в российском
обществе.
Применение методов кросс-национального количественного
сопоставления изучаемых обществ позволило автору представить реальную
картину расстановки сил в российской современной семье с крайне низким
участием отца в воспитании, несмотря на все прилагаемые усилия, в том числе,
и меры, применяемые на государственном уровне (см. Кодекс законов о труде
РФ от 22 декабря 1992 г., ст.167; Трудовой кодекс РФ 2001 г. с учётом
изменений и дополнений от 7 июня 2013 г., ч. 3, ст. 256) .
Теоретический материал, приводимый автором в работе, указывает на
ключевой с позиций биосоциального научного знания фактор дисбаланса
полов в популяции, участвующий в формировании культуры такого низкого
отцовского вклада в нашем обществе. Исходя из представленных
теоретических доводов, значительный авторский научный вклад в
проблематику внутрисемейных отношений заключается в новаторском
междисциплинарном подходе, практически отсутствующем на сегодняшний
день в российском научном дискурсе, хотя именно в нашей стране фактор
присутствия длительного дисбаланса полов должен был быть
проанализирован со всей серьёзностью.
Полученные в работе выводы являются приращением научного знания в
сфере семейных отношений, они выявляют базовый набор тех трудностей, с
которыми сталкивается современная семья с детьми.
К прорывным методологическим шагам, представленным в данном
исследовании, можно с уверенностью отнести гармоничный
исследовательский дизайн, при котором сравнение внутрисемейных
отношений и родительско-родственного вклада было проведено среди трех
крупнейших постиндустриальных национальных единиц, сопоставимых как
по численности населения, так и по темпам демографических изменений
внутри них; в то же время каждая из исследуемых культур обладает
определённой спецификой происходящих в ней изменений. Выраженная
территориальная удалённость, существенные языковые барьеры, низкая
миграционная динамика населения трёх стран — в совокупности эти факторы
оказываются серьёзным аргументом в пользу универсальности обнаруженных
в нашем исследовании общих биосоциальных процессов, так как
вышеназванная географическая дифференциация исследуемых стран
предполагает низкий процент заимствований моделей семейно-брачного
поведения.
Автор видит новизну полученных результатов в том, что обширный
эмпирический кросс-культурный материал был проанализирован с
использованием современных методов многомерного статистического
анализа и анализа корреляционных структур в рамках новой, но уже
получившей признание техники моделирования структурными уравнениями.
Предыдущие антропологические исследования, не имея в арсенале методов
агрегации данных с последующим анализом казуальных связей, получали
разрозненные оценки взаимовлияния каждой из сторон большой расширенной
семьи на воспитательный процесс. Метод SEM позволил автору охватить все
основные пути связи между участниками воспитательного процесса.
Благодаря применению этой современной статистической методики,
диссертационная работа и результаты, полученные в ней, представляют
фактически первый комплексный научный анализ структуры семьи и
взаимоотношений множества сторон внутри неё.

Методология

В работе использованы широко применяемые в этологии человека и
эволюционной психологии методики, основанные на принципах кросс-
культурного и кросс-национального сравнительного статистического анализа
количественных показателей ряда поведенческих черт и личностных
характеристик, в частности, был проанализирован уровень родительского
вклада и родственного помощничества. Применение методов кросс-
культурного и кросс-национального сопоставления изучаемых
биосоциальных процессов кардинальным образом расширяет горизонты
научного поиска и может способствовать получению неординарных
исследовательских результатов.

Материалы и методы

Материалом для настоящего исследования послужили данные
анонимного, анкетного онлайн опроса, проведённого в 2019 году в трёх
культурных контекстах: в России (N= 302), Бразилии (N = 603), и в США (N=
315).

Бразилия. Данные были собраны в два этапа. На первом этапе выборка
была получена у студентов национального университета Сан-Паулу, в штате
Сан-Паулу, Бразилия. Вторая часть выборки была собрана у студентов
колледжа федерального университета Эспириту-Санту в штате Эспириту-
Санту, в Юго-Восточной части Бразилии.

Россия. Данные собирались в режиме онлайн посредством платформы
Google Forms преимущественно у студентов МФТИ и РГГУ. Участники были
приглашены через серию объявлений в российском сегменте интернета через
социальную сеть VK.

Соединенные Штаты Америки. Данные были собраны
преимущественно в двух штатах: в Аризоне и Калифорнии. Выборка из штата
Аризона была собрана у студентов университета Аризоны в Тусоне.
Калифорнийская выборка была собрана у студентов колледжа университета
Редлендса в г. Редландс, штат Калифорния.
Все участники исследования получили уникальные идентификаторы с
целью обеспечения полной анонимности личности респондента. Студенты и
участники в России и в Бразилии не получали компенсации, тогда как
студенты в Аризоне и в Калифорнии получали компенсацию за участие в виде
оценок за тематические курсы.
Репрезентативность выборки удовлетворяет основным критериям
проводимого исследования.
В программу опроса вошли следующий разработки и шкалы:

Опросник «Родительский и родственный вклад» (Приложение 1)
впервые был разработан и внедрен в 2017 году в магистерской работе О. В.
Семеновой «Родственный вклад в воспитание детей: российская специфика»
(Семенова, 2017).
Текущая версия опросника была дополнена шкалой сходства между
родителями и ребёнком. Для оценки степени фенотипического сходства
между ребёнком и родителем наша исследовательская команда разработала
шкалу из 5 пунктов (Semenova, Figueredo, Tokumaru, Pereira, Lucci, Salmon,
Butovskaya, 2019).
В итоговый опросник также вошла шкала экономических параметров,
состоящая из 10 вопросов, которая была заимствована из опросника «Ранние
средовые влияния» (англ. «Early Environment Questionnaire»; Black & Gable,
2012). Особое место в нашем исследовании отведено анализу и сравнению
отцовского родительского вклада в трёх культурах. С этой целью итоговый
опросник дополнен шкалой родительских усилий отца (Cabeza de Baca,
Figueredo, & Ellis, 2012). Эта шкала была сформирована для оценки
относительной частоты действий по родительскому участию в важных
аспектах воспитательного процесса в детстве респондента. Элементы данной
шкалы представляют вопросы, характеризующие эмоциональную и
функциональную поддержку ребёнка, в том числе и через выполнение
стандартных родительских задач, предполагающих разную частоту от раза в
день или в неделю (например, такие как приготовление пищи для ребёнка,
встреча ребёнка из школы) до редких функциональных обязанностей, таких
как обучение ребёнка вождению автомобиля или знакомство ребёнка с
мировой литературой или политикой. Частота выполнения всех этих заданий
после стандартизации полученных баллов суммируется для определения
общего количества родительских усилий, приложенных родителем. В
предыдущих исследованиях показана высокая надёжность и внутренняя
согласованность вопросов указанной шкалы (Cronbach’s α = .98; Sotomayor-
Peterson, Marcela, et al., 2013).
Все вопросы итоговой анкеты (Приложение 1) были переведены и
адаптированы с учётом культурной специфики к языку каждой страны с
использованием стандартной процедуры обратного перевода для кросс-
культурных исследований (Brislin, 1970).
Статистический анализ проведен с использованием следующих
методов: дисперсионный анализ, линейная регрессия с одной независимой
переменной, расчёт ожидаемых значений с применением метода
распределения Хи-квадрата и Т-критерием Стьюдента.

Расчёты проводилась с использованием программы SPSS, а также с
применением методов общих линейных моделей посредством программного
пакета «Lme4» в программной среде R.
Чтобы проследить весь спектр изучаемых взаимодействий внутри семьи,
мы реализовали моделирование структурными уравнениями (SEM).
Моделирование структурных уравнений (SEM) является одним из наиболее
быстро развивающихся статистических методов в эволюционной психологии
и поведенческой экологии. В традиционных структурных уравнениях
отношения между переменными — то есть их линейные
коэффициенты оцениваются одновременно в одной дисперсионно-
ковариационной матрице. Указанный метод представляет собой весьма
серьёзное развитие многих методов многомерного анализа. Именно здесь
получили естественное развитие и были объединены множественная
регрессия и факторный анализ. Основными задачами, для решения которых
используются структурные уравнения, являются причинное моделирование
или анализ путей связи, при проведении которых предполагается, что между
переменными имеются казуальные взаимодействия. При этом осуществляется
проверка гипотез и подгонка параметров казуальной структурной модели,
описываемой линейными уравнениями. Метод предоставляет новый способ
изучения и количественной оценки взаимосвязей в разнообразии
взаимодействий различных систем, что позволяет исследователям
потенциально воспроизводить сложные объекты взаимодействий в
окружающей действительности (Schreiber et al., 2010, Grace, 2007; 2010).
Моделирование структурными уравнениями для проверки определённых
гипотез о структуре факторных нагрузок и корреляций между факторами
внутри общей структуры изучаемых в общей модели связей между
переменными включает подтверждающий факторный анализ.
В данном исследовании методика SEM и многомерный статистический
анализ и факторный анализ послужили отправной точкой для проверки
теоретической перспективы совместного воспитания потомства в контексте
современной семьи, а также эти методы позволили исследовать
взаимоотношения между различными членами семьи, проявляющиеся
посредством объединения их усилий при решении общей задачи —
совместного воспитания детей.

Теоретическая и практическая значимость

Одним из ключевых теоретических результатов, полученных во время
реализации исследовательского проекта, на наш взгляд, является обнаружение
особенностей расстановки функциональных ролей членов трёхпоколенной
российской семьи. Нами был разработан и внедрён гармоничный дизайн
кросс-национального исследовательского проекта, в котором сравнивались
сопоставимые по населению крупные постиндустриальные страны в контексте
взаимоотношений членов семейной группы. По результатам проведённого
исследования неожиданным выводом стало получение статистически
достоверно более низких показателей участия российских отцов в воспитании
детей в сравнении с отцами из США и Бразилии. Благодаря применённой
методике кросс-национального сравнительного количественного анализа, мы
смогли выявить вышеназванную культурную особенность, долго
находящуюся в тени психологических и социологических отечественных
исследований, а также проанализировать количественные параметры
обнаруженных различий. Результаты исследования высветили базовые,
первоочередные трудности, с которыми сталкивается российская семья с
детьми, а именно низкий уровень родительского вклада, причём как отцов, так
и матерей.
Исходя из вопросов практического применения полученных в
исследовании выводов, исключительный интерес представляют
статистические выводы о том, что экономические сложности, с которыми
сталкивается российская семья, являются второстепенными по отношению к
вопросам культурного и нравственного воспитания в обществе.
Полученные результаты указывают на назревшую необходимость
уделить повышенное внимание вопросам отцовства и материнства в
предлагаемых правительственными и неправительственными организациями
социальных и образовательных программах защиты семьи и детства.
Включение в образовательные и культурно-просветительские программы
материалов, в значительной степени ориентированных на мужскую
аудиторию, позволит переломить сложившуюся негативную тенденцию
минимального включения отцов в процесс воспитания подрастающего
поколения. Повышение роли отца в семейной жизни и воспитание чувства
ответственности в подрастающем поколении, на наш взгляд, дадут все
основания рассчитывать на положительную демографическую динамику в
российском обществе уже в ближайшей перспективе.
В соответствии с поставленными в работе целями после
проведённого исследования нами были сделаны следующие ключевые
выводы:
1. На примере трёх исследованных культур обнаружена значимая
взаимозависимость уровней родительского-родственного помощничества в
контексте расширенной семьи. А именно:
1.1. Обнаружен универсальный механизм комплементарного
(компенсаторного) участия в воспитательном процессе двух
важнейших членов семьи: отца ребёнка и бабушки по
материнской линии.
1.2. Участие старших детей в помощи компенсаторно уровню
включенности родителей матери в воспитание внуков.
1.3. Родительские вклады матери и отца не представляют по своей
сути дуальный механизм, где участие отца негативно
сказывается на заботе матери о детях, как предполагает
теоретическая концепция конфликта полов. Напротив,
вложения обоих родителей положительно взаимосвязаны, и
участие одного родителя способствует росту вложений в детей
другого родителя.
2. Сторона родства выступает универсальным фактором, влияющим на
выраженность родственных инвестиций в детей: родители матери
учувствуют в воспитании внуков в большей степени, нежели родители
отца.
3. Родители и старшие родственники проявляют выраженный фаворитизм в
отношении детей и внуков в зависимости от фактора присутствия
фенотипического сходства между ребёнком и родителем.
4. Экономический достаток в семье негативно сказывается на уровне заботы
обоих родителей, в то же время обнаружены существенные культурные
отличия в степени влиятельности этого фактора на родительские
инвестиции матери и отца в каждой из изучаемых культур.
5. Показана статистическая значимость влияния фактора соотношения полов
в обществе на уровень отцовского вклада в ребёнка.
6. Отцовский вклад в детей в Российской Федерации показал наименьшие
среди изученных культур величины.

Положения, выносимые на защиту

1) На примере трех исследованных культур обнаружено влияние
фактора фенотипического сходства ребёнка и родителя на уровень участия
родителей и прародителей в заботе.
2) На примере трех исследованных культур обнаружена значимая
взаимозависимость уровней родительского-родственного помощничества в
контексте расширенной семьи, предполагающая универсальный механизм
комплементарного (компенсаторного) участия в воспитательном процессе двух
важнейших членов семьи: отца ребенка и бабушки по материнской линии.
3) Выявлены достоверно более низкие оценки участия российских
отцов в воспитании детей по сравнению с бразильскими и американским
респондентами (последние сообщали о достоверно наиболее высоких баллах в
уровне отцовского вклада в заботу о собственных детях).
4) Присутствие дисбаланса полов в исследованных популяциях, в
которых фиксируется преобладание женского взрослого населения над
мужским, достоверно снижет роль отцов в воспитании детей.
Последнее положение приобретает особую значимость для России, где по
данным всемирного банка3 на протяжении длительного периода времени
присутствует выраженный дисбаланс соотношения полов с численным
перевесом взрослого женского населения над мужским.
Population estimates and projections | DataBank (worldbank.org), дата обращения: январь 2019
Апробация результатов
Первые результаты исследования родственного вклада в современном
российском обществе были представлены в июне 2017 года на международной
6-й летней школе Международного общества этологии человека (ISHE),
проходившей в Айдахо, США, где тематическая презентация «Родительский
вклад и участие в воспитании прародителей в современной России как
отражение теории родительского фаворитизма» (англ. Parental care and
grandparenting in modern Russia as a reflection of discriminant parental investment
theory), по решению авторитетного жюри международного общества этологии
человека получила первое место.
В сентябре 2018 года автор участвовал в Международном конгрессе
общества этологии человека в г. Сантьяго, Чили, где представил презентацию
кросс-культурного исследования о влиянии урбанизации на репродуктивное
поведение человека (англ. Urbanization and reproductive behavior in modern
Russia: comparative analysis of five ethnic groups, ISHE Congress, Santiago,
Chile).
Тематика изменений моделей семьи и брака в современной России была
раскрыта в сентябре 2019 года на Международной конференции Польского
общества изучения человека и эволюции (Polish Society for Human and
Evolution Studies; PTNCE) в Праге, Чешская Республика, где автор выступил с
устным докладом: Links between urbanization in modern Russia and the intensity
of sexual selection and polygyny among males.
Часть важных промежуточных результатов в отношении родительского
вклада были представлены на научно-практической конференции молодых
учёных (КМУ) «Актуальные вопросы этнологии и антропологии», ИЭА им. Н.
Н. Миклухо-Маклая РАН, проходившей в Москве 10—12 декабря 2019 года.
В устном докладе автора «Отцовская забота о детях: биологические
универсалии и социально-экономические факторы в контексте трёх культур
(Россия, США, Бразилия)» обсуждалось влияние экономического фактора на
родительское поведение отцов в трех культурных контекстах.
Степень достоверности

Степень достоверности представленных в исследовании доказательств
определялась на основе высокого уровня надёжности количественных
характеристик исследования, таких как: 1) репрезентативность выборки, 2)
достаточность её размеров, 3) существенная величина обнаруженных
эффектов. Количественные характеристики указывают на высокую степень
уверенности в том, что обнаруженные в исследовании закономерности не
были случайными.
Согласованность доказательств определялась как высокой степенью
совпадения эффектов в каждой из исследуемых групп, так и согласованностью
итоговых результатов с выводами, полученными в аналогичных
исследованиях других авторов.
Качественными характеристиками достоверности является
оптимальный дизайн исследования, предполагающий статистическую
проверку гипотез методами математической статистики, а также кросс-
национальный сравнительный анализ.