Совладание со страхом беременности и родов у женщин и мужчин

Во Введении дается оценка актуальности разрабатываемой проблемы, определяются объект, предмет исследования, цели, задачи работы, обосновывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, описываются методики исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе диссертации «Обзор современного состояния исследований страха беременности и родов в отечественной и зарубежной литературе» систематизируются, анализируются и обобщаются научные представления о конструкте «страх беременности и родов».
В параграфе 1.1. предложены варианты осмысления феномена страха беременности и родов. В частности, данный страх категоризуется как переживание, детерминированное рефлексивностью субъекта (Василюк, 1984), и как психическое состояние, обусловленное повышенной психической активностью (Прохоров и др., 2011). Обсуждаются виды и источники возникновения страха. Выделяется первичный страх («страх до родов»), встречающийся у женщин и мужчин без опыта деторождения, и вторичный страх («страх после родов»), приобретенный вследствие предыдущего негативного опыта беременности, родов, родительства (Rondung et al., 2016; O’Connell еt al., 2017) или затрагивающий вопросы родительской некомпетентности и изменений индивидуального бытия (Abdollahi et al., 2020).
Страх имеет различную выраженность – от легкой до тяжелой формы (токофобии), которая влияет на адаптацию, психологическое здоровье и благополучие субъекта (Сергиенко, 2017; Wijma, 2003). Соответственно страх описывается, с одной стороны, в русле клинической парадигмы как разновидность проявления состояний тревожного и депрессивного спектра (Добряков, 2015; Slade et al., 2019). С другой, психологической, – в аспектах нормативного временного состояния в период ожидания ребенка (Абабков и др., 2019; Бурина и др., 2020; Göbel et al., 2020) или естественного переживания, не связанного с актуальностью родительства (Johansson, 2013; O’Connell еt al., 2017; Wijma, 2003 и др.).
переживания
/ состояния, вызванное воспринимаемой субъектом угрозой, детерминированной беременностью, родами, родительством и обусловленной биологически,
психологически, социально и социокультурно
Автором предложено понимание страха беременности и родов как
(на основе анализа опубликованных
источников).
Структура страха беременности и родов содержит три компонента:
физиологический (телесный) уровень заключается в многообразии вегетативных реакций индивида в ответ на действие стрессора; когнитивный уровень предполагает разнообразие тематического воплощения страха, отражающее негативные ожидания личности о «нежелательных» аспектах беременности, родов, родительства; поведенческий уровень подразумевает вариативность индивидуального и диадического совладающего поведения субъекта с целью редукции страха (Melender, 2002). В работе представлено осмысление когнитивного и поведенческого компонентов данного страха.
В параграфе 1.2. рассматривается содержание субъективных переживаний страха беременности и родов у женщин. Приведены оценки его распространенности в женской выборке: от 14% (O’Connell еt al., 2017) до 80 –90% (Голубева, 2006). На примере отечественных работ представлены оба варианта осмысления данного страха
– как клинический (Голубева, 2006; Добряков, 2015), так и нормативный (Голубых, Савёнышева, 2014; Захарова, и др. 2009; Соколова, 2007 и др.). Прослеживается склонность авторов к обсуждению взаимосвязи страха и тревоги. Вместе с тем, высказывается позиция самостоятельности данного феномена. Обращает на себя внимание разностороннее обсуждение когнитивного содержания страха при выделении доминирующей тематики – здоровье женщины, будущего ребенка и родоразрешение.
В параграфе 1.3. приводится мета-анализ зарубежных данных, иллюстрирующих особенности страха беременности и родов у мужчин. Оценка его распространенности затруднительна: от 10,9% – 13,6% (Bergström, et al. 2013; Hildingsson, et al. 2014) до 54,2% ( Sercekus et al.,2020). Описывается, что у мужчин страх фиксируется с 17 лет, пик его переживания приходится во время родов женщины-партнерши (Hildingsson, et al. 2014). Установлено когнитивное содержание страха у мужчин – это тематика
здоровья и жизни женщины и ребенка, родоразрешение партнерши, некомпетентность медицинских работников (на примере страха родов) (Eriksson et al., 2006). Проявления мужского страха беременности и родов анализируется через определенные поведенческие симптомы (Вaldoni, Giannotti, 2020).
сложности и многомерности феномена страха
В конце главы делается вывод о
Психология совладания со стрессом беременности и родов: индивидуальные и диадические способы» акцент ставится на разных типах совладания со стрессами беременности, которые актуализируют страх у женщин и мужчин. Внимание уделено диадическим феноменам стресса и совладания. В параграфе 2.1. стресс беременности у женщин и мужчин обсуждается как нормативный и пролонгированный (Абабков и др., 2019; Бурина и др., 2020, Прохоров и др., 2011). Его особенностями являются: неопределенность протекания, ограниченная возможность контроля, вариабельность проявления (эустресс / дистресс), разнообразие выраженности (от легкой до клинической формы), изменения в представлении будущего, и пр. Исходя из этого, заключается, что стресс беременности асимметричен: прямой для женщин и непрямой (опосредованный) для мужчин, что создает «перекос» в партнерском взаимодействии и является источником
дополнительного напряжения.
В параграфе 2.2. анализируется соотношение индивидуального и диадического
совладания со стрессом беременности и родов в паре в современных исследованиях. Утверждается, что стресс беременности проявляется на двух уровнях – индивидуальном и диадическом (Калугина, 2012; Alves et al., 2018-2020). Индивидуальный материнский и отцовский пренатальный стресс обсуждается с точки зрения психологических новообразований, связанных развитием будущей роли матери / отца (Айвазян, 2008; Добряков, 2015; Кон, 2009; Манеров, 2003; Филиппова, 2020 и др.). Диадический пренатальный стресс рассматривается в качестве надындивидуального образования, проявляющегося на социально-физиологическом, социально-психологическом, социально-личностном и социокультурном уровнях функционирования пары (Bodenmann, 2007; Одинцова и др., 2020).
беременности и родов.
Во второй главе диссертации «
Изучение индивидуального совладания со стрессом беременности (в женских выборках) демонстрирует, что наиболее используемыми являются стратегии избегания, положительной переоценки, проблемно-ориентированного копинга и
поиска социальной поддержки (Подобина, 2005; Гончарова, 2011;
2020). Диадические стратегии совладания на данном этапе подразумевают как прибегание к конструктивным стратегиям, так и к негативным (Alves et al., 2020; Brandão et al., 2020).
Ibrahim, Lobel,
В параграфе 2.3. раскрываются способы формирования диадического стресса и совладания в паре (Bodenmann, 1995; Randall, Bodenmann, 2017; Cooper et al., 2019- 2020; Falconier, Kuhn, 2019; Крюкова и др., 2014-2020; Куфтяк, 2012; Екимчик, 2017).
Автор опирается на ключевые идеи системно-транзактной модели диадического стресса и копинга (STM; Bodenmann, 2005, 2008), отражая идеи взаимозависимости между партнерами: стресс одного партнера всегда влияет на другого. Распространение или «переливание» внешнего стресса (к примеру, повседневного) обусловлено истощением саморегуляции одного из партнеров, а внутреннего (возникающего в близких отношениях) – истощением ресурсов семьи (Крюкова, 2020; Bakker et al., 2009; Bodenmann, 2007; Demerouti et al., 2005). Взаимный стресс открывает возможность для общего диадического совладания, когда один партнер поддерживает другого в его / ее собственных усилиях по преодолению, либо оба партнера вместе участвуют в решении общей проблемы или в совместном регулировании эмоций). Благополучное приспособление пары к новым условиям выражается в возвращении к дострессовому состоянию, либо приводит к дальнейшему развитию отношений (Крюкова, 2014; 2021).
В конце главы делается вывод о разнообразии индивидуального и диадического отклика субъекта в ответ на действие стресса беременности и стрессоров, наполняющих его. Однако недостаточность знаний о способах индивидуального совладания женщин и мужчин и диадического совладания партнеров, а также о том, как они взаимодействуют, обусловливает необходимость их эмпирического изучения.
В третьей главе диссертации «Эмпирическое исследование совладания со страхом беременности и родов у женщин и мужчин», которая включает в себя три параграфа, представлен дизайн исследования и описаны результаты и обсуждение эмпирического исследования.
В параграфе 3.1. приводится дизайн эмпирического исследования. Исследовательской базой работы выступали: ГБУЗ ЯО «Областной перинатальный центр» (г. Ярославль); ГБУЗ ЯО Клиническая больница No 10, женская консультация (г. Ярославль); ГБУЗ РК Сыктывкарская городская поликлиника No 3, женская консультация (г. Сыктывкар).
Общее количество респондентов – 347 человек.
Обоснована релевантность диагностического инструментария и методы статистической обработки, описаны используемые в работе методики: на пилотажном этапе – 3 и анкета, на основном этапе – 9 и авторская анкета (См. С. 6). Организация исследования проходила в два этапа (См. С. 9).
В параграфе 3.2.1. «Страх беременности и родов у женщин и мужчин: выраженность, феноменология, детерминация» проверяется первая гипотеза, обсуждаются результаты применения качественного инструментария на этапе пилотажа
Определена выраженность страха беременности и родов в смешанной выборке (n=141): страх свойственен для 27% женщин и 23% мужчин. Высокий уровень страха
. В окончании главы полученные качественные результаты дополняются
данными основного исследования с помощью стандартизированного инструментария.
выявлен у 22% женщин и 9% мужчин. Несмотря на статистически значимые различия между женщинами и мужчинами, выраженность страха у мужчин приближена к женским показателям. Среди женщин выявлено в 2,5 раза больше тех, кто испытывает страх высокой степени интенсивности (р<0,05), что косвенно подтверждает идею асимметричности страха как стрессора. Применение методики субъективного шкалирования страха, позволили определить тематику переживаемого страха: у женщин (n=72) наибольший страх связан с рождением нездорового ребенка (m=2,96, SD=1,24); осуществлением «недостаточного» или некомпетентного ухода за будущим ребенком (m=2,96, SD=1,32); изменениями в интимной жизни в течение беременности и после родов (m=2,92, SD=1,32); у мужчин (n=69) эксплицированы те же страхи. Соответственно, страх беременности и родов у женщин и мужчин не отличаются вариативностью, их наиболее выраженные страхи совпадают по содержанию и являются умеренными в проявлении. Наблюдается согласованность в содержании страха: различия между женскими и мужскими страхами обнаружены только по 6 позициям из 27-ми предложенных. Результаты дополнены данными проективной рисуночной методики: женщины переживают страх рождения нездорового ребенка (24%), родоразрешения (14%), собственной смерти / потери ребенка (12%). У мужчин наблюдаются схожие страхи: рождение нездорового ребенка (27,5%), смерть ребенка / женщины-партнера (17,6%), родоразрешение (11,8%) и неблагоприятное протекание / отсутствие беременности (12%). Феноменология и модальность тематики выявленных страхов анализировалась с помощью методики неоконченных предложений. Согласно ответам респондентов, у 61% женщин и 49% мужчин содержание страха нездорового ребенка затрагивает физические и психические аспекты аномальной линии развития. Опасения, связанные с беременностью у 60% женщин и 51% мужчин, также осмысливаются через призму ухудшения здоровья и восприятия данного периода как тяжелого испытания. Оценка родов неоднозначна: 46% женщин и 53% мужчин указывают на болезненность данного этапа, однако 46% женщин и треть мужчин отличаются жизнеутверждающими взглядами. Переход к родительству 67% субъектов характеризуют как тяжелый. Уход за новорожденным воспринимается партнерами как трудоемкий (39% женщин и 23% мужчин) и ответственный (26% женщин и 33% мужчин). Анализ полученных ответов свидетельствует о наличии у женщин и мужчин комплекса сложных аффективных переживаний относительно деторождения и родительства, которые одновременно имеют как положительную, так и отрицательную модальность и широкий временной диапазон. мера выборочной адекватности Кайзера-Мейера-Олкина равна 0,6, p=0,000) бщая доля объясненной дисперсии составляет 65%. Исходя из результатов, можно говорить о следующем тематическом «ядре» страха беременности и родов1: 1 В данной работе приведено выборочное описание полученных факторов. 13 С целью выявления интегральных результатов женского и мужского страха, был использован факторный анализ методом главных компонент с последующим «Варимакс»-вращением ( (n=141): о страхе незапланированной беременности, ресурсозатратности родительства, ухудшения финансового положения, неблагополучного протекания беременности, фрустрации собственных потребностей. Очевидно, что результаты отражают содержание страха, направленное на угрозу функционирования «индивидуального Я» субъекта. Данный результат провоцирует мысль, что страх беременности и родов переживается респондентами как индивидуальная угроза. На основном этапе исследования применение стандартизированного Опросника пренатального дистресса, NuPDQ, проходящего адаптацию в работе, позволяет выявить детерминацию страха беременности и родов в выборке пар, ожидающих ребенка: 1) Установлено, что усиливает страх женщины (nж=104) (R=0,69; R2=0,48; p=0,02) как её собственное состояние стресса (страх заражения коронавирусом (β=0,26 p=0,003)), чувство вины в ответ на это напряжение (принятие ответственности (β=0,35 p=0,000)), так и особенности близких отношений с партнером (степень трудности проблем в паре (β=0,33 p=0,000) и стратегия сотрудничества мужчины в ситуации противоречий (β=0,26 p=0,01)). Ослабляет страх восприятие эффективности разрешения проблемы (β=-0,23; p=0,02). Предикция объясняет 48% дисперсии женского страха беременности и родов. 2) Страх беременности и родов у мужчин (nм=102) (R=0,71; R2=0,51; p=0,04) детерминирован применяемыми стратегиями совладания – индивидуальными (поиском социальной поддержки (β=0,38 p=0,000)) и диадическими (общение партнера во время стресса (β=0,20 p=0,04)), а также характеристиками межличностных отношений партнеров (степень трудности проблем, вызывающих конфликтное взаимодействие с женщиной (β=0,27 p=0,005) и избеганием мужчиной их разрешения (β=0,19 p=0,04)). Ослабляет страх, с одной стороны, психологическая близость с женщиной (β=-0,39 p=0,000), с другой – дистанцированность (негативный диадический копинг субъекта (β=0,33 p=0,001)). Выявленные предикторы объясняют 51% дисперсии мужского страха. Таким образом, страх беременности и родов у женщин и мужчин имеет черты сходства: он обусловлен умением индивидуально или совместно справиться со стрессом и спецификой сложившихся внутрисемейных отношений в паре. Делается вывод о частичном подтверждении первой гипотезы, выявляя расхождение с изначальным предположением: когнитивная структура страха (его смысловое содержание) и репертуар её вариативности у женщин и мужчин схож. В параграфе 3.2.2. «Страх беременности и родов в зависимости от актуальности беременности и родительства» проверяется вторая гипотеза пилотажа, обсуждаются результаты применения качественных методик в двух группах респондентов – диадах, не ожидающих ребенка (nНБ=100), и парах, готовящихся к родительству (nБ=41). Анализируются результаты заполнения проективной рисуночной методики в основной части исследования для сопоставления полученных данных. Сравнение выраженности и вариабельности содержания страха в двух группах обнаруживает различия по 19 пунктам методики (из 27), демонстрируя расхождения в ответах респондентов. отдаленной перспективой обнаружены следующие страхи: негативных трансформаций в карьерном росте (р<0,001), изменений в интимной жизни во время беременности и после родов (р<0,001), трудностей ухода за ребенком (р<0,001). Содержание страха испытуемых отражает индивидуалистические ценности и В группе партнеров, для которых беременность является , были ориентацию на самоценность, независимость и самостоятельность. В группе респондентов, для которых беременность является текущим состоянием, проявленными становятся: страх тяжелой беременности (р<0,01), врачебных ошибок (р<0,001), прерывания беременности по независящим от субъекта причинам (р<0,001), последствия употребления ПАВ и фармакологических средств во время беременности (р<0,001). Соответственно, содержание страхов респондентов этой группы имеет явное смещение в сторону физиологических особенностей протекания беременности и ее благополучного исхода, что подтверждается на этапе основного исследования с помощью проективного рисуночного теста (nж=32; nм=16): при необходимости идентифицировать собственные страхи в период ожидания ребенка, испытуемые изображают переживания, затрагивающие неполноценность беременности (12,6% женщин) и страх родов (15,5% мужчин). Анализ содержания ответов неоконченных предложений позволяет выявить отличительные особенности общего отношения респондентов двух групп к беременности, родам и родительству. Среди партнеров, для которых беременность является неактуальной, сосредоточенность фобических переживаний отмечается преимущественно на темах «мой организм и мои потребности», «отношения с партнером», «будущий ребенок». В период ожидания ребенка отношение к беременности, родам и связанными с ними изменениями имеют нейтральный или положительный характер. Тем не менее, доминирующий страх в этой группе отчетливо проявлен – это здоровье будущего ребенка. (nНБ=50 для которых данная перспектива является отдаленной. В завершении делается вывод о том, что вторая гипотеза: страх беременности и родов не зависит от жизненного контекста субъекта и проявляется в отсутствии перспективы родительства, частично подтверждена. Вопреки ожиданиям, страх в большей степени актуализирован в группе респондентов, которые не готовятся к появлению ребенка в текущий момент времени. В параграфе 3.2.3. «Стратегии индивидуального и диадического совладания со стрессорами беременности в период ожидания ребенка» проверяется третья гипотеза исследования, анализируются полученные данные по методикам, направленным на стресс и совладание, с целью выявления характеристик субъекта на этапе взрослости, содействующих конструктивному и осознанному социальному поведению в период ожидания ребенка. Когнитивное восприятие этапа ожидания ребенка в континууме жизненного цикла семьи у женщин и мужчин имеет схожие черты (Шкала оценки стрессовой ситуации). Беременность осмысливается респондентами как понятная, определенная, типичная и известная, и это объяснимо: большинство партнеров готовятся к появлению ребенка во второй или третий раз. Период беременности имеет высокую субъективную значимость, возможность ее контроля и прогнозируемость оценивается При сравнении трех групп испытуемых (без опыта беременности и родительства ); c опытом родительства ( nНБ=50 ) и пар, ожидающих ребенка ( nБ=41 ) выявлены достоверно значимые различия в выраженности тревожно-фобических переживаний: чаще они проявляются среди субъектов «без опыта» (29% при р<0,000) . Для этой же группы характерно наибольшее количество испытуемых с высоким уровнем выраженности страха (25% при р<0,011 ). То есть, страх, связанные с тематикой беременности, родов и родительства, свойственны в большей степени женщинам и мужчинам, как средняя. Партнеры ориентированы на равные позиции в ситуации беременности и разделение трудностей, связанных с ней. При этом и женщины, и мужчины умеренно (средне) оценивают потенциальные опасности беременности (угрозу, наличие в ней рисков) и ее стрессогенность. Однако мужчины характеризуются более высокими оценками контролируемости (Т=606,50; р<0,01) и стрессогенности (Т=900; р<0,01) беременности: ожидание ребенка для них является прогнозируемым событием, но оно воспринимается как более сложное, трудное и неприятное по сравнению с женщинами. Обнаружен умеренный уровень напряженности партнеров эпидемиологической обстановкой (29 % у женщин и 20% у мужчин от максимально возможного балла) (Шкала страха перед коронавирусом-19): но для женщин свойственна большая озадаченность вероятностью инфицирования коронавирусом (Т=690,50; р<0,000), чем для мужчин. Страх беременности и родов оценивался с помощью Опросника пренатального дистресса, NuPDQ. Для женщин и мужчин свойственна средняя выраженность страха (38% у женщин и 39% у мужчин от максимально возможного балла), различия в его переживании не выявлены, что подтверждает выводы пилотажного исследования. Для учета и интеграции повседневных стрессоров использована Шкала воспринимаемого стресса (PSS-10). Сравнение полученных результатов с нормами говорит о перенапряжении женщин (51% от максимально возможного балла) по сравнению с мужчинами (40%) (Т=931; р<0,000). Собственно, общий уровень воспринимаемого стресса также выше у женщин, чем у мужчин (Т=1162,50; р<0,01). Следовательно, в период беременности оба партнера испытывают действие многообразных стресс-факторов, однако полученные средние показатели по применяемым методикам (за исключением перенапряжения женщин – оно высокое) вызывают предположение об успешности совладания с ними. Стрессовые переживания естественным образом актуализируют усилия личности по совладанию с ними. Определены характерные стратегии индивидуального совладания со стрессом (Опросник способов совладания, WCQ): у женщин – это бегство-избегание (59% от максимально возможного балла), планирование решения проблемы (55,5%), поиск социальной поддержки (55%). Полученные результаты согласуются с имеющимися данными (Подобина, 2005; Гончарова, 2011; Ibrahim, Lobel, 2020). У мужчин предпочтительным способом совладания со стрессом является планирование решения проблемы (51,6%). Выявлены различия в специфике индивидуальных копинг-стратегий партнеров: репертуар применяемых женщиной стратегий шире, чем у мужчин. Определен следующий тип диадического совладания респондентов в ситуации стресса (по DCI): у женщин и мужчин основной стратегией выступает делегированный диадический копинг. При этом женщины чаще прибегают к делегированному диадическому копингу партнера (Т=722; р<0,001), а мужчины – к делегированному диадическому копингу субъекта - своему (Т=393; р<0,001). Следовательно, женщины в положении охотно перенаправляют текущие дела партнеру, а мужчины демонстрируют готовность взять на себя их, предпринимая определенные действия с целью уменьшения нагрузки женщины в данный период. В соответствии с целью работы представляют интерес взаимосвязи страха, стресса и совладания (Рис. 1, 2). 16 Рис.1. Корреляционные связи страха беременности и родов (ОПД - NuPDQ), стресса (по Абабкову, 2016) и индивидуальных копинг-стратегий (по ОСС) у женщин и мужчин ЖЕНЩИНЫ (n=104) МУЖЧИНЫ (n=102) Кон фК Кон фК т ПП ПРП ВС Б-Изб Дист СК ПП ПРП ВС Б-Изб Дис ПД ПД ПСП СК ПСП ПОт в ПОт в Примечания: ПД– страх беременности и родов (шкала«Пренатального дистресса);ВС – воспринимаемый стресс; КонфК – конфронтативный копинг; Дист – дистанцирование; СК – самоконтроль; ПСП – поиск социальной поддержки; ПОтв – принятие ответственности; Б-Изб – бегство-избегание; ПРП – планирование решения проблемы; ПП – положительная переоценка. 1) 2) 3) - положительные корреляции на уровне значимости p<0,001; - положительные корреляции на уровне значимости p<0,01; - положительные корреляции на уровне значимости p<0,05; Рис. 2. Корреляционные связи страха беременности и родов (ОПД - NuPDQ), стресса (по Абабкову, 2016) и диадических копинг-стратегий (по ОДК - DCI) у женщин и мужчин ЖЕНЩИНЫ (n=104) МУЖЧИНЫ (n=102) ИПЛС ОУДК ПДКС ИПЛС ОцДК ОДК НДКП ОУДК ОцДК ПДКС ДДКС НДКС ДДК ВС ПД С НДКС ВС ДДКП ПД ОДК НДКП ОПВС ОПВС ДДКП ПДКП ПДКП Примечания. ВС – воспринимаемый стресс; ПД– страх беременности и родов (шкала «Пренатального дистресса»); ИПЛС – информирование партнера о личном стрессе; ПДКС – поддерживающий диадический копинг субъекта; ДДКС – делегированный диадический копинг субъекта; НДКС – негативный диадический копинг субъекта; ОПВС – общение партнера во время стресса; ПДКП – поддерживающий диадический копинг партнера; ДДКП - делегированный диадический копинг партнера; НДКП – негативный диадический копинг партнера; ОДК – общий диадический копинг; ОцДК – оценка диадического копинга; ОУДК – общий уровень диадического копинга. - - отрицательные корреляции на уровне значимости p<0,001; - отрицательные корреляции на уровне значимости p<0,01; - отрицательные корреляции на уровне значимости p<0,05; - положительные корреляции на уровне значимости p<0,05; - корреляции положительные на уровне значимости p<0,01; - положительные корреляции на уровне значимости p<0,001. Исходя из полученных данных, страх беременности и родов и воспринимаемый стресс женщин и мужчин имеют многочисленные положительные связи со стратегиями индивидуального совладания. При этом у мужчин расширяется репертуар применяемых стратегий: то есть данный стрессор является достаточно «угрожающим» для мужчины, чтобы провоцировать вариативность совладания. Картина диадического совладания со страхом беременности и родов имеет существенные отличия от индивидуального совладания: не обнаруживается связь страха со стратегиями диадического копинга (исключение составляет корреляция страха с негативным диадическим копингом субъекта в женской выборке). Из этого следует, что страх не актуализирует обращение к совместным стратегиям совладания, партнеры предпочитают справляться со страхом самостоятельно. Делается вывод о подтверждении третьей гипотезы: страх беременности и родов вызывает напряжение индивидуальных копинг-стратегий, поскольку представляется индивидуальной «угрозой». При этом женщины совладают стрессом более вариативно, чем мужчины. В параграфе 3.2.4. «Межличностные отношения партнеров в период ожидания ребенка как фактор стресса, страха и совладания» проверяется четвертая гипотеза, анализируются результаты использования методик, направленных на изучение специфики межличностных отношений партнеров, страха и совладания. Большинство ответов женщин и мужчин демонстрируют высокую эмоциональную близость между партнерами (82% женщин и 86% мужчин) (по IOSS). Взаимосвязи между близостью и страхом обнаруживают, что чем менее мужчина ощущает близость со своей партнершей, тем меньший уровень страха для него характерен (rs=-0,30; p<0,01). Автор объясняет результат так: эмоционально близкие отношения содействуют трансляции как позитивных, так и негативных переживаний, делая человека «уязвимым» по отношению к стрессу партнера. Эмоциональная близость связана со стратегиями совладания: в меньшей степени c индивидуальными (у женщин – c избеганием (rs=-0,20; p<0,05)), и в большей степени для обоих партнеров – с диадическими (по DCI). Данные позволяют утверждать, что конструктивные отношения в паре связаны с повышением показателей совместного совладания и уменьшением индивидуальных попыток совладания. Здоровые отношения предполагают иногда возникающее в них конфликтное взаимодействие и умение его нивелировать. Частота и тяжесть конфликтов, степень трудности возникающих проблем, характеризируется респондентами как низкая, а затруднения осмысливаются как разрешимые в 82-83% случаев (по CPS). Типичными способами поведения в случае разногласий для обоих партнеров являются сотрудничество (у женщин m=16 от max. 18 баллов; у мужчин m=15,78 от max. 18) и избегание (у женщин 17,68 от max. 33; для мужчин m=17,63 от max. 33 (по CPS). Полученные результаты в какой-то мере отражают фундаментальную дилемму отношений – приближение-избегание: и мужчины, и женщины предпочитают либо открытое обсуждение проблемы и поиск решения, которое в равной степени удовлетворит их обоих, либо пытаются уклониться от взаимодействия. Также установлено, что у обоих партнеров конфликтное взаимодействие больше связано с тем, насколько напряженным вследствие повседневного стресса (по ШВС-PSS-10) они считают предыдущий месяц своей жизни, чем с переживаниями о беременности. Таким образом, наряду с индивидуальной линией развития субъектности, проявляемой в избираемых способах саморегуляции человека, ее формирование в период взрослости развертывается в межличностном взаимодействии. В период ожидания ребенка женщина и партнер-мужчина испытают не только собственный стресс, но и напряжение внутри пары, которое обусловливает специфику их субъект- субъектного / субъект-объектного взаимодействия друг с другом. В контексте беременности напряжение мужчин повышается, если в паре предпочитают избегать открытого обсуждения накопившихся проблем, а женщина-партнерша не готова к поиску обоюдовыгодного решения, прибегая к вербальной агрессии – крикам, оскорбительным словам, упрекам, угрозам и т.п. Равно, как и стресс женщины усиливается, если в конфликте, она прибегает к сопротивлению, вербальной и физической агрессии, получая сопротивление партнера в ответ. Следовательно, субъект располагает следующими способами совладания с негативными аспектами периода ожидания ребенка в коммуникативном поле с партнером: близкими, эмоционально открытыми отношениями, признанием переживаний, сотрудничеством в конфликте, демонстрацией навыков конструктивного разрешения противоречий и чувством счастья в отношениях. Собственно, демонстрация зрелых форм поведения в сложной системе жизненных отношений с Другим, основанных на умении проявлять эмпатию, сохранять близость, адаптироваться, совладать с собственным стрессом и стрессом партнера, сохраняя определенную автономию, является важным критерием человека как субъекта собственной жизни (Анцыферова, 2004.). Подтверждена 4-я гипотеза: межличностные отношения субъектов в паре связаны с тремя основными конструктами исследования – стрессом, страхом, совладанием, что позволяет рассматривать их в качестве медиатора совладания со страхом беременности и родов. В параграфе 3.2.5. Индивидуальное и диадическое совладание в паре в контексте ожидания ребенка: взаимосвязи и взаимодетерминация» проверяется пятая гипотеза, обсуждаются предикторы общего уровня диадического копинга у женщин и мужчин, анализируется взаимодействие 2-х типов копинга – детерминация индивидуальных копинг-стратегий диадическими, а диадических – индивидуальными. Обнаружена сложная внутренняя картина взаимодетерминации индивидуальных и диадических стратегий совладания (Приложение 5.7 - 5.10). Результаты позволяют сформулировать две главные особенности, отражающие специфику совладания женщин и мужчин со страхом беременности и родов (Рис. 4, 5): Рис. 3. Взаимодетерминация индивидуальных и диадических стратегий совладания у женщин (n=104) Рис. 4. Взаимодетерминация индивидуальных и диадических стратегий совладания у мужчин (n=102) 20 А) Страх как разделяемый или взаимный стресс открывает возможности для диадического совладания. У женщин выявлена меньшая взаимозависимость индивидуальных и диадических совладающих стратегий. Ключевое влияние на диадический копинг у них оказывает стратегия поиска социальной поддержки. Высокая потребность в получении поддержки от партнера детерминирует как общий уровень диадического совладания женщины, так и ее открытость в выражении переживаемого стресса. У мужчин выявлено более широкое, интегральное и «прицельное» влияние индивидуальных стратегий на диадическое совладание, в котором главная детерминация принадлежит выбору мужчиной стратегии положительной переоценки. Стремление к позитивному переосмыслению проблем в наибольшей мере определяет поддерживающее поведение мужчин и их активную заботу о партнерше. Б) Анализ влияния диадического совладания на индивидуальные стратегии обнаруживает схожую тенденцию: у мужчин это влияние более выражено и затрагивает каждую из возможных стратегий индивидуального совладания. Представляется важным отметить следующее: склонность женщин брать на себя заботы партнера (делегированный копинг), а также взаимное непризнание серьезности стрессовых переживаний детерминирует активное стремление женщины скрыть/сдержать/ослабить собственные переживания, «заморозив» стресс и «загнав» его внутрь, не прорабатывая. При этом интенсивное влияние на индивидуальные стратегии мужчин оказывает негативный диадический копинг как самого субъекта, так и партнера, а негативная реакция на стресс мужчины со стороны женщины обладает мотивационным, стимулирующим потенциалом, активизирующим принятие мужчиной ответственности и планирование решения проблемы. В заключении отмечаются еще две тенденции: 1. взаимовлияние индивидуальных и диадических стратегий совладания у мужчин более сформированное и более тесное, чем у женщин; 2. диадические копинг-стратегии являются более выраженными предикторами индивидуального совладания, нежели наоборот. Общий уровень диадического копинга женщины обнаруживает достоверно значимое влияние на него ряда предикторов (R=0,79; R2=0,63; p=0,04), объясняющих 63% дисперсии (Рис. 5). Так, прямо влияют на выраженность общего уровня диадического копинга женщин, повышая его, разнообразные проявления межличностных отношений в паре, тревожность партнера и его ориентация на сотрудничество в конфликте, а также собственное использование поиска социальной поддержки в качестве индивидуальной стратегии совладания. Обратное влияние наблюдается в случае осознания собственной лидирующей позиции в ситуации стресса и самостоятельное противодействие ему. Усиливают общий уровень диадического копинга мужчины текущие обстоятельства беременности партнерши (их контролируемость, определенность, понятность, предсказуемость), переживание чувства счастья в отношениях (по CPS), а также обращение к собственной стратегии социальной поддержки. Ослабляет общий уровень диадического копинга мужчин, также как и у женщин, самостоятельное противодействие стрессу: данная предикция объясняет 57% дисперсии общего уровня диадического стресса мужчины. Анализ предикторов общего уровня диадического копинга у женщин и мужчин подтверждает важную позицию межличностных отношений как медиатора его успешной реализации и определяет поиск социальной поддержки в качестве основной и единственной индивидуальной стратегии в его детерминации. Рис. 5. Предикторы общего уровня диадического копинга у женщин мужчин (nж=104; nм=102) Делается вывод о подтверждении пятой гипотезы: стратегии индивидуального и диадического совладания взаимосвязаны и обусловливают друг друга при наличии специфической для женщин и мужчин картине данных взаимосвязей, и общих тенденциях – в случае предикции общего уровня диадического копинга, подчеркивая значимость межличностных отношений и поиска социальной поддержки для их реализации. Параграф 3.3 посвящен обсуждению всех полученных результатов. Констатируется широкая содержательная вариативность . В качестве интерпретации предложена «модель невидимой травмы» (Тарабрина, Быховец, 2011), объясняющей причины страха у респондентов без опыта беременности и деторождения. Совладание со стрессом беременности субъектов демонстрирует половую специфику: в стратегиях индивидуального женского совладания преобладают копинг-стратегии бегства-избегания, поиска социальной поддержки и планирования решения проблемы. Мужчины совладают с помощью планирования решения проблемы. Диадическое совладание субъектов проявляет использование делегированного копинга. При этом совладание со страхом беременности и родов демонстрирует преобладание индивидуальных способов беременности и родов» при наличии универсального «тематического ядра» страха у женщин и мужчин. Правомерна концептуализация страха через призму переживания конструкта «страх / состояния совладания над диадическими как у женщин, так и у мужчин. Специфика межличностных отношений в паре как проявление конструктивного субъект- субъектного взаимодействия и поиск социальной поддержки в качестве стратегии индивидуального совладания являются предикторами реализации общего (совместного) диадического копинга женщин и мужчин. Вместе с тем: а) стратегии индивидуального и диадического совладания субъектов взаимосвязаны и взаимодействуют друг с другом; б) взаимовлияние индивидуальных и диадических стратегий совладания у мужчин более сформированное и более тесное, чем у женщин; в) наблюдается более сильное влияние диадического совладания на индивидуальное, нежели индивидуального на диадическое как у мужчин, так и у женщин. ВЫВОДЫ 1. Умеренный страх беременности и родов присутствует у женщин и мужчин, однако женщины переживают его страх более интенсивно. Структура страха и его смысловое содержание у обоих партнеров схожее. Существуют «базовые» переживания (интегральные страхи), которые у женщин связанны с естественными «ограничениями» материнства, у мужчин – с фрустрацией эго-потребностей. В период ожидания ребенка возникновение страха детерминировано внешними обстоятельствами (у женщин – страхом заражения коронавирусом, у мужчин – угрозой прерывания беременности) и эмоциональной взаимообусловленностью партнеров в межличностных отношениях. 2. Страх беременности и родов не зависит от жизненного контекста субъектов. Наибольшая выраженность страха, равно как и тематическая вариативность, наблюдается сосредоточено на вопросах нормальной беременности, родов и здоровья ребенка; в то время, как у респондентов, для которых рождение ребенка является дальнеперспективным, страхи концентрированы на проблеме вероятностных изменений собственного индивидуального бытия. 3. Совладание со стрессом беременности обнаруживает следующие особенности: типичными способами индивидуального совладания женщин являются бегство- избегание, планирование решения проблемы, поиск социальной поддержки, у мужчин – планирование решения проблемы; а диадическими – делегированный копинг. Совладание со специфическим стрессором – страхом беременности и родов – у женщин и мужчин развертывается по пути индивидуального совладания и ослабления диадических усилий (в то же время, женское индивидуальное совладание отличается большей гибкостью и вариативностью по сравнению с мужским). 4. Межличностные отношения выступают медиатором между стрессом, страхом и совладанием. Психологическая близость /дистанцированность влияет на выраженность стресса и выбор стратегий совладания: эмоциональная отстраненность супругов провоцирует индивидуальный поиск выхода из затруднительных ситуаций, вовлеченность в отношения – усиление совместного совладания. Наряду с этим, особенности конфликтного взаимодействия супругов преимущественно обнаруживают взаимосвязь со стрессом беременности, чем с показателями страха. 5. Стратегии индивидуального и диадического совладания взаимодействуют друг с другом, каждый тип копинга предсказывает выраженность другого типа: они у молодых людей без опыта деторождения и родительства. Содержание страха у субъектов, ожидающих ребенка, сложно связаны и обусловливают друг друга. Вместе с тем, у мужчин фиксируется более широкое, интегральное и «прицельное» влияние индивидуальных стратегий на диадическое совладание, чем у женщин. Диадические копинг-стратегии являются более выраженными предикторами индивидуального совладания, нежели наоборот. Основными предикторами реализации общего (совместного) диадического копинга женщин и мужчин выступает поиск социальной поддержки и специфика межличностных отношений. Таким образом, гипотеза исследования: страх беременности и родов присутствует у женщин и мужчин вне зависимости от опыта ожидания ребенка и перспектив родительства, и обусловливает поведение, направленное на совладание с ним в виде взаимодействующих/сопряженных индивидуальных и диадических стратегий совладания, подтверждена. В заключении подведены итоги исследования и его ограничения, а также даны возможные направления дальнейшей разработки темы.