Всесоюзное добровольное общество любителей книги (1974-1992): «организованное чтение» в контексте позднего советского общества

Во введении работы обоснованы ее актуальность, степень изученности
выбранной темы, определены объект, предмет, цель, задачи исследования,
хронологические и территориальные рамки, методологическая основа, дана
характеристика используемых типов источников, раскрыта теоретическая и
практическая значимость.
В первой главе «Читательская культура и государственная политика
в сфере печати в 1960-е – первой половине 1980-х гг.» проанализированы
основныепринципыихарактеристикипозднесоветскойчитательской
культуры, система отношений между разными участниками сферы чтения,
восстанавливается контекст принятия решения о создании ВОК.
Впервомпараграфе«Факторыскладыванияпозднесоветской
читательскойкультуры»рассматриваютсяисточники,повлиявшиена
формирование читательских аудиторий в 1960–1980-е гг.
Курс на возрастание благосостояния граждан, обеспечение всеобщей
грамотности, урбанизация и расширение доступа к благам городской культуры,
рост доли свободного времени, развитие сети телекоммуникаций становились
предпосылками к развитию и активизации читательской культуры. В то же
время эти меры были свидетельством изменения государственной политики,
приводившей к размыванию однородного социального пространства.
Во втором параграфе «Система издания и распространения печати в
1960–1980-е гг.» подвержены анализу основные принципы функционирования,
а также изменения сети выпуска и дистрибуции печатной продукции в позднее
советское время.
Во второй половине 1960-х – 1980-х гг. издательства, несмотря на высокую
нагрузку на оборудование и нехватку бумаги, выпускали всё больше и больше
наименований книг. Доля общественно-политических изданий снижалась,
напротив, тиражи художественной литературы росли. Местные издательства
выпускали популярные книжные серии, отдельные издания, связанные с бытом,
локальной культурой и т.д.
Главный институт первичной читательской социализации и «руководства»
чтением – публичная библиотека с начала 1960-х гг. в силу низкой
укомплектованности актуальной для читателей литературой, несмотря на
номинальный рост круга посетителей, теряла своё значение. Её работа была
адресована неискушенным читателям. Массовый позднесоветский читатель
был в этом отношении уже более продвинутым и уходил от предписанных
репертуара и текстов.
Действиягосударствабылинепоследовательными,запоздалымии
фрагментарными. Ярким примером кризиса стал макулатурный эксперимент,
запущенный в середине 1970-х гг. Он дополнительно высветил отложенный
спрос населения на издание ряда жанров. Однако большая часть читателей
страны была исключена из аудитории проекта. Стимулирование с помощью
востребованных книг к сбору вторсырья являлось примером использования
рыночных инструментов в плановой экономике, а также подтверждением
самостоятельности читательских аудиторий.
В третьем параграфе «Позднесоветские читатели в зеркале социологии»
на базе выводов исследований, относящихся к направлению социологии
литературы, а также материалов устных интервью выстраивается портрет
читателя1960–1980-х гг.,анализируютсячитательскиепрактикииих
восприятие со стороны официальных институтов. Значимое место литературы в
жизни общества в этот период, помноженное на ограниченное монопольное
предложение государства и дисбалансы системы издания и торговли,
приводили к появлению неформальных феноменов, таких как черный рынок,
блат, спекуляция, продажа книг с «нагрузкой», мода на региональные издания и
т.д. Часто книга из предмета чтения становилась объектом престижного
потребления,статуснымдефицитнымтоваром.Читателивсечаще
ориентировалисьнаближнийкругвподборелитературы,вместо
предписанного сверху «рекомендательного» списка изданий, создавали
неформальные сообщества читателей.
Вторая глава «От инициативы до третьего съезда (1973–1984 гг.):
Всесоюзное общество книголюбов как массовая советская организация
периода “длинных” семидесятых» посвящена изучению обстоятельств
становления Общества, практик, характерных для деятельности структуры
книголюбов, ВОК как инструменту влияния на читательскую среду и решения
проблемы книжного дефицита.
В первом параграфе «Институциональное становление организации
книголюбов»рассмотреныхарактерныечертысоветскогомассового
добровольного общества, специфика организационного периода ВОК, процесс
складывания структуры книголюбов во всесоюзном масштабе.
Институт массовой добровольной организации стал формироваться уже в
1920-х гг. Работа части из обществ имела целью социальную мобилизацию в
духемилитаризма,патриотическогоиспортивноговоспитания.
В послевоенныйпериодзадачисоциальноймобилизацииоставались
актуальными в контексте Холодной войны, но новые структуры были менее
милитаризированными: во вторую половину 1940-х – начало 1950-х гг.
общества учреждались с целью пропаганды идеологии, популяризации науки и
знаний,формированиятематических,профильныхпрофессиональных
сообществ.
Общим местом в работе массовых организаций в позднесоветский период
оставались контроль государства и партийных органов, обязательные,
обусловленные идеологией практики, внешняя атрибутика и символы,
формальноечленствоисистемавзносов,централизованнаяштатная
бюрократия и т.д. Многочисленные предписания и жесткие рамки, однако, не
исключали вклада рядовых членов в деятельность добровольных обществ.
Участие граждан в делах организаций позволяло массовым объединениям
становиться гибридным пространством, где пересекались интересы простого
человека, государства и общества. Являясь членом того или иного общества в
1960–1980-е гг. советские люди обменивали лояльность на автономию сферы
своих интересов.
Решение о создании Общества любителей книги было принято на уровне
высшегополитическогоруководствастранывноябре1973 г.
Организационные мероприятия растянулись на 1974–1975 гг. Они включали
создание добровольных обществ книголюбов во всех советских республиках,
формирование бюрократической структуры, сети первичных ячеек на местах,
набор индивидуальных и коллективных членов, проведение учредительных
конференций и съездов, разработку и утверждение Устава, документации,
атрибутики движения, штатного расписания и т.д. Поддержку и контроль
на всех этапах новой организации осуществляли партийные и советские
органы.
Новоемассовоедобровольноеобществовбираловсебяуже
существующие низовые инициативы: клубы читателей, народные книжные
магазины и т.д. ВОК должна была бороться с несовершенствами не только
системы издания и торговли, но и стать ещё одним «руководителем» чтения.
Во втором параграфе «Развитие ВОК: экономическая модель, форматы
деятельности и практики» рассмотрены принципы, на которых была
построена система финансового обеспечения Общества; направления его
деятельности (публичные лекции и мероприятия, работа предприятий ВОК,
народных университетов и магазинов, клубов книголюбов).
Главным экономическим ориентиром для Общества книголюбов являлась
самоокупаемость деятельности. Вследствие этого финансовая модель ВОК
базировалась на участии как можно большего числа граждан и организаций.
Изначально организация попала в зависимость от отчислений предприятий и
учреждений. Позже доход ВОК всё больше формировался за счет взносов
любителей книги и развития платных видов деятельности.
ВОК выступило катализатором ранее начавшихся процессов: количество
клубов читателей, народных книжных магазинов и университетов увеличилось
кратно в сравнении с 1960-ми гг. ВОК также включалось в сети распределения
литературы,перенималонегативныечертыипрактикисоветской
книготорговли.
Обществокниголюбовсталопространствомкомпромисса,местом
пересечения интересов советского человека, бюрократии массовой организации,
государства и коммунистической партии. Номенклатура Общества заботилась
об экономическом благополучии структуры и соответствии дел организации
плановымпоказателям,атакжеидеологическомукурсу.Книголюбы
участвовали в силу комплекса причин: кто-то получал дополнительные знания
и навыки в народных университетах, посещал лекции, творческие встречи,
мероприятия Общества. Другие были участниками клубов, организовывали
читательские конференции и т.д. Иные видели в Обществе дополнительную
возможность приобрести книгу. Книголюбы-активисты искали в организации
возможности к самореализации, получали автономию, которая не являлась
широкой и была ограничена идеологией. Как правило, мотивы пересекались
друг с другом, выстраивая персональные комбинации отношения к ВОК у
участников. В то же время, часть любителей книги платила взносы, но не
принимала участия в делах Общества.
Государствоипартияполучалидополнительноеподтверждение
лояльности со стороны граждан, т.к. книголюбы вовлекались в обусловленную
идеологией деятельность. Они же дополняли её своим содержанием. Поэтому, к
примеру, лекционная программа Общества представляла собой микст из тем
общекультурной, книговедческой и официозной направленностей.
Третий параграф «Домашняя библиотека в дискурсе ВОК как способ
изменитьчитательскуюкультуру»посвященанализукампании
по вовлечению личных библиотек в общественный оборот как дискурсивному
конструкту, состоящему из текстов о читателях и личных книжных собраниях,
которые выходили под эгидой ВОК либо были посвящены членам Общества.
Домашняя библиотека выступала в качестве узловой точки дискурса
организации. Он содержал ответы на вопросы о сохранении книги, о
рациональной структуре собрания, о том, как сделать из своего дома открытую
библиотеку, но оставлял в стороне многое другое. За пределами оставались
актуальныедля1970–1980-х гг.явлениячитательскойкультуры:
неудовлетворительная работа публичных библиотек, книжных магазинов,
неформальные практики распространения книги, существование нелегальной
литературы и т.д. В то же время символическое и эстетическое значение книги,
сложившиеся приоритеты в составлении личных коллекций, собирательство и
коллекционирование по отдельным тематикам также находили свое оправдание
внутри дискурса ВОК. Это был шаг навстречу простому советскому читателю
со стороны власти, свидетельство компромисса между ними.
В методической литературе ВОК в приоритет возводились такие качества
книголюбов и социальные категории, как рациональность, коллективизм,
сознательность, полезность и благородство. Как базовые рекомендовались
практики, характерные для публичных библиотек. Вместе с воображаемыми
образами книголюбов, методисты ВОК артикулировали модель потребления
книги и чтения, которая основывалась на культуре взаимного участия и
находила свое выражение в обобществлении книжных богатств.
В третьей главе «Общество любителей книги перед лицом альтернатив
и перемен» рассматриваются характеристики деятельности Общества на фоне
книголюбских организаций из социалистических стран, а также анализируется
деятельность ВОК в условиях перестройки и 1990-х гг.
В параграфе «Организация советских книголюбов в пространстве
Восточногоблока»проанализированыпринципыработычитательских
объединениях социалистических стран через призму плановой и отчетной
документации советской организации книголюбов в 1974–1984 гг.
Отчёты о зарубежных контактах ВОК свидетельствуют о неоднородности
читательских и более широко – культурных практик в странах социализма.
Посланники Общества скрупулёзно фиксировали характеристики работы
зарубежных читательских объединений, давали им оценку, выступали с
позиций представителей модельной для стран Восточного блока советской
институции. Большинство обнаруженных представителями ВОК практик сферы
чтения в социалистических странах являлись потребительскими. Учитывая
перманентную проблему дефицита и нехватки ресурсов, ВОК не могло
официально декларировать такую ориентацию – это не соответствовало
идеологии организации. Дискурсивно подчеркивался особый путь развития
чтения в СССР, что было не только способом умолчать о проблемах,
обосновать советскую культурную политику, но и продемонстрировать ее
превосходство над рыночными элементами в сфере чтения в Польше, Венгрии
и Чехословакии.
Во втором параграфе «Кризис и распад Всесоюзного общества книголюбов
в контексте перестройки и краха советской системы (вторая половина 1980-х
– 1990-е гг.)» разобраны обстоятельства функционирования организации в
условиях перестройки и начала постсоветского этапа.
Работа Всесоюзной организации книголюбов с началом перестроечных
реформ претерпевала ограниченные изменения. Гарантии государства в обмен
на лояльность книголюбов к идеологии обеспечивали прочное положение ВОК
в дефицитарной читательской культуре середины – второй половины 1980-х гг.
Наибольшую гибкость в условиях возрастания частной инициативы проявили
представители бюрократического аппарата Общества на уровне советских
республик и регионов. Участие отделений книголюбов в хозрасчетной
деятельности,кооперативномдвижениимоглиприноситьсредства,
эквивалентные сборам членских взносов и деньгам от плановых мероприятий.
Отсутствие свободного книжного рынка вместе с отложенным спросом делали
положение ВОК в новых условиях еще более выгодным.
Всесоюзное общество книголюбов прекратило своё существование
в начале 1992 г. в качестве единой организации. Республиканские и
региональные отделения были предоставлены сами себе. Падение режима,
исчезновениепротекциисосторонывластныхинститутоввместес
наступлениемрынкаявлялисьглавнымивызовамидлякниголюбов.
Большинство организаций не выжили в новых условиях и исчезли в течение
1990–2000-х гг. Редкая успешная адаптация проходила во многом на фоне
сознательного безболезненного отказа от принципов и форматов, характерных
длясоветскихдобровольныхорганизаций:массовости,тотальной
представленности на местах, большого штата и системы добровольных взносов
и т.д. Это позволило существующим ныне региональным отделениям
эволюционировать из буферногопространствамеждугосударством и
обществом в один из элементов современного некоммерческого сектора.
В заключении подводятся итоги работы. Создание новой большой
структуры в сфере чтения было реакцией государства на изменения
читательской культуры, демонстрировало кризис формальных институтов, где
сталкивались интересы государства и общества. Созданное по инициативе
политического руководства страны. Оно было встроено сверху в читательскую
культуру и вобрало в себя уже существующие читательские инициативы.
Реальная деятельность ВОК выходила за рамки изначально предписанного
функционала.Изинструментапереформовки«нового»читателяи
регулирования сферы чтения организация книголюбов трансформировалась в
гибридный институт, новую среду читательской коммуникации, которая не
имела четких границ с другими читательскими институциями, а также
общественными организациями, что приводило к пересечениям в деятельности,
высокой степени заимствования практик, в том числе негативных, размытости
образа организации, состояла из множества локальных, не связанных друг с
другомчитательскихсообществ,групппоинтересам,ситуативных
потребительских объединений, объединенных общей бюрократией, вмещала
зоныформальныхинеформальных,легальныхиполулегальных,
коллективных, полуприватных и приватных практик.
Общество как массовая структура выступало не только пространством
формальных ритуалов, центром по сбору взносов, генерации отчетов и
предписаний, оценки и контроля действий книголюбов. Институциональная
специфика ВОК заключалась в том, что, несмотря на официальные установки,
направленные на унификацию читательских практик, Общество стало новой
организационной средой для низовых инициатив, масштабировало разные
форматы работы с книгой, выступило ресурсным и методическим центром для
книголюбов-активистов,катализатороминдивидуализациичитателей,
эволюции и автономизации читательской культуры. Вне позднесоветского
контекста подходы к работе Общества книголюбов оказывались неактуальными
и невостребованными.
Таким образом, институциональная история Всесоюзного общества
любителей книги демонстрирует, что в 1970–1980-е гг. возникновение
автономий и теневых зон в границах поддерживаемых и создаваемых советской
властьюинститутоввпериодпозднегосоциализмабылоспособом
самосохранения и залогом стабильности режима, компромиссом и предметом
негласного договора государства и коммунистической партии, с одной
стороны, и общества с другой.
Советские люди всё чаще воспринимали чтение как досуг, развлечение и
путь к культурному саморазвитию, а не источник воспитания, политической
грамотностииспособинкорпорированияв социальныепространства,
обусловленные официальными практиками. Чтение становилось не столько
коллективной, контролируемой практикой, сколько индивидуализирующей и
автономной.
Советские люди становились обладателями ограниченной свободы
действий и социальных бонусов при условии принятия доминирующих в СССР
принципов идеологии, политэкономии и администрирования. Режим, в свою
очередь, получал возможность опираться на эти принципы без их радикальной
трансформации.
Впозднийсоветскийпериодменяющаясячитательскаякультура
характеризовалась нарастающей самостоятельностью аудиторий читателей, что
не согласовывалось с властными ориентирами регулирования и контроля,
предписанными сверху сценариями и алгоритмами социализации. На этом фоне
форматы родом из довоенного периода, такие как институт массового
добровольного общества, все менее отвечали реалиям новой эпохи.