Проведение судебной реформы Екатерины II на Среднем Урале: деятельность верхних и нижних расправ в 1780 – 1790-е гг. : диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук : 07.00.02

Актуальность темы. На сегодняшний день факт значительной роли суда в каждом государственно организованном сообществе является неоспоримым. Именно судебная власть занимает ключевую позицию в процессе разрешения конфликтов и стабилизации общественных структур. Благоприятное социально-экономическое развитие, обусловленное своевременным реагированием государства на существующие в социуме потребности, также во многом определяется состоянием и качеством суда. Поддержание последнего на должном уровне возможно только в условиях периодического пересмотра и модернизации принципов организации судебных учреждений.
Как отмечает Д.О. Серов, в истории России можно выделить шесть периодов реформирования судебной системы страны: судебные реформы Петра I, Екатерины II, Александра II, а также более поздние судебные реформы 1922, 1956–1964 и 1990-х — начала 2000-х годов. Определяя основные вехи развития судебной системы России, исследователь понимает под судебной реформой «совокупность взаимосвязанных, системных, нормативно закрепленных на общегосударственном уровне (в том числе и кодификационно) изменений в области судоустройства и судопроизводства, предпринятых с целью достижения максимальной эффективности функционирования судебной системы и осуществленных в исторически ограниченный период»1.
В рамках данного исследования нами была изучена судебная реформа Екатерины II, введенная законодательным актом «Учреждения для управления губерний всероссийской империи» («Учреждения») от 7 ноября 1775 г. Эта судебная реформа во многом не раскрыта во всей ее многогранности историками-исследователями, занимающимися изучением вопросов истории развития государства и права.
В отличие от вызвавших радикальный разрыв с прошлым реформ Петра I, преобразования последней четверти XVIII в. проводились в более благоприятных условиях. Период осуществления главных реформ Екатерины II (1775–1785 гг.) совпадал с фазой относительной стабильности страны. К тому же изменения в административной и судебной системах происходили на уже заложенной ее предшественниками основе. Все это дало императрице возможность внедрить постепенные и осторожные нововведения, учитывавшие особенности российского общества последней трети XVIII в.2
1 Серов Д.О. Судебная реформа Петра I: Историко-правовое исследование. Монография. М., 2009. С. 15.
2 Каменский А.Б. Просвещенные реформы Екатерины Великой в свете современного реформаторского опыта // «Вводя нравы и обычаи Европейские в Европейском народе»: к проблеме адаптации западных идей и практик в Российской империи. М. 2008. С. 46–53.

2
Особое положение в юридическом обеспечении преобразований занимает законодательный акт «Учреждения», ставший одновременно и продуктом предшествующей ему реформаторской деятельности Екатерины II, и исходным пунктом нового процесса модернизации, проявившего себя в долгосрочной перспективе. Административно-правовая и судебная система, созданная этим законом, просуществовала в основных чертах до следующей судебной реформы, начавшейся в 1864 г., а частично — до 1917 г.
Меры децентрализации (разукрупнение административных единиц и разграничение сферы компетенции административных, финансовых и судебных органов власти), предпринятые в целях модернизации и рационализации административных и судебных учреждений, привели к расширению государственного аппарата. Для обеспечения бесперебойной деятельности и функционирования вновь созданных многочисленных региональных структур управления правительство более чем когда-либо полагалась на сотрудничество не только коронных чиновников, но и выборных сословных представителей.
«Учреждениями» в России была создана сословная юстиция. Кроме того, определив права и обязанности, законодательный акт дал представление о правовом статусе, который правительство было готово предоставить отдельным группам населения.
Это имело особенное значение для «свободных сельских обывателей» – не крепостных категорий крестьянства, впервые активно и пассивно интегрированных в государственную правовую и судебную систему. Согласно нормам «Учреждений», наместник, или генерал-губернатор имел право на учреждение суда первой инстанции для решения местных гражданских и уголовных дел – нижней расправы — в тех уездах, где доля свободных от частной зависимости крестьян составляла не менее 30 % жителей. Верхняя расправа, соответствующий апелляционный суд, открывалась в тех губерниях, где работала по меньшей мере одна нижняя расправа.
Правовой статус свободного сельского населения оказался в фокусе реформаторской деятельности последней четверти XVIII в. В 1780-е гг. правительством была предпринята попытка внести в структуру и компетенцию разнообразных органов крестьянского самоуправления единообразие. Несмотря на то, что составленное по аналогии с жалованной грамотой городам «сельское положение» так и не было воплощено в жизнь, Екатерина одобряла проекты сходного содержания. Так, ею были утверждены местные нормативные правовые акты «Наставление на постановление волостных судов» Пермского и Тобольского генерал-губернатора Е.П. Кашкина (1782 г.) и «Установление сельского порядка в казенных Екатеринославского наместничества селениях, директору

3
домоводства подведомственных» (1787 г.). В 1790 г. году действие этих локальных нормативных правовых актов, согласно которым за сельскими обществами был закреплен юридический статус коллективного субъекта права, было распространено и на другие регионы Российской империи.
Изучение деятельности сословных судов – верхней и нижней расправ – на материале Среднего Урала, входившего в созданное в октябре 1781 г. Пермское наместничество, представляется целесообразным по двум причинам.
Судам, отвечающим за правовые вопросы свободного сельского населения, отводилась особенная роль в местной судебной системе. Низкая доля дворянства, а также тот факт, что с роспуском Горнозаводского правления разные приписанные к заводу категории населения перешли под юрисдикцию государства, влияли на решение открыть нижние расправы в Пермском наместничестве. Нижние расправы были учреждены в 12 из 16 уездов, а после перехода Челябинского уезда в состав Уфимского наместничества — в 11 из 15 административных единиц. Соответственно были созданы две верхние расправы: одна в столице региона – Перми, а вторая в областном городе Екатеринбурге.
В рассматриваемом регионе «новая эра в истории самоуправления государственных крестьян, характерной чертой которой является все более и более глубокое проникновение правительственной регламентации в самое сердце мирской жизни»3, начинается не в 1797 г. в связи c преобразованиями Павла I, а на десять лет раньше. «Наставления» Е.П Кашкина, составленные на основе «Учреждений» и «Устава благочиния», являлись одним из первых опытов по созданию унифицированной системы выборного сельского управления, а также одним из первых документов крестьянского суда в восточных частях страны, и в том числе на Урале.
Распространение государственной правовой и судебной системы на часть крестьянства являлось своего рода социальным экспериментом, к реализации которого законодатель приступал постепенно и с большой осторожностью. Несмотря на то, что права и связанные с ними обязанности представителей свободного сельского населения были законодательно определены, для названного региона вопрос об их осуществлении, то есть о том, насколько они могли быть реализованы в условиях Среднего Урала, до сих пор не утратил актуальность.
Объектом исследования является проведение судебной реформы Екатерины II на Среднем Урале. Предметом — деятельность верхних и нижних расправ Среднего Урала, функционировавших с 1781 по 1797 г. в соответствие с нормами «Учреждений» от 7 ноября 1775 г.
3 Зайцев К.И. Очерки истории самоуправления государственных крестьян. СПб., 1912. С. 42.

4
Цель исследования — реконструкция системы организации и функционирования верхних и нижних расправ на Среднем Урале в контексте процесса активной и пассивной интеграции свободного сельского населения в государственную судебную систему. Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:
1) охарактеризовать теоретические и нормативные основы судебной реформы последней четверти XVIII в., природно-климатические и социально-демографические условия, в которых проводились данные преобразования на Среднем Урале;
2) выявить механизмы кадрового рекрутинга и способы чинопроизводства, избранные для комплектования судейских коллегии и канцелярий верхних и нижних расправ рассматриваемого региона;
3) исследовать материальное обеспечение судов, включая проблему их регулярного финансирования и размещения;
4) изучить состояние дорожной сети Пермского наместничества для определения функциональности коммуникационной системы и, соответственно, скорости доступа к информации;
5) проанализировать эффективность функционирования верхних и нижних расправ, выявив уровень трудовой дисциплины государственных служащих, степень загруженности учреждений, а также меры, принятые с целью рационализации губернского делопроизводства;
6) исследовать судебную активность населения региона и проблему «использования» сельских коронных судов.
Хронологические рамки исследования определяются 1781–1797 гг. В качестве нижней хронологической границы взята дата открытия Пермского наместничества согласно статьям «Учреждений», состоявшееся 18 октября 1781 г.4 Верхней хронологической границей можно условно назвать зиму 1796/97 г., когда указами Павла I «О новом разделении государства на губернии»5 от 12 декабря 1796 г. и «Об упразднении к определенному сроку присутственных мест, кои по вновь изданным штатам уничтожаются …»6 от 15 января 1797 г. было предписано расформирование верхних и нижних расправ, а также преобразование Пермского наместничества в Пермскую губернию.
4 ПСЗРИ 1. Т. 20. No 15034. С. 963—964. Т. 21. No 15113. С. 21—22. No 15114. С. 22. 5 ПСЗРИ-1. Т. 24. No 17634. С. 229—230.
6 Там же. No. 17735. С. 279—280.

5
Территориальные рамки работы определяются границами Пермского наместничества (1781–1796 гг.), охватывавшего весь Средний Урал7.
Степень разработанности темы. Историографию по исследуемому вопросу можно разделить на два блока. Первый блок охватывает исследования дореволюционных, советских и современных российских историков и правоведов, занимавшихся изучением административно-судебных реформ Екатерины II. Второй раздел касается научных трудов зарубежных историков-русистов, посвященных данной проблематике.
Значительный вклад в изучение правовой и судебной системы России внесли дореволюционные историки и правоведы. В своих исследованиях они коснулись истории государственного управления, административного аппарата, отдельных правовых и административных учреждений, а также государственной службы в целом. За исключением монографии В.А. Григорьева «Реформа местного управления при Екатерине II»8, полностью посвященной анализу «Учреждений» 1775 г., истории создания документа, его содержанию и осуществлению его основных положений, в работах дореволюционных авторов реформам последней четверти XVIII в. в основном посвящено не более одного раздела. Вне зависимости от оценок реформ Екатерины II, авторы высказывали сомнения в возможности реализации всех ее намерений. Главная их критика относилась к непоследовательно проведенному разделению судебной и исполнительной власти, особому положению института генерал-губернаторства, чрезмерной сложности созданной судебной системы, и кадровому вопросу9.
Особый научный интерес к судебной системе, созданной «Учреждениями» 1775 г., возник в связи с судебной реформой Александра II и принятием «Судебных уставов» в 1864 г. Он достиг пика к периоду празднования пятидесятилетия александровских преобразований10. Стремясь показать преимущества новой судебной системы, историки
7 Об определении понятия Среднего Урала см.: Соловьева Т.В. Административно-территориальное деление Свердловской области в исторической ретроспективе // Документ. Архив. История. Современность. Сб. науч. трудов. Екатеринбург, 2013. Вып. 13. С. 137–170.
8 Григорьев B.А. Реформа местного управления при Екатерине II. СПб., 1910. 387 с.
9 Андреевский И.А. О наместниках, воеводах и губернаторах. СПб., 1864. 156 с.; Блинов И.А. Губернаторы: историко-юридический очерк. СПб., 1905. 365 с.; Градовский А.Д. История местного управления в России. Т. 2. СПб., 1899. 492 с.; Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России. IX — XIX ст. М., 1910. 155 с.; Он же Из истории законодательства в России. XVII — XIX вв. Ростов н / Д., 1904. 42 с.; Лохвицкий А. Губерния, ее земские и правительственные учреждения. СПб., 1864. 227 с.; Лаппо-Данилевский А. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II. СПб., 1898. 62 с.
10 Анучин Е. Исторический обзор развития административно-полицейских учреждений в России с учреждения о губерниях 1775 г. до последнего времени. СПб., 1872. 238 с.; Филиппов, М.А. Судебная реформа в России: в 2 т. СПб., 1871. 622 с.; Гессен В.М. О судебной власти // Судебная реформа. Т. 1. М., 1915. С. 1–15; Джаншиев, Г.А. Основы судебной реформы: (К 25-летию нового суда). М., 1891. 416 с.; Щепкина Е.П. Чтения по истории России в восемнадцатом веке. Выпуск I. Государственный строй. СПб., 1905. 263 с.; Сыромятников В.И. Очерк истории суда (до издания сводов закона) // Судебная реформа в России. Т. 1. М., 1915. С. 16–180; Бочкарев В.

6
права на рубеже XIX — XX вв. в своих трудах по судебной реформе 1864 г высказывались исключительно негативно о так называемом «старом суде».
После 1917 г. выбор тем исторических исследований обусловливался социально- экономическим детерминизмом и классовым подходом, что привело к тому, что по сравнению с предыдущей эпохой было написано существенно меньше основополагающих работ по истории права и управления. Господство нового подхода, однако, не сразу проявилось в исторических исследованиях. Примером наличия определенного свободомыслия в начале советского периода является второй том монографии Ю.В. Готье «История областного управления в России. От Петра I до Екатерины II», незначительно отличавшейся в своем подходе и видении предмета исследования от первого тома, изданного до революции11. Исключительно классовому подходу следуют работы 1960-х гг. Среди них следует выделить монографию «Подготовка к судебной реформе 20 ноября 1864 года в России» В.Б. Виленского, работу М.П. Павловой-Сильванской, а также учебник Н.П. Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России»12.
Вышедший в перестроечное время второй том издания «Очерки русской культуры XVIII в.» свидетельствует о вновь возникшем интересе к вопросам государственного строительства и права в периоды реформ. В этом сборнике рассматриваемой теме посвящены две статьи: «Система государственного управления» Н.Б. Голиковой и Л.Г. Кислягиной, и «Право и суд» Л.В. Вдовиной13. В статье об административных реформах Екатерины II Н.Б. Голикова и Л.Г. Кислягина не соглашаются с тезисом о том, что «Учреждения» были созданы исключительно как реакция на восстание Е. Пугачева. Исследовательницы подчеркивают, что частные комиссии Уложенной комиссии продолжали работать до 1774 г., и что восстание Пугачева привело лишь к ускоренному созданию «Учреждений». Л.В. Вдовина, в отличие от более ранних советских историков, обращает внимание на достоинства судебных преобразований Екатерины II. Среди них — первые попытки разделения уголовного и гражданского права, а также следствия от суда.
Интерес современной российской исторической науки к истории административных и судебных реформ в Российской империи снова вырос, что
Дореформенный суд // Судебная реформа в России. Т. 1. С. 205–241; Готье Ю.В. История областного управления в России. От Петра I до Екатерины II. Т. 1. М., 1913. 472 с.
11 Готье Ю.В. История областного управления в России. От Петра I до Екатерины II. Т. 2. М., 1941. 304 с.
12 Виленский Б.В. Подготовка к судебной реформе 20 ноября 1864 года в России. Саратов, 1963. 148 с.; Павлова- Сильванская М.П. Социальная сущность областной реформы Екатерины II // Абсолютизм в России (XVII–XVIII вв.). М., 1964. С. 460–491; Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983. 352 с.
13Голикова Н.Б, Кислягина Л.Г. Система государственного управления // Очерки русской культуры XVIII в. 4.2. М., 1987. С. 44–108; Вдовина Л.Н. Право и суд // Очерки русской культуры XVIII в. 4.2. М., 1987. С. 152–183.

7
обусловлено политическими изменениями в России в 1990-е гг. В научных дискуссиях последних 25 лет преобладают ревизионистские взгляды в отношении к реформам 1770 — 1780-х гг.
В своей монографии «„Законная“ монархия Екатерины II»14 1993 г. историк права O.A. Омельченко доказал последовательность и систематичность законодательной деятельности монарха. Автор подчеркивает, что идея удовлетворения общественных потребностей не являлась главной задачей реформ Екатерины II. В первую очередь императрица была нацелена на создание соответствующей духу времени конституции и правопорядка абсолютной монархии.
Противоположного мнения придерживается историк A.Б. Kaменский15. Согласно его точке зрения, в научной литературе часто имеет место непонимание того, что губернская реформа 1775 г. в глазах законодателя была лишь началом целого ряда дальнейших преобразований. Ученый подчеркивает компромиссный характер екатерининских реформ, целью которых являлось постепенное внедрение нововведений, учитывавших особенности российского общества последней трети XVIII в.
Краткий обзор о создании и деятельности правовых учреждений и развития процессуального и уголовного права можно также найти в трехтомной монографии Б.Н. Миронова. Ученый придерживается релятивистского подхода по отношению к характеристике дореформенного суда. По его мнению, недостатки екатерининской судебной системы не были столь масштабны, как часто представляется в научной литературе16.
Как уже было отмечено выше, в связи с возрождением интереса к таким темам, как управление и правосудие, в прошедшие 25 лет появился ряд монографий, научных статей, учебников, и квалификационных научных работ, посвященные административно- правовым реформам последней четверти XVIII в17.
14 Омельченко О.А. «Законная» монархия» Екатерины II. Просвещенный абсолютизм в России. М., 1993. 428 с.
15 См. напр.: Каменский А.Б. Просвещенные реформы Екатерины Великой в свете современного реформаторского опыта; Он же. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII. (Опыт целостного анализа). М., 2001. 575 с.; Он же. Российская империя в XVIII веке: Традиции и модернизация. М., 1999. 329 с.; Он же. Сословная политика Екатерины II // Вопросы истории. 1995. No 3. С. 29–46; Kamenskij A.B. Die Reformen Katharinas der Großen und die Modernisierung Russlands im 18. Jahrhundert // Katharina II, Russland und Europa – Beiträge zur internationalen Forschung. Mainz, 2001. S. 333–346.
16 Миронов Б.Н. Российская империя: от традиции к модерну. Т. 3. СПб, 2015. 922 с.
17 Ефремова Н.Н. Публично-правовое общение: русское правосудие // ПараГраф. 2011. No 3. С. 1–26; Она же. Эволюция отечественного правосудия (судебные реформы XVIII–XIX вв. // Российское право: состояние, перспективы, комментарии. 2008. No2. С. 36–50; Она же. Судоустройство России в XVIII — I половине XIX вв. (историко-правовое исследование). М., 1993. 192 с; Лонская С.В. Российские судебные реформы XVIII–XX века. Калининград, 2003. 183 с.; Слободняк И.П. Реформа судебной системы в России в период «просвещенного абсолютизма» // История судебных учреждений России. М., 2004. С. 98–132; Смыкалин А.С. Судебная система российского государства от Ивана Грозного до Екатерины II (XV–XVIII вв.) // Вопросы истории. 2004. No 8. С. 49–69; Мигунова Т.Л. Административно-судебная и правовая реформа Екатерины Великой: Историко-

8
К тому же следует выделить работы, посвященные чиновникам, прослойке населения, отвечающей за реализацию реформ. Бюрократия является одной из активно изучаемых тем, как в советский период, так и в исторической науке современной России. С 1970-х гг. отечественные ученые на основании анализа формулярных списков начали исследовать социальный состав чиновничества XVIII столетия, уровень его профессиональной подготовки, материальное положение, а также условия несения службы.18 Относительно к рассматриваемому периоду, исследователи пришли к выводу, что расширение государственного аппарата и повышение спроса на чиновников и затабельных канцелярских служителей, способствовали формированию нового типа бюрократа – «выходца из разночинцев или податных сословий по социальному происхождению и маргинала по своей социальной сущности»19.
В XIX — XX вв. были опубликованы научные труды, посвященные региональной политике правительства, а также особенностям осуществления административно- правовых реформ Екатерины II в одном или нескольких регионах. В этих работах уделено особое внимание выявлению отклонений от заданного законодателем курса. Из них значительная часть монографий, научных статей и квалификационных научных работ рассматривает проведение екатерининских реформ на материалах Сибири20. Исключением является монография Н.В. Середы «Реформа управления Екатерины Второй. Источниковедческое исследование», в которой реконструируется механизм
правовой аспект: автореф. дис. … д-ра ю. наук. Владимир. 2008. 47 с.; Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. VIII–ХХ века. М., 2003. 256 с.; Исаев А.П. История государства и права России. Учебное издание. М., 2009. 787 с.
18 Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. (формирование бюрократии). М., 1974. 394 с.; Архипова, Т.Г., Румянцева, М.Ф., Сенин, А.С. История государственной службы в России. XVIII–XX вв. М., 2001. 230 с.; Румянцева М.Ф. Источники о материальном обеспечении и имущественном положении служащих местных государственных учреждениях в последней трети XVIII века // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1984. С. 159–182; Писарькова Л.Ф. Государственное управление России с конца XVII до конца XVIII века. Эволюция бюрократической системы. М., 2007. 758 с.; Она же. Развитие местного самоуправления в России до великих реформ: обычай, повинность, право // Отечественная история. 2001. No 3. С. 25–39; Она же. От Петра I до Николая I: политика правительства в области формирования бюрократии // Отечественная история. 1996. No 4. С. 29–43; она же. Российский чиновник на службе в конце XVIII -первой половине XIX века // Человек. 1995. No 3. С. 121–139; Шепелев Л.Е. Чиновный мир России. XVIII — начало XX в. СПб., 1999. 480 с.
19 См.: Румянцева М.Ф. Государственная служба в период становления Российской империи; Ананьев Д.А. Воеводское управление Сибири в XVIII веке. Новосибирск, 2005. C. 251.
20 Авдеева, О.А. Индивидуализация административно-судебной системы Сибири по Учреждению для управления губерний всероссийской империи.1775–1780 гг. // История государства и права. 2004. No 4. С. 21–24; Акишин М.О. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII века: структура и состав государственного аппарата: автореф. дис. … д-ра ист. наук. Новосибирск, 2003. 46 с.; Зубов В.Е. Административный аппарат Западной Сибири конца XVIII — первой половины XIX вв.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Новосибирск, 1997. 26 с.; Красников Н.И. Развитие региональной локализации управления в Российской империи в ходе проведения губернской реформы 1775-1785 в Сибири // Вестн. ЧелГУ. Право. 2010. No 19 (200). Вып. 24. С. 104–109; Саражина Р.Г. Судебная система в западной Сибири в имперской политике в конце XVIII — середине XIX века: автореф. дис. … канд. ист. наук. Омск, 2011. 23 с.; Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984. 196 с. Сивкова А.В. Сибирь в системе имперского законодательства в 70-е гг. XVIII — 80-e гг. XIX вв.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Иркутск, 2006. 25 с.

9
проведения административных реформ Екатерины II в различных городах Тверской губернии21. В этом контексте следует упомянуть еще три работы — статью А.С. Майоровой, посвященную открытию Саратовской губернии в 1780 г., а также кандидатские диссертации «История Воронежского наместничества (1779–1796)» Е.А. Шевченко и «Административные реформы Екатерины Великой (по материалам Рязанской губернии)» К.В. Тимченко22.
Что касается вопросов осуществления административно-судебных реформ Екатерины II в Уральском регионе, то, в первую очередь, благодаря монографиям и статьям историка права В.А. Воропанова можно говорить о хорошем уровне изученности данной проблематики. В своих работах ученый обратил особое внимание на характеристику участия в судебном процессе нижних слоев населения, в том числе региональных этнических сообществ. В своих исследованиях, опирающихся на широкую базу источников, он подробно описывает особенности формирования и функционирования учрежденных для этих групп населения судов23.
Кандидатская диссертация Д.Е. Хохолева посвящена истории Пермского наместничества (1781–1796 гг.). В работе представлен анализ организации местного самоуправления, системы органов управления и их деятельности в Пермском наместничестве. Подробно рассматриваются подготовительные меры по учреждению наместничества и его открытию, характеризуется начальный этап работы вновь созданных административно-правовых и судебных учреждений24.
Для полноценного раскрытия темы нами были привлечены работы об истории Среднего Урала. В дореволюционное время появились труды Пермских краеведов и земских деятелей, посвященные истории, этнографии и статистике Пермской губернии, из
21 Середа Н.В. Реформа управления Екатерины Второй. Источниковедческое исследование. М., 2004. 446 с.
22 Майорова А.С. Открытие Саратовской губернии в 1781 году и последствия этого события для губернского города // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия история. Международные отношения. Вып. 1. 2007. Т. 7. С. 11–19; Шевченко Е.А. История Воронежского наместничества (1779–1796): автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 2009. 31 с.; Тимченко К.В. «Административные реформы Екатерины Великой (по материалам Рязанской губернии): автореф. дис. … канд. ист. наук. Рязань, 2017. 26 с.
23 См.: Воропанов В.А. О роли представителей сельских сословий в сфере осуществления правосудия в Тобольском наместничестве в конце XVIII в. // Азиатская Россия: Люди и структуры империи. Омск, 2016. С. 223–233; Он же. Юрисдикция над Башкирами в конце XVIII в.: о «национальном» факторе организации и деятельности судебной системы Российской империи // Вестник БашГУ. 2012. No 4. С. 1920–1924; Он же. Особенности юрисдикционнной деятельности в отношении сельского населения Западной Сибири в конце XVIII в. // СибЮрВестник. 2011. No 1. С. 3–8; Он же. Власть и население в Российской провинции: опыт сотрудничества в губернских органах управления и суда (последняя четверть XVIII в.) // Вопросы управления. 2008. No 5. С. 97–103; Он же. Этнокультурный вопрос в судебной политике Екатерины II // Вестн. ЮУрГУ. Сер. соц.-гум. наук. Вып. 4. 2005. No 7 (47). С. 34–42; Он же. Судебная система Российской империи на Урале и в Западной Сибири. 1780–1869. Челябинск, 2005. 314 с; он же. Практика местного правосудия: государственные суды для сельских обывателей Оренбургской губернии в последней четверти XVIII – начале XIX в. // Ab imperio. 2002. No 3. С. 137–160.
24 Хохолев Д.Е. Управление Пермским наместничеством (1780-1796 гг.): дис. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 2003. 169 c.

10
которых следует отметить очерки и статьи Д.Д. Смышляева, А.А. Дмитриева, Г.И. Балбашевского, Х. Мозеля, и Н.К. Чупина25. В советский период авторы уделили особое внимание социально-экономическому развитию городов и региона и социальному составу их населения26. В последние 20 лет изучение истории городов рассматриваемого региона было продолжено Н.С. Корепановым и П.А. Корчагиным, а также авторами очерков истории Верхотурья, подготовленных по поводу 400-летия города27. Кроме того, в этот период появился ряд книг популярно-краеведческого характера, посвященных отдельным городам Среднего Урала28. Отдельно следует рассмотреть коллективные монографии историков Уральского отделения Российской академии наук, в которых дан подробный анализ местного общества, а также структуры и деятельности органов сельского и городского самоуправления на Урале29.
Вопрос о правовом статусе свободного сельского населения был освещен в некоторых исследованиях.
Распространение среди дореволюционных историков мнение о том, что крестьяне в созданных для защиты их интересов судах были притеснены преобладающим в них дворянством, нашло свое продолжение в трудах советских исследователей30. В недавней научной литературе утверждается более оптимистическое видение реформаторской деятельности и сословной политики Екатерины II31. Среди них выраженно ревизионистской позицией отличаются работы В.А. Воропанова, согласно которому
25 Дмитриев А.А. Очерки из истории губернского города Перми. Пермь, 1889. 363 с.; Смышляев Д.Д. Сборник статей о Пермской губернии. Пермь, 1891. 307 с.; Чупин Н.К. Географический и статистический словарь Пермской губернии: в 8-и т. Пермь: тип. губ. Земск. Управы, 1873–1888; Балбашевский Г.И. Исторический очерк гражданского устройства Пермская края // Памятная книжка и адрес-календарь Пермской губернии на 1892 г. Пермь, 1891. С. 24–47; Мозель Х. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пермская губерния. Ч. 1. СПб., 1864. 457 с.
26 Черкасова А.С. Мастеровые и рабочие люди Урала в XVIII в. М., 1985. 247 с.; Клокман Ю.Р. Социально- экономическая история русского города. Вторая половина XVIII в. М., 1967. 335 с.; Горловский М.А. Социальный состав населения Екатеринбурга во второй половине XVIII в. // Из истории рабочего класс и революционного движения. М., 1958. С. 113–121; История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989. 608 с. 27 Корепанов Н.С. В провинциальном Екатеринбурге. Екатеринбург, 2003. 212 с.; Он же. В раннем Екатеринбурге (1723-1781 гг.). Екатеринбург, 2001. 251 с.; Корчагин П.А. Губернская столица Пермь. Пермь, 2006, 320 с.; Он же. История Верхотурья (1598–1926). Закономерности социально-экономического развития и складывания архитектурно-исторической среды города. Екатеринбург, 2001, 180 с.; Байдин В.И. и др. Очерки истории и культуры города Верхотурья и Верхотурского края: (400-летию Верхотурья). Екатеринбург, 1998. 288 с.
28 Екатеринбург за двести лет (1723–1923). Екатеринбург, 1923. 314 с.; Чагин Г.Н. Города Перми Великой Чердынь и Соликамск. Пермь, 2003. 256 с.; Он же. Чердынь: краткий исторический очерк. Пермь, 1972. 128 с.; Смирных А. и др. Уездные столицы: Ирбит, Алапаевск, Камышлов, Красноуфимск. Екатеринбург, 2002. 368 с.
29 Горнозаводские центры и аграрная среда в России: взаимодействия и противоречия (XVIII в. — первая половина XIX в.). М., 2000. 261 с.; Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII — начале XX века. М., 2003. 383 с.
30 Блинов И.А. Губернаторы. С. 151; Готье Ю.В. История областного управления в России. От Петра I до Екатерины II. Т. 2. С. 199–200; Градовский А.Д. Собрание сочинений А.Д. Градовского. Т. 9. Начала русского государственного права. Ч. 3. Органы местного управления. С. 117–119; Ерошкин Н.П. История государственных учреждений. С. 22; Исаев И.А. История государства и права России. С. 205; Павлова- Сильванская М.П. Социальная сущность областной реформы Екатерины II. С. 484, 490.
31 Каменский А.Б. От Петра I до Павла I. С. 26-45; Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II; Слободняк И.П. Реформа судебной системы в России в период «просвещенного абсолютизма». С. 122–123.

11
реформа Екатерины II способствовала интеграции сельского населения в государственную судебную систему и создавала условия для формирования активной позиции в процессе осуществления правосудия.32 В отношении к рассматриваемому региону автор отметил, что сельское население Среднего Урала сумело получить максимальную выгоду от предоставленных ему прав и обязанностей благодаря своему преимущественному происхождению из государственных крестьян европейского Севера страны, имевших давний опыт в самоуправленческой деятельности и общении с представителями государственных административных органов33. Более осторожного взгляда придерживается Н.А. Миненко. Исследовательница подчеркивает, что на Среднем Урале ко второй половине XVIII в. в результате колонизационных потоков, в том числе и из зон помещичьего землевладения, произошло объединение разных крестьянских культур. При оценке самоуправленческой инициативности и уровня правосознания сельского населения в регионе, по ее мнению, необходимо учесть, что статус приписных к заводам крестьян во многом был равным статусу помещичьего крестьянина34.
В исторической науке интерес к вопросам общинного судопроизводства, обычного права35 и их взаимодействия и взаимоотношения с официальными законами возник в последней третьи XIX в., когда после отмены крепостного права и в связи с судебной реформой Александра II была распространена государственная судебная система на все категории крестьянства. Исследования дореволюционного периода посвящены изучению народных правовых отношений. В них были рассмотрены проблемы происхождения и развития крестьянских правовых взглядов, и их соотношении с положениями позитивного права36. В 1970–1990-е гг. историки и этнографы уделили активное внимание проблеме развития правовых воззрений крестьян, культуре русской деревне, а также деятельности волостных судов37. М.М. Громыко и Н.А. Миненко, труды которых посвящены проблеме крестьянского правосознания, показали на материалах Западносибирского региона, что
32Воропанов В.А. Судебная система Российской империи на Урале и в Западной Сибири. С. 44–49; Он же. Практика местного правосудия: государственные суды для сельских обывателей Оренбургской губернии. С. 149. 33 Воропанов В.А. Власть и население в российской провинции.
34 Миненко Н.А. Заключение / Н.А. Миненко // Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII — начале XX века. М., 2003. С. 374; Она же. Традиционная русская культура в условиях горнозаводского Урала XVIII — XIX вв. // Уральский исторический вестник. 1995. No 2. С. 28–32.
35 Об определении понятия „обычное право» и его развитии см. Безгин В.Б. Правовые обычаи и правосудие русских крестьян второй половины XIX — начала XX века. Тамбов, 2012. С. 6–8.
36Тенишев В.В. Правосудие в русском крестьянском быту. Брянск, 1907. 200 с.; Пахман С.В. Обычное гражданское право в России (юридические очерки). Т. I–II. СПб., 1877+1879. 447 с. + 400 с.; Алексеев С.Г. Местное самоуправление русских крестьян XVIII — XIX вв. М., СПб., 1902. 328 с.; Оршанский И. Народный суд и народное право // Журнал гражданского и уголовного права. СПб., 1875. Кн. 4. С. 140–223.
37 Александров В.А. Обычное право крепостной деревни России. XVIII — начало XIX в. М., 1984. 255 с.; Тарабанова Т.Н. Судебно-правовая культура крестьян пореформенной России (по материалам волостных судов) // Россия и реформы. М., 1993. С. 38–52; Лаптева Л.Е. Исследования обычного права народов Российской империи в XIX в. // Государство и право. 1997. No 8. С. 105–109.

12
моральные представления сельского населения были естественной основой их правовой практики38. Подробный обзор об обычном праве включает в себя 3-томная монография Б.Н. Миронова «Российская империя: от традиции к модерну»39. Относительно к пореформенному периоду можно говорить о хорошем уровне изученности проблематики низового судопроизводства благодаря многочисленным работам В.Б. Безгина40. В исследованиях тамбовского историка представлены анализ состояния крестьянской юстиции и функционирования волостных судов. Труды автора посвящены вопросам народной юстиции, а также соотношению и применению государственного закона и норм обычного права в волостном судопроизводстве второй половины XIX в. — начала XX в.
На Среднем Урале и Западной Сибири была предпринята первая попытка включения части крестьянства в официальную судебную и правовую систему. Проведенная в первой половине 1780-х гг. на этой территории волостная реформа первого генерал-губернатора Пермского и Тобольского Е.П. Кашкина упоминается в дореволюционных биографических очерках П.Н. Петрова и Н.Д. Чечулина41. В 1970–2000-х гг. эта реформа местного самоуправления рассматривалась рядом сибирских ученых. В научных исследованиях М.М. Громыко, Т.С. Мамсик, Н.А. Миненко и В.В. Рабцевич основное внимание было уделено истории проведения реформы и ее влиянию на социальное развитие крестьянской общины в восточных регионах страны42. Работы Н.Г. Суворовой и М.О. Акишина посвящены анализу основополагающему нормативному акту реформы «Наставления для установления порядка в сельской жизни»: ими были изучены его правовые нормы и созданные в соответствии с этим документом судебно- административные институты, их функции, компетенции и обязанности, а также порядок их взаимодействия с вышестоящими государственными учреждениями43.
38 Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991. 448 с.; Миненко Н.А. Русская крестьянская община в Западной Сибири XVIII — первая половина XIX в. Новосибирск, 1991. 265 с.
39 Миронов Б.Н. Российская империя: от традиции к модерну. Т. 3. С. 91–109.
40 Безгин В.Б. Правовая культура русского села (вторая половина XIX — начало XX веков). Тамбов, 2012. 80 с.; Он же. Правовые обычаи и правосудие русских крестьян второй половины XIX — начала XX века; Он же. Крестьянская повседневность: традиции конца XIX – начала XX века. Тамбов, 2004. 304 с.; Он же. Сельское общественное управление и его представления в оценке русских крестьян (вторая половина XIX — начало XX века). Режим доступа: http://e-notabene.ru/lr/article_514.html.
41 Петров Н.П. Евгений Петрович Кашкин, один из сподвижников Екатерины II // Русская Старина. 1882. Т. 35. С. 1–40; Чечулин Н.Д. Кашкин Евгений Петрович, генерал-аншеф, генерал-губернатор Тульский и Калужский // Русский биографический словарь. Т. 8. СПб., 1897. С. 585–587.
42 Громыко М.М. Мир русской деревни; Мамсик Т.С. Реформа сельского управления в Сибири конца XVIII в. (по документам Чаусского волостного архива) // Проблемы истории местного управления Сибири XVII — XX вв. Новосибирск, 1997. С. 16–21; Миненко Н.А. Русская крестьянская община в Западной Сибири. Право и обычай в крестьянской семье (Урал и Сибирь в XVIII — XIX веках). Челябинск, 1998. С. 166–177.
43 Акишин М.О. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII века: структура и состав государственного аппарата: автореф. дис. … д-ра ист. наук. Новосибирск, 2003. 46с.; Он же. «Наставления для установления порядка в сельской жизни». Источники и состав памятника) // Новосибирский архив. вестн. 2003. No 12. С. 73–83; Акишин М.О., Ремнев А.В. Управление Сибири: XVI — XX вв: административная политика, структура и люди // Власть в Сибири: XVI — XX в. Новосибирск, 2005. С. 7–231; Суворова Н.Г. Нормативная база крестьянского суда

13
В исследованиях западных историков уделяется особое внимание дискуссиям о созданной Екатериной II сословной системе, формировании сословных корпораций и учреждении органов местного самоуправления. Большая часть авторов относится с сомнением к реальной дееспособности созданных сообществ, охарактеризованных в статье известного русиста Д. Гайера «Общество как государственное мероприятие»44, как искусственно созданных, не врожденных, и поэтому «незрелых» структур.
Большинство зарубежных исследователей сошлись на том, что западные модели организации общества не могли быть внедрены в России указом сверху. Инициаторы реформ не учли российских реалий и потребностей населения. Намерению правительства унифицировать административную и судебную систему не хватило пробивной силы в связи с тем, что оно не могло опираться ни на сословные корпорации, ни на государственные инструменты для вовлечения чиновников в этот процесс45.
Более оптимистичная оценка административно-судебных реформ Екатерины II дана немецкими историками К. Шарфом, Й Кузбером и М. Хильдермайером. Согласившись с видением А.Б. Каменского, ученые считают, что для интерпретации административных и судебных реформ Екатерины II и ее не в полной мере воплощенных в жизнь законодательных проектов является более «жизнеспособным» подход, согласно которому реформаторская деятельность императрицы была нацелена не столько на достижение краткосрочных результатов, сколько, наоборот, на внедрение постепенных, учитывающих особенности российского общества последней четверти XVIII в. нововведений46. В соответствии с такой точкой зрения главная заслуга реформ состоит в том, что они, как резюмировал К. Шарф, технико-географически и психологически «создали предпосылки к тому, что впервые могла идти речь о распространении
в Сибири в конце XVIII — первой половине XIX в. // Вестник ТГУ. 2008. No 3. С. 100–104; Она же. «Крестьянское самоуправление в государственной деревне Западной Сибири в 60-е гг. XVIII — первой половине 60-х гг. XIX вв. (организация, функции, правовая регламентация): автореф. дис … канд. ист. наук. Омск, 1997. 29 с.
44 Geyer D. “Gesellschaft” als staatliche Veranstaltung. Sozialgeschichtliche Aspekte des russischen Behördenstaats im 18. Jahrhundert // Wirtschaft und Gesellschaft im vorrevolutionären Rußland. Köln, 1975. S. 20–52.
45 Geyer D. Staatsausbau und Sozialverfassung. Probleme des russischen Absolutismus am Ende des 18. Jahrhunderts // Cahiers du monde russe et soviétique. Vol. 7. N° 3. Juillet-Septembre 1966. Hommage à François de Liencourt. Р. 366–377; Hartley J., Provincial and local government // The Cambridge history of Russia – Imperial Russia 1689–1917. Cambridge history of Russia, 2. Cambridge, 2006. С. 449–467; Baberowski J., Autokratie und Justiz: Zum Verhältnis von Rechtsstaatlichkeit und Rückständigkeit im ausgehenden Zarenreich 1864–1914. (Studien zur europäischen Rechtsgeschichte). Frankfurt a.M., 1996. 846 S; LeDonne J. Absolutism and Ruling Class: The Formation of the Russian Political Order. New York, 1993. 376 p.; Raeff M. The Well-Ordered Police State. Social and Institutional Change through Law in the Germanies and Russia, 1600-1800. New Haven, 1983. 284 p.; Freeze G. The (Soslovie) Estate Paradigm and Russian Social History // American Historical Review 91. (1986). С. 11–35.
46 Hildermeier M. Geschichte Russlands vom Mittelalter bis zur Oktoberrevolution. München, 2013. 1504 S; Kusber J. Grenzen der Reform im Russland Katharinas II. // Zeitschrift für Historische Forschung. Vol. 25. Nr. 4 (1998). S. 509–528; Scharf C. Modernisierung und Absolutismus: Die Reformen Katharinas II. von Russland [Электронный ресурс] // Begegnungen Schriftenreihe des Europa Institutes Budapest, Band 22. Режим доступа: http://www.europainstitut.hu/index.php/publikationen/begegnungen/17-begegnungen/488-begegnungen22scharf

14
государственной власти на всей территории страны, и что эта самая власть стала ближе к своим подданным»47.
В зарубежной историографии судебная реформа 1775 г. рассматривается лишь «попутно», либо как предпосылка проведения судебной реформы Александра II, либо в контексте сословной политики императрицы. Авторы прежде всего обращали внимание на недостатки, прежде отмеченные дореволюционными и советскими историками. Оценивая российское судоустройство этого периода, зарубежные историки отталкиваются от идеала правопорядка и правовой практики, основанной на принципах правового государства Запада48. Проведение реформы, по их мнению, стало только возможным благодаря государственному импульсу к модернизации, исключительно ориентированному на европейскую модель.
В современной западной историографии присутствуют две противоположные позиции по вопросу привлечения нижних слоев населения к участию в государственно- правовой системе. Первая исходит из идеи доминирования в российском обществе ситуации правового дуализма, в результате которого преобладающая масса сельского населения и численно небольшая городская элита, получившая западное образование, жили в разных мирах, каждая по своим нормам и ценностям. Так, для американского историка М. Раева главными причинами для этого являются слабо развитая социальная мобильность в России, а также распространение западноевропейского стиля жизни среди послепетровской элиты, устрашающего крестьян49.
Западные русисты, специализировавшиеся на изучении законодательства имперского периода, зачастую придерживаются взгляда, что в России право было лишним явлением, «a cultural fiction», не имевшего никакого отношения к повседневным практикам. Объясняется эта недостаточность отсутствием врожденных правовых традиций и правовым нигилизм, свойственным российскому крестьянству50. Другие увидели главную причину низкого уровня правовой культуры в слабом развитии
47 Scharf C. Modernisierung und Absolutismus: Die Reformen Katharinas II. von Russland.
48 Kaiser F.B. Die russische Justizreform von 1864: Zur Geschichte der russischen Justiz von Katharina II. bis 1917. Leiden, 1972. (Studien zur Geschichte Osteuropas; 14). 552 S.; Kucherov S. Courts, Lawyers and Trials under the Last Three Tsars. New York, 1953. 339 p; Wortman R.S. The Development of a Russian Legal Consciousness. Chicago, 1976. 345 p.; Baberowski J. Autokratie und Justiz.
49 Raeff M. The Well-Ordered Police State.
50 Pipes R. Russia Under the Old Regime. New York, 1974. P. 187–197; Baberowski J. Law, the judicial system and the legal profession // The Cambridge history of Russia. Vol 2. Imperial Russia (1689–1917). Cambridge, 2006. P. 344–368; Engelstein L. Combined Underdevelopment: Discipline and the law in Imperial and Soviet Russia // American Historical Review. 98 (2003). P. 338–353.

15
политических и социальных институций, не способных привить идею о верховенстве права в обществе, а также в православной ментальности51.
В отличие от упомянутых работ, американский историк Дж. Бурбанк придерживается мнения, что крестьяне активно и регулярно обращались в государственные учреждения для решения своих проблем при помощи норм «государственного права». В своих выводах исследовательница опирается главным образом на архивные материалы и аналитические работы о волостных судах52.
В западной историографии сформировался отрицательный образ российского чиновника. В 1960-х – 1980-х гг., до широкого применения теорий модернизации для объяснения исторического процесса в России, русисты рассматривали российскую административную систему сквозь призму западноевропейских критериев. В связи с этим в послевоенной западной исторической науке изучение административных систем являлось «историей государственных органов» (Behördengeschichte), одним из направлений истории права и государства53.
На смену этому подходу пришла социальная история, инспирированная теорией типологии власти М. Вебера. Теперь исследователи-русисты обратились к изучению социального портрета российского чиновника. Среди этих работ заслуживают внимания труды американских историков В. Пинтнера и Д. Ливена, специализировавшихся вслед за советскими историками 1970-х гг. на анализе большого массива формулярных списков54. Главными причинами неудовлетворительного функционирования системы управления специалисты по социальной истории России называли те же проблемы, что и их дореволюционные и советские коллеги: нехватку денежных средств и людских ресурсов.
Примененные к российскому бюрократу критерии идеального типа современного чиновника, выявленные М. Вебером, не позволили предстать ему в выгодном свете. Он не имел ни специального образования, ни жалования, которое давало бы ему уверенность в завтрашнем дне, ни свойственной идеальному чиновнику профессиональной этики. Осознав невозможность использования теоретического подхода М. Вебера, британский историк Г.А. Хоскинг высказался за необходимость поиска альтернативных моделей для
51 LeDonne J. Absolutism and Ruling Class. P. 179–235; Kimmerling-Wirtschafter E. Russian legal Culture and the Rule of Law // Kritika. No7. 2006. P. 61–70; Proccacia U. Russian Culture, Property Rights, and the Market Economy. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 93–141.
52 Burbank J. Russian Peasants Go to Court: Legal Culture in the Countryside, 1905–1917. Bloomington and Indianapolis, 2004. 374 p; Burbank J. Insult and Punishment in Rural Courts. The Elaboration of Civility in Late Imperial Russia // Études rurales. N° 149-150. 1999. Р. 147–171.
53 Amburger E. Geschichte der Behördenorganisation Russlands von Peter dem Grossen bis 1917 (Studien zur Geschichte Osteuropas 10). Leiden, 1966. 622 S.; Kaiser F.B. Das Russische Beamtentum in der ersten Hälfte des 19 Jahrhunderts.
54 Pintner W.M. The evolution of civil officialdom 1755-1855 // Russian Officialdom: The Bureaucratization of Russian Society from the Seventeenth to the Twentieth Century. Chapel Hill, 1980. Р. 190–226; Lieven D. Russian Senior Officialdom under Nicholas II. Careers and Mentalities // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Neue Folge. Bd. 32. H. 2 (1984). Р. 199–223.

16
анализа российского чиновничества: «to understand the Russian state would be as patron- clientelism backed by the symbols of divinely ordaines absolute monarchy»55. Согласно ему, под патримониальной властью понимаются отношения взаимного обмена, основывающиеся не на жестких структурах и учреждениях, а на переплетениях личных связей56.
Новый подход к исследованию портрета чиновника предложил немецкий культуролог С. Шаттенберг в своей монографии «Коррумпированная провинция? Российские чиновники XIX века»57. Используя этнологическое понятие «честь», ученый пришла к выводу, что патримониальный характер российской системы управления проявляется в тесной связи чиновника со своим покровителем, которая выстраивалась не как деловая связь, а как служебное отношение.
Новизна. Анализ историографии показывает, что, несмотря на наличие научных трудов, посвященных изучению судебной реформы Екатерины II на региональном материале, можно отметить отсутствие работ, рассматривающих создание и функционирование органов суда на примере конкретного учреждения суда, в частности – верхних и нижних расправ, созданных в Пермском наместничестве в 1781 г. Кроме того, остались недостаточно освещенными такие аспекты, как установление наличия и степени интеграции свободного сельского населения в процесс отправления правосудия, об их вовлеченности в деятельность принимающих судебных учреждений, отношении к государству, и способах взаимодействия с ним. В этом заключается научная новизна представленного исследования.
Методология и методы исследования. В качестве методологической основы работы была использована совокупность подходов и методов, отвечающих задачам исследования. Рамочным подходом является институциональный, в соответствии с которым изученные нами суды – верхние и нижние расправы Пермского наместничества – рассматриваются как учреждения, опирающиеся на формально-правовые принципы: действуют в соответствии с существующим законодательством, имеют особое положение в административно-судебной структуре и включены в систему взаимодействий с другими органами власти.
Кроме того, исследование базируется на концепции модернизации, необходимой для понимания, каким образом происходило заимствование и функционирование административных структур, созданных на основе идей западноевропейского
55 Hosking G.A. Patronage and the Russian state // The Slavonic and East European Review. Vol. 78. No. 2 (Apr. 2000). P. 305.
56 Ransel D. The Politics of Catherinian Russia: The Panin’s Party. New Haven, 1975. 327 p.
57 Schattenberg S. Die korrupte Provinz? Russische Beamte im 19. Jahrhundert. Frankfurt a.M., 2008. 294 S.

17
Просвещения. Под модернизацией понимается явление целостного обновления общества, который включает в себя комплекс социальных, политических, экономических, культурных и интеллектуальных трансформаций и диффузий, с целью превратить традиционное общество в современное58. Течение модернизации в Российской империи последней четверти XVIII в. исследуются сквозь призму теории диффузионизма, которая рассматривает проникновение новаций как постепенный процесс, неравномерно протекавший на различных уровнях административно-судебной системы.
С целью освещения различных аспектов функционирования верхних и нижних расправ Среднего Урала были также применены подходы социальной истории и политической антропологии, которые позволили понять человеческое «лицо» верхних и нижних расправ, понять мотивацию действий мелких чиновников екатерининского времени, причины обращений населения к помощи органов коронного суда. Поиск ответа на вопрос об успешности или провале проведения реформы, зависевшей в определенной степени от отвечавших за ее осуществление людей, а также от того, как новые структуры были встречены местным населением, потребовал привлечения микроисторического анализа.
В основу исследования также были положены принципы историзма и объективности, требующие как анализа событий и фактов в их совокупности и многосторонности, так и предусматривающие рассмотрение влияющих и обусловливающих друг друга процессов и явлений.
К тому же, исследование деятельности названных судов требует привлечения общенаучных и специальных исторических методов исследования. Из общенаучных методов нами был применен комплексный подход, который делает возможным исследование некоторых компонентов административной и судебной системы в целостности их элементов. Из общеисторических методов для определения региональных особенностей был выбран историко-сравнительный метод. Примененный помимо этого историко-правовой метод послужил для того, чтобы более подробно исследовать нормативные основы деятельности рассматриваемых судебных учреждений, и, в первую очередь, верхних и нижних расправ. Для анализа финансирования исследуемых учреждений, а также для составления статистики об уголовных делах, рассматривавшихся в изученными нами судах были также использованы методы количественного анализа.
Таким образом, применение широкого спектра подходов и методов, междисциплинарность исследования позволили в наилучшей степени раскрыть различные
58 Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации. М., 2006. 239 с.; Алексеева Е.В. Диффузия европейских инноваций в России (ХVIII — начало ХХ в.). М., 2007. 368с.

18
аспекты процессов создания и деятельности верхних и нижних расправ на Среднем Урале в 1780–1790-е гг.
При работе над данной работой были использованы письменные документальные и повествовательные источники59, которые можно в зависимости от видовой принадлежности разделить на законодательные акты, делопроизводственные документы, мемуары и записки и дневники путешественников.
Большинство законодательных актов, этого периода представлено манифестами и указами императрицы и правительствующего Сената, регламентами, уставами и учреждениями и собрано в первом издании Полного собрания законов Российской империи (ПСЗРИ) 1830 г.
Для решения поставленных задач самым значимым является законодательный акт «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи» («Учреждения»)60. Наряду с самой Екатериной II авторами этого первого в истории России документа, посвященного местному управлению, являются такие известные государственные деятели того времени, как Я. Сиверс, П. Завадовский, А. Вяземский, Г. Ульрих, С. Десницкий и др61. Документ, утвержденный императрицей 7 ноября 1775 г., состоит из преамбулы, в которой раскрываются мотивы и сущность реформ, и 412 статей, разделенных на 28 глав. Три дополнительные главы были утверждены в январе 1780 г. В законодательном акте подробно описаны состав и функции всех местных учреждений, в том числе судебных, их взаимоотношения между собой, порядок вступления в должность чиновников. Закрепляются требования к их должностным обязанностям. Кроме того, изданием «Учреждений» был сделан значительный шаг в развитии процессуального права: подробно регламентирована система обжалования приговоров и решений, а также предпринята попытка отделения следствия от судебного разбирательства. Анализ «Учреждений» позволяет выяснить, на каких основаниях базировалась судебная система России в последней четверти XVIII в.
Помимо того, в ПСЗРИ находятся отдельные законодательные акты, которые либо разъясняют некоторые моменты «Учреждений», либо дополняют их в связи с проблемами,
59 Для обзора источников была взята классификационная система исторических источников, разработанная Л.М. Пушкаревым (Пушкарев Л.М. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975. 275 с.).
60 Смыкалин А.С. Судебная система российского государства от Ивана Грозного до Екатерины II. С. 39.
61 ПСЗРИ-1. Т. 20. No 14392. С. 229—304.

19
возникшими в процессе их осуществления в том или ином регионе, либо объявляют и регулируют открытие новых губерний или наместничеств62.
Кроме того, структура, задачи, компетенции и основные направления деятельности изученных нами судебных учреждений определялись следующими законодательными актами: 1) «Генеральный регламент, или Устав» (1720 г.)63 регулировал систему организации управления и делопроизводство. Согласно этому нормативному документу все государственные учреждения подразделялись на присутствие и канцелярию. В нем были определены обязанности различных категорий канцелярских служителей, а также установлены правила служебной переписки и работы архива учреждения. 2) Работа чиновников регламентировалась в «Табели о рангах всех чинов воинских, статских и придворных, которые в каком то классе чины …» (1722 г.)64. 3) «Регламент, или Устав главного магистрата» (1721 г.)65 содержит инструкции и образцы для составления ведомостей и рапортов. 4) Рядом указов, опубликованных в 1760–1780-х гг., определялись формы для правильного составления формулярных списков, в которых центральной власти регулярно предоставлялись сведения о составе местных чиновников и канцелярских служителей66. 5) Для обеспечения бесперебойного функционирования судебных учреждений были изданы различного рода указы, как, например, о наполнении судебных мест достойными людьми и о введении постоянного денежного жалования; правительство боролось с такой распространенной проблемой как «лихоимство и взяточничество»67.
Наряду с такими, во второй половине XVIII в. не утратившими свою силу, кодексами, как «Соборное Уложение» 1649 г., «Воинский Артикул» (1716 г.) и «Морской Устав» (1720 г.), судопроизводство уголовного процесса в основном регулировалось следующими юридическими актами процессуального и уголовного права: 1) Указ «О форме суда» от 5 ноября 1723 г.68, которым был восстановлен порядок состязательного процесса, регламентирован порядок судебного процесса, предъявлены формальные требования к протоколу, а также предложен образец составления челобитной; 2) Именные указы «О правилах производства апелляционных дел» от 30 июля 1762 г. и «О порядке производства уголовных дел по воровству, разбою и пристанодержательству» от 21
62 ПСЗРИ-1. Т. 19. No 13972. С. 753. No 14157. С. 942—943. Т. 20. No 14816. С. 760—763. No 14831. С. 781—783. No 15013. 936—937. No 15085. С. 1014—1015. Т. 21. No 15113. С. 21—922. No 15115. С. 22–23; Т. 22. No 15978. С. 95— 97.
63 ПСЗРИ-1. Т. 6. No 3535. С. 160.
64 ПСЗРИ-1. Т. 6. No 3890. С. 486—493.
65 ПСЗРИ-1. Т. 6. No 3708. С. 291—310.
66 ПСЗРИ-1. Т. 14. No 12030. С. 510. Т. 19. No 13690. С. 359—361. Т. 22. No 16641. С. 1063—1065. 67 ПСЗРИ-1. Т. 12. No 11988. С. 457—462. No 12175. С. 790—791.
68 ПСЗРИ-1. Т. 7. No 4344. С. 147—150.

20
февраля 1763 г.69, изданные с целью устранения судебной волокиты; 3) Именные указы «О порядке производства уголовных дел по воровству…» от 10 февраля 1763 г., «Об определении ученых священников для увещевания преступников…» от 14 августа 1764 года и «О производстве пыток в провинциальных и губернских канцеляриях …» от 13 ноября 1767 г.70, ограничивавшие применения пыток на допросах; 4) «Устав благочиния, или полицейский» от 8 апреля 1782 г., послуживший формированию полицейского права, и разграничивший понятия преступления и проступка71.
В целом законодательные акты этого периода позволяют получить общее понимание того, как по представлениям и требованиям императрицы и высших сановников должна была проводиться реформа местного управления, и как следовало функционировать судебной системе России. Но проследить, как на самом деле осуществлялись преобразования в рассматриваемом регионе, законодательные источники, как правило, не позволяют. Информацию о таких вопросах можно получить только из делопроизводственных источников, т. е. тех документов, которые регулярно создавались в процессе повседневной деятельности государственных учреждений. Большая часть делопроизводственной документации не опубликована и хранится в архивах.
Использованные в работе архивные источники включают в себя делопроизводственные материалы Пермского наместнического правления, верхних расправ Екатеринбурга и Перми, а также Алапаевской, Верхотурской, Екатеринбургской, Красноуфимской, Осинской и Чердынской нижних расправ, хранящиеся в четырех фондах (Ф. 491, ф. 589, ф. 591, ф. 771) Государственного архива Свердловской области (ГАСО) и пяти фондах (Ф. 3, ф. 4, ф. 53, ф. 290, ф. 316, ф. 569) Государственного архива Пермского края (ГАПК).
Общее количество архивных единиц хранения, включенных в состав перечисленных фондов, составляет 1097 дел. Их условно можно разделить на три группы. Первая группа включает в себя документы внешнего документооборота, или переписку учреждений (рапорты, сообщения, указы, судебные приговоры). Во вторую группу входят все документы, созданные для внутренних нужд учреждения. В данном случае это регистрационные журналы, где были зафиксированы в определенной форме все входящие и исходящие документы, и протоколы заседаний суда. Особую, третью группу, составляют судебно-следственные дела, в которых встречаются документы как внутреннего, так и внешнего документооборота (протоколы допросов, медицинские справки, описи).
69 ПСЗРИ-1. Т. 16. No 11629. С. 29—31. No 11750. 154—157.
70 ПСЗРИ-1. Т. 16. No 11750. С. 154–157. No. 12227. С. 689–690. Т. 18. No 12677. С. 512. 71 ПСЗРИ-1. Т. 21. No 15379. С. 461—488.

21
Для проведения данной работы нами было исследовано 164 дела, которые помогают составить представление как об осуществлении реформ, так и о повседневном функционировании исследуемых в работе органов суда.
Самую ценную информацию содержит делопроизводственная документация канцелярий названных судебных учреждений. Изучив журналы и реестры входящих и исходящих дел, мы узнаем о регулярности работы, о степени исполнения заданных сверху требований, а также о возможных отклонениях в деятельности органов суда и причинах к ним приведших. Кроме того, в них содержатся детальные сведения о финансовом положении и материальном обеспечении учреждений. Находящиеся в документации наместнического правления списки штатов Пермского наместничества и коллективные формулярные списки включают в себя информацию о решении вопросов об укомплектовании присутственных мест, о социальном происхождении чиновников и делопроизводителей, а также об уровне их подготовки. Прежде всего, благодаря делам «с записками из разных мест, указами, сообщениями и другими делами» мы получили дополнительную к формулярным спискам информацию о состоявших на службе лицах и их отношении к последней, и в некоторых случаях, что для составления полноценной картины, не менее важно, об их взаимоотношениях и внутренних конфликтах.
Кроме того, для проведения анализа была привлечена судебно-следственная документация. Нами была изучена выборка из 67 дел о наиболее характерных для рассматриваемого региона преступлениях: побегах, имущественных правонарушениях, оскорблениях действием или словом. В результате исследования этих дел была получена информация о соблюдении порядка судопроизводства и о судебной практике. К тому же, включенный в эти дела следственный материал позволил создать профили истца и ответчика, восстановить процесс совершения и обстоятельства этих широко распространенных среди представителей сельского общества преступлений, а также рассмотреть учитывавшие особенности местных условий судебные приговоры.
Уровень достоверности делопроизводственных документов, составленных чиновниками изученных нами судебных учреждений можно считать достаточно высоким. Текущее делопроизводство отличалось рутинностью, а у самих составителей документов заинтересованность в умышленном искажении содержания репортов, указов и иных форм отчетности была, по всей вероятности, низкой. При анализе степени достоверности источников можно выделить в качестве исключения протоколы допросов обвиняемых и свидетелей, так как нельзя не принять во внимание, что показания могли быть получены под оказанием давления и не всегда соответствовали реальному положению вещей. Кроме того, большинство лиц, дела которых разбирались в верхних и нижних расправах, были

22
неграмотны. Поэтому можно предположить, что протоколы допросов, составленные на официальном языке, не полностью отражают внутреннее состояние и действительные взгляды допрашиваемых.
Ценную информацию о профессиональном и моральном уровне подготовки местного чиновничества мы получаем благодаря «Списку гражданских чиновников по Пермской губернии в 1797 г.», первого губернатора Пермской губернии, Карла Модераха. В связи с тем, что новый губернатор был крайне недоволен царившими в присутственных местах доверенного ему региона порядками, опубликованный краеведом и членом Пермской ученой архивной комиссии М.И. Капустиным документ содержит не только сведения о формальной квалификации состоящих на гражданской службе лиц, но и перечень не рекомендованных «частию по их судимости, частию по их личным качествам» чиновников72.
К тому же, в адрес-календарях или месяцесловах, составляемых на основании ежегодно присылаемых из присутственных мест в Сенат списков чиновников и издававшихся с 1766 г. практически каждый год, представлена дополняющая формулярные списки информация о составе государственных служащих в рассматриваемом регионе. Изучение адрес-календарей за 1778–1804 гг., в которые были включены сведения о статских чиновниках Пермского наместничества, позволило нам проследить основные тенденции кадровой политики, получить общее представлении об степени укомплектованности государственных учреждении и перемещении отдельных лиц с места на место. Этот исторический источник имеет, однако, один недостаток. В связи с тем, что процесс составления и опубликования адрес-календарей проходил относительно медленно, предоставленная в них информация отставала на целый год, и из- за высокой текучести кадров не всегда отражала действительность73.
Кроме того, в качестве сравнительно-исторического материала в работе были использованы делопроизводственные источники, составленные в присутственных местах других регионов. В частности, нами были привлечены 15 следственных дел, рассмотренных в 1780–1790-е гг. в Тюменском нижнем земском суде Тобольского наместничества, опубликованных в 2-х томном издании О.И. Головановой «Документы Тюменского нижнего земского суда (1782–1796 гг.)»74. Были изучены выдержки из
72 Капустин М. Сто лет назад. Штаты и служащие Пермской губернии // Труды Пермской ученой архивной комиссии. Вып. 3. Пермь, 1897. С. 101–117.
73 Месяцеслов с росписью чиновных особ в государстве на лето от Рождества Христова. СПб., 1778. 212 с.; 1779. 444 с.; 1782. 473 с.; 1783. 488 с.; 1784. 489 с.; 1785. 443 с.; 1786. 372 с.; 1787. 387 с.; 1788. 361 с.; 1789. 359 с.; 1790. 386 с.; 1792. 384 с.; 1793. 388 с.; 1794. 400 с.; 1795. 464 с.; 1796. 464 с.; 1802. 514 с.; 1804. 279, 335 с.
74 Голованова О.И. Документы Тюменского нижнего земского суда (1782-1796): из фондов Государственного архива Тюменской области. Кн. 2. Тюмень, 2008. 352 с.

23
журналов Нижегородского наместнического правления за 1781–1797 гг., подготовленные к публикации на рубеже XIX — XX в. членом Нижегородской губернской ученой архивной комиссии В.И. Снежневским75. В связи с тем, что выборка документов была сделана третьим лицом по субъективным и, как выходит из предисловия к названному сборнику, предвзятым критериям, данный источник является лишь условно достоверным.
Для получения дополнительной информации о проведении судебных реформ Екатерины II также были использованы нарративные источники: 1) мемуары чиновников76, 2) воспоминания участников и свидетелей проведения губернской реформы разных национальностей и происхождения77, 3) а также описания Пермского наместничества78.
В отличие от вышеупомянутых документов, мемуары являются менее достоверными и имеют в основном иллюстративную функцию. Воспоминания носят более субъективный, чем объективный характер, что обосновывается не только пространственно-временным, но и человеческим фактором. Участники и свидетели событий отличались друг от друга происхождением, уровнем образования, имели свои взгляды и отношение к правительству и императрице, а также разные мотивы для создания нарративных источников. Соответственно, авторы мемуаров и записок могли воспринимать одно и то же событие или явление совершенно по-разному.
Таким образом, круг источников, использованных в ходе работы над данным исследованием, достаточно обширен и разнообразен и предоставляет необходимую информацию для решения поставленных целей.
Положения, выносимые на защиту.
1) Изначально коренной модернизации должны были подвергаться только центральные губернии. Соответственно, при разработке «Учреждений», основополагающего законодательного акта административно-судебных реформ
75 Снежневский В.И. Опись журналам Нижегородскаго наместническаго правления за 1781–1783 гг. // «Действия» Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. 3. Н. Новгород, 1898. С. 89–192; Там же. Опись делам Нижегородскаго наместническаго правления за 1790-1797 гг. С. 193–269; Он же. Опись журналам Нижегородскаго наместническаго правления за 1788 г. // «Действия» Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. 5. Н. Новгород. 1903. С. 63–110.
76 Мешков И.И. Записки И.И. Мешкова // Русский архив. 1905. Кн. 2. Вып. 6. С. 177–242; Вигель Ф. Записки. Ч. 1. М. 1891. 840 с.; Толубеев Н.И. Записки Н.И. Толубеева (1780–1809) // Русская старина. 1889. No 8. 158 c.
77 Корберон М.Д. де. Из записок Корберона // Русский архив 1911. No 6. С. 141–154; Винский Г.С. Записки Г.С. Винского // Русский архив. 1877. Кн. 1. Вып. 2. С. 150–197; Болотов А.Т. Записки. Жизнь и приключения Андрея Болотова. Описанные самим им для своих потомков // Приложение к журналу «Русская старина». Т. 3. 1771–1784. СПб., 1873. 1224 с.; Дмитриев А.А. Очерки из истории губернского города Перми с основания поселения до 1845 г. (с приложением летописи города Перми с 1845 до 1890 гг.). Пермь, 1889. 377 с.
78 Историческо-географическое описание Пермской губернии, сочиненное для атласа 1800 г. Пермь, 1801. 224 с.; Попов Н.С. Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному состоянию. Ч. 1. СПб., 1811. 395 с.; Он же. Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному состоянию. Ч. 2. СПб., 1813. 317 с.; Он же. Хозяйственное описание Пермской губернии по гражданскому и естественному состоянию. Ч. 3. СПб., 1813. 354 с.

24
последней четверти XVIII в., авторы ориентировались на их реалии и потребности. При распространении реформы на окраины государства власть, однако, столкнулась с совершенно иными социально-экономическими и демографическими условиями. Тем не менее, на Среднем Урале местные обстоятельства не были учтены с должной степенью гибкости. Исследуемые нами верхние и нижние расправы снабжались строго по закону, невзирая на их увеличенный круг обязанностей.
2) В Пермском наместничестве дворянство было представлено лишь чиновниками, и большая часть городов была основана в результате преобразований. Вследствие этого кадровые резервы ограничивались служащими и делопроизводителями, прежде числившимися в организациях-предшественниках или на горнопромышленных предприятиях.
3) Конструирование столь сложной системы административных, судебных и хозяйственных органов, как ее описывают «Учреждения», требовало соответствующей структуры кадров и логистики, которых в исследуемом регионе не существовало. Среди судей и канцелярских работников лица, получившие профильное образование, являлись по-прежнему единицами. Кроме того, чтобы справиться с многократно возросшим документооборотом, в оптимизации нуждалось и делопроизводство, до сих пор базировавшееся на неизменно действовавших пунктах Генерального регламента.
4) Одним из достижений «Учреждений» считается отделение предварительного следствия от судебного процесса. Это нововведение должно было разгрузить юстицию и, таким образом, ускорить процесс осуществления правосудия. Замысел оказался, однако, недостаточно продуманным. Большая часть дел до попадания в соответствующий коронный суд теперь проходила через созданные в каждом уезде полицейско-административные органы, так называемые нижние земские суды. Круг обязанностей этих учреждений охватил весь спектр полицейско- государственных функций, и проведение следствия и отправление правосудия являлись лишь одной из сфер их многообразной и трудоемкой деятельности. Однако, материальное и кадровое обеспечение нижних земских судов было несоразмерно низким. В связи с этим можно предположить, что задуманный в «Учреждениях» порядок передачи дел по инстанциям буксовал уже на базовом уровне.
5) Другим ключевым моментом реформы являлось введение принципа сословности в систему коронной юстиции. С учетом реалий второй половины XVIII в.,

25
распространение позитивного права на часть крестьянства путем учреждения сельских судов первой и второй инстанций справедливо считать смелым социальным экспериментом В научной литературе, посвященной вопросу интеграции представителей от лично свободных крестьян в деятельность созданных для защиты их правовых интересов судов, преобладают «крайние» позиции. В ней, по мнению автора, недооценивается осторожность, с которой законодатель приступал к реализации этого намерения. Подобная готовность к компромиссам доминировала и в взаимоотношениях между представителями сельского населения и руководством принимающих судебных учреждений: обе стороны объединяли, прежде всего, практические соображения – стремление совмещать требования законодательства с возможностями их реализации в условиях провинции.
6) Низкая активность в сельских судах традиционно объясняется дуализмом права и, следовательно, мало развитым правовым сознанием крестьян. Сделанные нами наблюдения не подтверждают такой вывод. На Среднем Урале крестьяне обращались в кронную юстицию. Создание суда, однако, являлось лишь предложением законодателя, и, соответственно, иск в коронный суд – только одним из многих способов восстановления справедливости.
Теоретическая и практическая значимость. Результаты проведенных исследовательский могут представлять интерес при изучении истории Урала XVIII в., истории государства и права России, а также истории государственного управления. Кроме того, работа содержит полезный материал для составления лекционных курсов и учебных пособий по выше упомянутым научным областям.
Степень достоверности результатов поведенного исследования. Для изучения проведения судебной реформы последней четверти XVIII в. на материалах верхних и нижних расправ Среднего Урала был привлечен широкий круг опубликованных и архивных источников. В основном автором были использованы законодательные акты, делопроизводственные и нарративные источники, а также документы судебно- следственного характера. Данный комплекс источников свидетельствует о достаточно высоком уровне достоверности исследования.
Апробация результатов исследования. В ходе проведения данного исследования автором было опубликовано восемнадцать научных статей, в том числе три в изданиях, рекомендованных ВАК РФ: 1. Плате А. О правовом статусе сельских заседателей в сословных судах Пермского наместничества (1780–1790-е гг.) // Вестн. ВятГУ. — 2017. — No 3. — С. 32–39 (0,7 п. л.). 2. Плате А. Формирование и развитие личного состава

26
канцелярий уездных органов власти в России 1780–1790-х гг. (по материалам Верхотурской нижней расправы) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – 2017. — No 6. — Ч. 1. — С. 123–125 (0,35 п. л.). 3. Плате А. Екатеринбургская верхняя расправа: формирование и деятельность (1781–1790-е гг.) // Вестн. Пермского ун-та. История. — 2018. — Вып. 1 (40). — С. 121–128 (0,8 п. л.).
Структура работы. В соответствии с поставленными целью и задачами исследовательская работа состоит из четырех глав, посвященных теоретическим и нормативно-правовым основам проведения судебно-административных преобразований последней четверти XVIII в., анализу организации верхних и нижних расправ на Среднем Урале, а также исследованию судебной деятельности данных учреждений. Каждая глава поделена в соответствии с логикой изложения на два или три параграфа. Кроме того, работа снабжена 1 рисунком, 11 таблицами, 13 приложениями, списком источников и литературы.