Модель картезианского знания о себе и её критика в англоязычной аналитической философии XX–XXI века : диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук : 09.00.03

Актуальность исследования
Построение единой теории знания о себе, которая была бы свободна от
скрытых противоречий, является одним из перспективных направлений
исследований в аналитической философии. Под знанием о себе принято понимать
знание агентом ментального состояния, в котором он находится (то есть знание
так называемой установки), и содержания этого ментального состояния.
Выражается знание о себе в формулировке агентом следующих видов
высказываний: «Я знаю, что я убеждён, что», «Я знаю, что я хочу, чтобы», «Я
знаю, что я чувствую, что» и т. д. В этих высказываниях выражаются
второпорядковые убеждения1 агента о его первопорядковых ментальных
состояниях (убеждениях, желаниях, эмоций и т. д.), которые представляют собой
либо пропозициональные установки – когнитивные отношения агента к какой-
либо пропозиции – либо феноменальные установки – когнитивные отношения
агента к состоянию какого-либо переживания, например, боли. В случае со
знанием о себе оба типа установок предполагают, что агент непосредственно от
первого лица знаком со своими убеждениями, желаниями, чувствами и т. д. и на
этом основании способен приписывать себе их наличие.
В таких высказываниях важную роль играет тот факт, что в них
задействовано местоимение первого лица единственного числа «Я»:
приписывание убеждения некоторому субъекту S, который случайно оказывается
мной, недостаточно для того, чтобы утверждать, что у меня имеется знание о
Так как знание о себе – это знание агента о некотором p (ментальном состоянии), то для
того, чтобы агент знал, что p, он, прежде всего, должен иметь убеждение в том, что p. Поэтому
внимание большинства аналитических философов сосредотачивается, прежде всего, на том, как
объяснить приписывание агентом убеждений самому себе. Также следует отметить, что,
несмотря на неоднозначность представлений о том, что такое знание, в среде аналитической
философии, в рамках проблематики знания о себе большинство исследователей продолжает
придерживаться классического определения знания как истинного и обоснованного убеждения.
Соответственно, агент знает о том, что у него имеется убеждение в том, что «Луна – спутник
Земли» тогда и только тогда, когда 1) истинно, что у агента имеется убеждение в том, что
«Луна – спутник Земли»; 2) агент убеждён, в том что у него имеется убеждение в том, что
«Луна – спутник Земли»; 3) у агента имеются основания для того, чтобы быть убеждённым в
том, что у него имеется убеждение в том, что «Луна – спутник Земли».
своих ментальных состояниях, если при этом я не считаю, что я с
необходимостью являюсь S, то есть тем, кому я приписываю наличие какого-то
ментального состояния. Философскую проблему знания о себе, таким образом,
можно сформулировать как вопрос о том, каким образом «определить,
охарактеризовать и объяснить преимущество, которым, по-видимому, обладают
самости, когда делают такие утверждения о самих себе»2.
Традиционно утверждается, что знание о себе отличается от знания о
других объектах. В частности, по сравнению с традиционным эмпирическим
знанием у знания о себе отсутствует чёткая субъект-объектная структура, оно не
подвержено ошибкам и, следовательно, их исправлению, и не требует
доказательств. Из-за этих характеристик сам статус знания о себе как знания
оказывается под вопросом. Именно поэтому в среде аналитической философии
предпринимаются попытки разработать отдельную теорию для объяснения
специфики данного феномена, которая бы отличалась от теорий, объясняющих
специфику знания других объектов3.
Необходимо отдельно отметить, что диссертант сознательно отказывается
от перевода англоязычного термина «self-knowledge» как самопознание из-за
большого числа неверных коннотаций, которое имеет это слово в русском языке.
Выбранный вариант перевода – знание о себе – является наиболее адекватным
семантике англоязычного термина и также сохраняет в себе некоторую
смысловую неоднозначность, присутствующую в оригинальном термине4. С
одной стороны, под знанием о себе подразумевается знание агентом своих
собственных ментальных состояний, а с другой стороны, знание о себе может
Wright C. Self-knowledge: the Wittgensteinian Legacy // Royal Institute of Philosophy
Supplement. 1998. Vol. 43. P. 102.
Под теорией в данном диссертационном исследовании понимается дедуктивная
система высказываний, замкнутая относительно логического следования, основными
функциями которой являются описание, объяснение и предсказание. Подробнее см.
Анкин Д. В. Теория познания: учебное пособие. Екатеринбург, 2019. С. 6–20.
Такой вариант перевода иногда всё же встречается и у русскоязычных авторов.
Например, см. Борисов Е. В. Знание о себе как семантическая необходимость: понятие
авторитета от первого лица у Д. Дэвидсона // Вестник Новосибирского государственного
университета. Серия: Философия. 2009. Т. 7, № 1. С. 37–41; Моисеева А. Ю. Эпистемическая
логика и убеждения о себе: насколько оптимистичен Я. Хинтикка? // Философия науки. 2015.
№ 3. С. 3–10.
рассматриваться как знание агентом самости, которая имеется у него. В данном
диссертационном исследовании знание о себе во втором смысле анализироваться
не будет, поскольку оно не входит в рамки рассмотрения проблемы знания о себе
в аналитической философии, хотя некоторые отсылки к этому смыслу на
протяжении диссертации всё же будут встречаться.
Современные теории знания о себе являются откликом на сложившуюся в
философии традицию представления о том, как возможно знание о себе,
уходящую корнями в картезианство. Под картезианством в данном случае
имеется ввиду не столько философия самого Р. Декарта, сколько сложившееся в
истории философии упрощённое представление о его философии и философии
его последователей. То, что в картезианстве имеется разработанная теория знания
о себе, безусловно, является слишком сильным утверждением, подтвердить
которое достаточно сложно. Более того, сложно утверждать даже то, что имеется
картезианская концепция знания о себе. Правильнее говорить о том, что в
картезианстве современными англоязычными аналитическими философами
принято выделять несколько основных тезисов, связанных с проблемой знания о
себе, которые опираются на картезианское понимание ментального в целом и на
понимание «Я» в частности. Именно по этой причине для наиболее адекватного
описания совокупности данных тезисов диссертантом было выбрано понятие
модели, предполагающее отображение, или репрезентацию, выбранных аспектов
изучаемого объекта, в данном случае – системы картезианской философии.
С учётом того, что в англоязычной аналитической философии до сих пор не
разработано адекватной теории знания о себе, и даже само понятие знания о себе
вызывает множество дискуссий, обращение к историко-философским основаниям
проблемы того, как возможно знание о себе, является крайне важным. Это
обусловлено тем, что множество теоретических проблем из различных областей
современного философского знания имеют свои истоки в работах
основоположников данных областей. Поскольку в качестве главного историко-
философского основания проблемы знания о себе выступает картезианское
представление об этом понятии, то значимость реконструкции модели
картезианского знания о себе и анализа того, каким образом эта модель
подвергается критике в современной англоязычной аналитической философии
XX-XXI века, не может быть переоценена. Перечисленными выше причинами и
обусловлена актуальность настоящего диссертационного исследования.
Степень разработанности темы исследования
Количество отечественных исследований в рамках аналитической
философии сознания и философии языка за последние годы заметно возросло.
Невозможно не упомянуть таких исследователей, как Д. В. Анкин, Е. В. Борисов,
В. В. Васильев, Д. Б. Волков, В. В. Горбатов, Ю. В. Горбатова, А. Ф. Грязнов,
А. Б. Дидикин, Д. И. Дубровский, А. Р. Каримов, В. А. Ладов, Л. Д. Ламберов,
М. В. Лебедев, Л. Б. Макеева, С. Ф. Нагуманова, В. А. Суровцев, В. В. Целищев,
Н. С. Юлина. Тематический охват достаточно широкий: от истории философии до
метафизики и до философии права.
Но тем не менее за всё время развития аналитической философии в России в
фокус внимания отечественных исследователей проблематика знания о себе
практически не попадала. Диссертанту известно лишь несколько статей
соотечественников, в которых так или иначе рассматривается эта проблематика. В
первой статье – «Нео-экспрессивистский подход к знанию от первого лица и его
критика»5 А. С. Кабешкина – автор обращается к одной из существующих в
современной аналитической философии концепций знания о себе – концепции
неоэкспрессивизма – и критикует один из её постулатов, а именно утверждаемую
сторонниками данной концепции, по его мнению, тождественность между «быть
осведомлённым о ментальном состоянии» и «быть способным к выражению
ментального состояния». Во второй статье авторства Е. В. Борисова6
рассматривается проблема эпистемической асимметрии высказываний от первого
и от третьего лица в версиях Х. Патнэма и Д. Дэвидсона, а также выдвигаются
возражения их аргументам.
Кабешкин А. С. Нео-экспрессивистский подход к знанию от первого лица и его
критика // Вестник ЧелГУ. 2011. № 30 (245). Направление Философия. Социология.
Культурология. Вып. 22. С. 111–117.
Борисов Е. В. Знание о себе как семантическая необходимость: понятие авторитета от
первого лица у Д. Дэвидсона.
Ни одного отдельного исследования по проблеме знания о себе, которое бы
обращалось одновременно и к историко-философским основаниям возникновения
этой проблемы, на русском языке не опубликовано.
Однако следует признать, что близкая теме данного исследования
проблематика знания от первого лица и субъективности в отечественной
литературе поднималась. Так, о субъективности и самосознании писали
Д. И. Дубровский, Д. И. Волков, М. А. Секацкая.
В российской философской среде чуть более известно противостояние
концепций семантического экстернализма и семантического интернализма в
отношении содержания ментальных состояний. Дебаты о семантическом
экстернализме/интернализме тесно коррелируют с проблемой знания о себе,
поскольку от ответа на вопрос, каков источник содержания ментальных
состояний, зависят основные характеристики знания о себе, на основании
которых разрабатывается его теория. Близкой дебатам семантического
экстернализма / интернализма является проблематика эпистемического
экстернализма / интернализма, связанная с вопросом о факторах, благодаря
которым убеждение может считаться обоснованным. Данная проблематика
обстоятельно представлена в работах А. Р. Каримова7.
Проблематику семантического экстернализма/интернализма поднимали в
своих статьях Д. В. Винник, Е. В. Вострикова, И. В. Джохадзе, Д. В. Иванов,
Г. С. Рогонян, К. Г. Фролов. Перечисленные авторы в основном либо обсуждали
проблематику семантического экстернализма/интернализма в виде обзоров
существующих версий данных концепций и предлагаемых аргументов в пользу
той или иной версии, либо рассматривали данную проблематику в контексте иных
проблем аналитической философии. В фокус внимания отечественных
исследователей в основном попадают работы таких зарубежных философов, как
Т. Бёрджа, Д. Дэвидсона, Дж. МакДауэла, Х. Патнэма.
Так же, как и в ситуации с проблематикой знания о себе, монографии по
данной проблеме отсутствуют. Диссертанту известно только одно более серьёзное
Каримов А. Р. Эпистемология добродетелей: научная монография. СПб.: Алетейя, 2019.
исследование проблемы семантического экстернализма / интернализма,
проведённое Ф. А. Станжевским8. Однако и оно в целом посвящено не столько
собственно семантической проблематике, сколько историко-философскому
исследованию индивидуалистической антропологии и философии сознания в
современной философии.
Тем не менее среди работ российских исследователей, имеющих близкое
отношение к теме данного диссертационного исследования, можно выделить те, в
которых ставятся проблемы определения понятий ментального состояния и
пропозициональных установок, а также эпистемологические проблемы
философии сознания. К исследователям этих проблем можно отнести
Д. В. Иванова, А. В. Кузнецова, С. Ф. Нугуманову, Д. В. Винника, С. М. Левина,
М. А. Секацкую. Отдельно стоит отметить диссертационное исследование9
А. А. Дмитриевой, посвящённое проблеме интроспекции в аналитической
философии с историко-философских позиций.
В зарубежной англоязычной литературе ситуация обстоит кардинально
иным образом. Попытки дать ответ на вопрос о том, что есть знание о себе,
построив адекватную теорию об, предпринимались многими философами языка и
философами сознания. Наибольший интерес для данного диссертационного
исследования представляют работы следующих зарубежных философов:
С. Шумейкера10, Г. Эванса11, Д. Бар-Он12, А. Бёрна13, Ф. Дретске14,
Д. Финкельштейна15, Р. Морана16, Т. Бёрджа17, Х. Патнэма18, К. Райта19,
П. Каррутерса20.
Станжевский Ф. А. Индивидуализм в философии сознания и неиндивидуалистические
концепции ментального состояния: дис. … канд. филос. наук. Санкт-Петербург, 2017. 176 с.
Дмитриева А. А. Возможности интроспекции в философии сознания: дис. … канд.
филос. наук. Москва, 2017. 176 с.
Shoemaker S. Self-Reference and Self-Awareness // Self-reference and Self-awareness; ed.
by A. Brook, R. C. DeVidi. Philadelphia, 2001. P. 81–94.; Shoemaker S. The First-Person Perspective
and Other Essays. Cambridge, 1996. 278 p.
Evans G. The Varieties of Reference; ed. by J. McDowell. Oxford, 1982. 436 p.
Bar-On D. Speaking my mind. Expression and Self-knowledge. N.Y., 2004. 449 p.
Byrne A. Transparency and Self-knowledge. Oxford, 2018. 227 p.
Dretske F. Naturalizing Mind. Cambridge, MA, 1995. 208 p.
Finkelstein D. Expression and the Inner. Cambridge M.A., 2003. 194 p.
Вышеперечисленные авторы защищают различные концепции в отношении
природы знания о себе21, однако все они сходятся в том, что, во-первых, теория
знания о себе должна отличаться от теории знания об иных объектах, а во-вторых,
теория знания о себе должна объяснять базовое для современной философии
противопоставление между перспективой от первого лица и перспективой от
третьего лица.
Отдельно стоит отметить, что вышеперечисленные философы развивают
собственные концепции посредством обращения к картезианской традиции
знания о себе и её критики. Так, С. Шумейкер, Ф. Дретске, А. Бёрн, Г. Эванс и
Р. Моран активно критикуют картезианское представление об интроспекции как
способе агента получать знание о своих ментальных состояниях. Метафизический
характер объяснения в картезианстве отличительных свойств знания о себе, а
также предполагаемое отличие знания агента о своих ментальных состояниях от
знания о ментальных состояниях других агентов критикуются К. Райтом и
П. Каррутерсом. Д. Бар-Он и Д. Финкельштейн критически относятся к
имеющейся в картезианстве идее о том, что знание о себе следует рассматривать
как отчёт агента о своих ментальных состояниях. Под сомнение картезианскую
традицию в понимании взаимосвязи ментальных состояний агента и внешнего
мира ставят Х. Патнэм и Т. Бёрдж.
Именно факт того, что ни одна современная концепция знания о себе не
обходится без критического прочтения картезианской философии, позволяет
Moran R. Authority and Estrangement: An Essay on Self-Knowledge. Princeton, 2001.
256 p.
Burge T. Individualism and the Mental // Midwest Studies in Philosophy IV; ed. by French,
Uehling, and Wettstein. Minneapolis, 1979. P. 73–121; Burge T. Individualism and Self-Knowledge //
Journal of Philosophy. 1988. № 85. P. 649–663.
Putnam H. The Meaning of Meaning // H. Putnam Philosophical Papers. Vol. II: Mind,
Language, and Reality. Cambridge, 1975. P. 215–271.
Wright C. Wittgenstein’s Later Philosophy of Mind: Sensation, Privacy and Intention //
Journal of Philosophy. 1989. Vol. 86, № 11. P. 622–634.
Carruthers P. The Opacity of Mind: An Integrative Theory of Self-Knowledge. Oxford, 2011.
448 p.
Среди этих концепций имеются такие, как новая теория прозрачности,
конститутивизм, экспрессивизм и другие. Подробнее характеристика каждой из них, а также их
основные представители будут рассмотрены в главах диссертации в контексте того, как в
рамках этих концепций осуществлялась критика модели картезианского знания о себе.
утверждать, что взгляды англоязычных аналитических философов XX-XXI века
во многом являются реакцией на сложившееся в философии представление о том,
как возможно знание о себе в рамках картезианства. Более того, те положения,
которые выделяют англоязычные аналитические философы в качестве наиболее
отражающих сущность картезианского подхода к знанию о себе, и формируют
представление о том, что такое картезианство. По этой причине рассмотрение
собственных представлений англоязычных аналитических философов о том, что
такое картезианство, и ложится в основу настоящего исследования.
Объект и предмет исследования
Объектом диссертационного исследования является совокупность теорий
знания о себе в англоязычной аналитической философии. Предметом
исследования является реализуемая в данных теориях критика модели
картезианского знания о себе.
Цель и задачи исследования
Цель данного исследования состоит в том, чтобы определить, является ли
успешной критика модели картезианского знания о себе в рамках современных
теорий знания о себе в англоязычной аналитической философии.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1. эксплицировать модель картезианского знания о себе, выделив набор
базовых аспектов картезианского знания о себе;
2. выяснить степень эффективности критики метафизического аспекта
модели картезианского знания о себе;
3. установить обоснованность критики методологического аспекта модели
картезианского знания о себе;
4. выявить действенность критики семантического аспекта модели
картезианского знания о себе.
Методология и методы исследования
Данное исследование носит историко-философский характер. Это означает,
что оно направлено на рациональную реконструкцию (понимаемую в смысле,
который придавал ей Р. Рорти) позиций выбранных философов, предполагающую
выдвижение определенных тезисов и подбора к ним доказательств. Наиболее явно
смысл рациональной реконструкции проявляется в формулировке диссертантом
модели картезианского знания о себе: выдвигаются определенные тезисы,
требующие доказательств, и для их защиты подбираются релевантные тексты,
прошедшие процесс интерпретации. Предлагаемое понимание историко-
философского исследования как рациональной реконструкции созвучно идее
проблемного подхода в истории философии, как он сформулирован М. Н. Вольф
и И. В. Берестовым22.
Настоящее исследование не предполагает собой осуществление масштабной
историко-философской реконструкции всех сформулированных когда-либо в
англоязычной аналитической философии теорий знания о себе. Это исследование
направлено исключительно на один из аспектов, который можно выделить при
анализе теорий знания о себе, а именно – на критику англоязычными
аналитическими философами модели картезианского знания о себе, которая во
многом являлась отправной точкой для разработки этих теорий. По этой причине
в исследовании превалирует аналитическое изложение и последующая оценка
состоятельности вариантов обозначенной выше критики.
Более детально в работе используются следующие методы:
1. Контекстуальный анализ, который позволяет эксплицировать основные
понятия и положения картезианства, вычленить базовые аспекты модели
картезианского знания о себе и предлагаемых ей в качестве альтернативы теорий.
2. Компаративный анализ, который позволяет сопоставить стратегии
критики модели картезианского знания о себе, предпринимаемые различными
аналитическими философами.
Научная новизна
Данное диссертационное исследование является одной из первых не только
в российской, но и в зарубежной истории философии работ по изложению и
анализу критической аргументации против картезианской традиции понимания
Вольф М. Н., Берестов И. В. Проблемный подход к исследованию древнегреческой
философии // ΣΧΟΛΗ. 2007. № 12. С. 203–246.
знания о себе, реализуемой в теориях знания о себе в англоязычной
аналитической философии.
1. Эксплицирована модель картезианского знания о себе за счёт детальной
формулировки её основных аспектов – метафизического, методологического и
семантического. Выделены базовые положения каждого из аспектов, а также
продемонстрирована их взаимосвязь, обеспечивающая возможность утверждать,
что в картезианстве действительно имеется определенное представление о знании
о себе. Определено, что базовыми положениями метафизического аспекта
являются тезис о приватности ментальных состояний и тезис о
привилегированном доступе агента к своим ментальным состояниям, базовым
положением методологического аспекта – представление об интроспекции по
аналогии с восприятием объектов внешнего мира, базовым положением
семантического аспекта – позиция интернализма в отношении значения понятий и
содержания ментальных состояний.
2. Дан подробный анализ основных аргументов сторонников
антикартезианского представления о знании о себе против каждого из
сформулированных диссертантом аспектов модели картезианского знания о себе.
В число этих сторонников входят представители таких направлений, как
логический бихевиоризм, теория интерпретативного сенсорного доступа,
конститутивизм, новая теория прозрачности (в различных её вариантах),
неоэкспрессивизм, экстернализм. Выявлены неявные предпосылки указанных
аргументов, реконструированы теории знания о себя, развиваемые
англоязычными аналитическими философами на основании предлагаемых ими
антикартезианских аргументов.
3. В результате проведённого анализа успешности данных аргументов в
отношении преодоления модели картезианского знания о себе (как с точки зрения
оценки правильности самих аргументов, так и с точки зрения оценки следствий
принятия теорий знания о себе, развиваемых на основании этих аргументов) был
сделан вывод о том, что картезианское представление о знании о себе в
англоязычной аналитической философии не преодолено. Этот вывод подкреплён
указанием на конкретные сложности, возникающие в развиваемых
англоязычными аналитическими философами теориях знания о себе: наличие
неявных допущений картезианского характера и внутренняя противоречивость.
4. Произведена подробная историко-философская реконструкция теорий
знания о себе, разрабатываемых С. Шумейкером, Р. Мораном, К. Райтом и Д. Бар-
Он с акцентом на их антикартезианский характер.
5. В русскоязычный научный оборот введено большое количество
исследований на английском языке, ранее не переведённых на русский язык. В
частности, исследования таких философов, как С. Шумейкер, Р. Моран, Г. Эванс,
Д. Бар-Он, Д. Финкельштейн, Т. Бёрдж, П. Каррутерс, К. Райт.
Положения, выносимые на защиту
1. Модель картезианского знания о себе является следствием картезианской
концепции «Я» как внутреннего наблюдателя ментальных состояний. Основными
аспектами модели картезианского знания о себе являются метафизический
(каковы отличительные свойства знания о себе), методологический (каким
способом агент приобретает знание о себе) и семантический (каков источник
значения понятий и содержания ментальных состояний агента) аспекты.
Метафизический аспект конкретизируется двумя тезисами – тезисом о
приватности ментальных состояний и тезисом о привилегированном доступе
агента к своим ментальным состояниям. Принятие этих тезисов влечёт за собой
возникновение в картезианской философии проблемы взаимоотношения
ментального и телесного, сложности с объяснением феноменов самообмана и
самозаблуждения, а также проблему невыразимости феноменальных аспектов
ментальных состояний агента. Методологический аспект связан с представлением
об интроспекции по аналогии с восприятием объектов внешнего мира, в
результате чего это представление получает название наблюдательной модели
интроспекции. Ограниченность этой модели заключается в том, что в ней
постулируется реализм в отношении ментальных состояний агента и
предполагается невозможность способности агента к интроспекции
функционировать неправильно. Семантический аспект представлен позицией
интернализма, согласно которой значения понятий и содержания ментальных
состояний не зависят от эмпирических и социальных фактов.
Взаимообусловленность трёх аспектов модели картезианского знания о себе
обуславливает то, что критика первого и второго аспектов с необходимостью
должна приводить и к критике третьего аспекта.
2. Критика метафизического аспекта модели картезианского знания о себе
включает в себя аргументы против метафизического характера таких свойств
знания о себе, как непогрешимость и безосновность. Данные аргументы нацелены
на то, чтобы продемонстрировать, что эти свойства носят языковой и / или
социальный характер, то есть обусловлены случайными окружающими условиями
и не связаны с принятием метафизики картезианского толка. Выяснено, что
эффективность данного вида критики снижается за счёт того, что предполагаемое
этими аргументами устранение метафизичности реализуется в рамках
элиминативной стратегии, а это приводит к представлению проблемы знания о
себе как псевдопроблемы (это наиболее явно обнаруживается в концепции
Д. Деннета). Развиваемые на основе обозначенных аргументов теории знания о
себе в англоязычной аналитической философии сами в итоге оказываются либо
противоречивыми (например, у Г. Райла), либо основанными на принятии иных
допущений картезианского характера (например, у П. Каррутерса).
3. Критика методологического аспекта модели картезианского знания о себе
предполагает аргументы, во-первых, против представления об интроспекции по
аналогии с моделью восприятия (аргумент С. Шумейкера), во-вторых, против
идеи о том, что интроспекция предполагает обращение «внутрь» агента
(аргументы Ф. Дретске, Г. Эванса и А. Бёрна), в-третьих, против представления
том, что ментальные состояния существуют до момента высказывания агента о
них (аргументы Р. Морана), и , в-четвертых, против того, что такие высказывания
представляют собой интроспективные отчёты агента о своих ментальных
состояниях (аргументы Д. Бар-Он и Д. Финкельштейна). Критика этих
картезианских по своей природе представлений выглядит обоснованной и в целом
справляется с демонстрацией несостоятельности картезианской идеи
интроспекции, однако страдает от определённых недостатков, связанных с
принятием иных допущений картезианского характера. В частности, С. Шумейкер
упускает из вида вопрос об условии наличия причинно-следственной связи между
ментальным состоянием агента и убеждением о нём. Концепция Ф. Дретске при
всех её положительных моментах оказывается незащищённой от критики
С. Шумейкера, так как интроспекция в ней понимается как «смещённое
восприятие». Радикальность позиции Р. Морана, связанная с тем, что задача
агента состоит не в приобретении знания о своих ментальных состояниях, а в их
конструировании посредством подбора для себя рациональных причин для
нахождения в них, приводит к неявному отрицанию самой идеи построения
теории знания о себе. Неоэкспрессивизм в принципе основывается на дуализме
«внутреннего» и «внешнего», что является наследием картезианства.
4. Критика семантического аспекта модели картезианского знания о себе
заключается в аргументации против интерналистского подхода в отношении
значения понятий и содержания ментальных состояний, что эквивалентно защите
экстерналистского подхода, который существует в виде двух основных
вариантов – естественного экстернализма и социального экстернализма.
Основным возражением аргументам Х. Патнэма, Д. Дэвидсона и Т. Бёрджа в
пользу экстернализма является возражение о несовместимости экстернализма и
идеи знания о себе (М. МакКинзи, П. Богоссян). Делается вывод о том, что
подобная несовместимость возникает только тогда, когда знание о себе сводится к
тезису о привилегированном доступе агента к содержанию своих ментальных
состояний, из этого следует, что представление о знании о себе, свободное от
этого тезиса, совместимо с экстернализмом. Одна из стратегий защиты
интерналистов состоит в использовании понятия содержания ментального
состояния в узком смысле. Отмечается, что введение этого понятия в теорию
знания о себе приводит ко всем стандартным трудностям картезианства –
проблеме приватности, невыразимости и общей метафизичностью теории.
Делается вывод о том, что действенность критики семантического аспекта
напрямую связана с отказом от понятия содержания ментального состояния в
узком смысле, под которым понимается такое ментальное содержание, которое не
детерминировано внешними по отношению к носителю ментального состояния
факторами. Сторонники экстерналистского подхода демонстрируют, что этот
отказ не только возможен, но и желателен с точки зрения построения теории, так
как ведёт к уменьшению метафизической картезианской «нагрузки» на неё.
5. Попытка преодоления англоязычными аналитическими философами
картезианской традиции представления знания о себе может быть оценена как
успешная лишь отчасти. Критика семантического аспекта модели картезианского
знания о себе выглядит более убедительной, чем критика метафизического и
методологического аспектов, которая либо страдает от внутренней
несогласованности, либо имплицитно содержит в себе самой картезианские
мотивы.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том,
что, во-первых, оно вносит вклад в изучение аналитической традиции философии
сознания и философии языка, тем самым закрывая брешь в отечественном
историко-философском дискурсе, связанную с малоизученностью проблематики
знания о себе. Во-вторых, диссертационное исследование позволяет прояснить
концептуальные основания, структуру, сильные и слабые стороны существующих
теорий знания о себе, что способствует продвижению на пути к построению
полной и непротиворечивой (насколько это возможно) теории знания о себе. В-
третьих, значимость данного исследования обусловлена и его собственно
историко-философским характером: несмотря на то, что картезианство как
традиция часто критикуется в современной философии, представление об этой
традиции, не говоря уж о философии самого Р. Декарта, страдает от упрощений. В
рамках настоящего исследования предпринимается попытка избавить это
представление от упрощений посредством тщательной проработки аспектов
модели картезианского знания о себе.
Практическая значимость диссертационного исследования состоит, прежде
всего, в том, что на его основании могут быть разработаны как историко-
философские, так и проблемные курсы в области аналитической философии сознания,
философии языка и эпистемологии. В частности, речь идёт о разработке таких тем,
как понимаемая в широком смысле эпистемология ментального, статус и природа
пропозициональных установок, проблема определения знания, вопрос о модальностях
de se.
Также полученные результаты диссертационного исследования могут стать
методологическим основанием более прикладных областей знания, а именно – нейро-
и когнитивных наук, искусственного интеллекта, лингвистики.
Степень достоверности результатов исследования
Достоверность результатов диссертационного исследования обусловлена
использованием принятых в истории философии методов исследования и подробным
изучением корпуса научных текстов, опубликованных как в России, так и за рубежом.
Апробация результатов исследования
Основные положения диссертационной работы и полученные в ней результаты
нашли отражение в публикациях автора по теме исследования, из которых четыре
статьи опубликованы в ведущих журналах, рецензируемых ВАК РФ. Отдельные
положения диссертационной работы были представлены автором на различных
всероссийских и международных конференциях в г. Екатеринбурге (2018 г., 2019 г.),
г. Томске (2017 г., 2018 г., 2019 г.), г. Новосибирске (2019 г., 2020 г.), г. Утрехте
(2020 г.).
Исследования, представленные в диссертации, осуществлялись в том числе и в
рамках проекта, поддержанного РФФИ «Проблема приватности в контексте
взаимоотношения аналитической и постструктуралистской философии» № 18-311-
00324.
Структура и объем исследования