Ноябрьская революция 1918 г. в Восточной Пруссии: демократия и реакция на периферии Германии

Во введении определены актуальность диссертационного исследования, его
объект, предмет, хронологические рамки, теоретические и методологические основы,
цели и задачи; проведен анализ источниковой базы и дан обзор историографии темы;
изложены научная новизна, структура диссертации, основные положения, выносимые на
защиту, а также представлена информация об апробации научной работы.
Глава 1 «Нарастание революционного кризиса в Восточной Пруссии в годы
Первой мировой войны» состоит из двух параграфов. В первом параграфе
«Ухудшение социально-экономического положения» рассмотрены вопросы,
связанные с последствиями военных действий на территории провинции. Прежде всего
это проявилось в прибытии многочисленных беженцев из восточных районов провинции
в города, которые находились на относительно безопасном удалении от фронта. В связи
с этим бытовые лишения и неустроенность значительной части населения провинции
(потеря жилища, кормильца или привычных источников существования) стали
отправным пунктом формирования антивоенных настроений в массах и усталости от
войны, являвшихся важным звеном нарастания революционного кризиса.
Важным последствием войны и боевых действий на территории провинции стал
экономический ущерб и отток населения из её восточных районов, приведший к
дефициту рабочей силы в сельском хозяйстве. Вместе с тем следует отметить, что
«восстановительные работы стали не только важной частью хозяйственной деятельности
регионального руководства, но и пропагандистским ресурсом по сплочению немецкого
населения на националистической и патриотической основе»18.
В первый год войны власти провинции действовали в духе общей коммунальной
политики, занимаясь обеспечением решения насущных вопросов, вызванных войной, а
именно регулированием ценовой политики на важнейшие продукты питания и борьбой
со спекуляцией, обеспечением бесплатного питания детей в школах, погашением
задолженности по арендной плате за муниципальное жильё и социальной поддержкой
воинов-инвалидов и военных вдов.
Социально-экономическая обстановка в деревне также быстро ухудшалась
вследствие уменьшения количества мужской рабочей силы, реквизиций лошадей и
сокращения посевных площадей. В провинции, как и в стране, всё острее чувствовался
недостаток продовольствия 19 . С 1915 г. по всей стране резко ухудшилось снабжение
мясом, поскольку снижение мясных норм произошло вследствие специального решения
правительства произвести массовый убой свиней из-за нехватки кормов. Особенно
трудной была для рабочих Германии «брюквенная зима» (Steckrübenwinter) 1916–1917 г.,
когда население и прежде всего рабочие питались главным образом корнеплодами.
Восточная Пруссия, которая являлась традиционным поставщиком картофеля в
западныеобластиГермании,самасталаиспытыватьнехваткуэтого
сельскохозяйственного продукта, а введение на него максимальной фиксированной цены
Гальцов В. И., Сергеев В. В. От войны к революции: Восточная Пруссия в 1917–1918 гг. //
Труды кафедры истории нового и новейшего времени СПГУ. 2018. 18-1. С. 139.
В конце 1916 г. нормы хлеба составляли немногим более 200 г муки в день, мяса – 250 г в
неделю. – См. Dix A. Wirtschaftskrieg und Kriegswirtschaft. Berlin, 1920. S. 293.
только усугубляло ситуацию на рынке картофеля и способствовало полному упадку
торговли им. Социально-экономическая обстановка в деревне также быстро ухудшалась
вследствие уменьшения количества мужской рабочей силы, реквизиций лошадей и
сокращения посевных площадей.
Перебои с поставками продовольствия и рост цен на продукты питания,
приведшие к введению карточной системы и расцвету спекулятивного «черного рынка»,
явились причиной многочисленных голодных бунтов и погромов продовольственных
магазинов, которые охватили провинцию начиная с 1916 г.
Во втором параграфе «Радикализация общественно-политической жизни»
рассматриваются региональные аспекты кризиса политики «4 августа и гражданского
мира» и раскол Социал-демократической партии Германии.
Непосредственным поводом к размежеванию де-юре внутри восточно-прусской
социал-демократии послужила созванная в январе 1917 г. «Трудовым содружеством» и
«Спартаком» объединённая конференция. Правление СДПГ посчитало это
посягательством на единство партии и инициировало последовательное исключение из
своего состава оппозиционных объединений. Оппозиционные элементы создавали на
местах новые партийные организации. Отправной точкой такого организационного
размежевания в Восточной Пруссии стало чрезвычайное (внеочередное) общее собрание
социал-демократического ферейна провинции, состоявшееся 18 февраля 1917 г. в
Кёнигсберге в Артусхофе, на котором с докладами выступили представители старой и
новой партийной линии – Отто Браун и Гуго Гаазе20.
Предпоследний, 1917 год войны, правая и независимая социал-демократия
Восточной Пруссии встречала в весьма тревожной внутренней и международной
обстановке. Ей приходилось маневрировать в условиях нарастания массового
антивоенного движения в провинции и в стране, партийного и фракционного раскола,
радикализации её собственных рядов, а также роста влияния на внутреннюю и внешнюю
политику Германии крайне правой Немецкой Отечественной партии, которая была
основана в Восточной Пруссии в день годовщины Седана – 2 сентября 1917 г.
Следует отметить, что даже после партийного размежевания с независимыми
социал-демократами и накануне Октябрьской революции в России, когда стрелка
политического барометра показывала бурю, руководство СДПГ не внесло никаких
корректив в свои программные установки. На съезде социал-демократической партии
Германии в Вюрцбурге, который проходил с 14 по 20 октября и на котором Восточную
Пруссию представляли делегаты Фридрих Кризе, Йозеф Любринг, Фридрих Шикорр и
Фридрих Зееман, была одобрена политика союза германской социал-демократии с
отечественной буржуазией в империалистической войне и были определены задачи и
направление практической деятельности партии на будущее. Даже в это тревожное
время центральную задачу партии съезд видел в борьбе за мирную демократизацию и
парламентаризацию Германии.
С апрельской забастовки 1917 г. в Восточной Пруссии активизировалась
деятельностьлеворадикальныхэлементовгерманскойсоциал-демократии,
представленных прежде всего группой «Спартак». Её сторонники не только выражали
недовольство «пасхальным манифестом» императора Вильгельма II, в котором
содержалось обещание демократизации избирательной системы в рейхе и наделение
парламента дополнительными полномочиями, но и распространяли листовки с
антивоенными и революционными призывами.
Königsberger Volkszeitung.1917. 19. Februar.
Раскол социал-демократического движения и возникновение внутри него
леворадикальных течений, образование крайне правой Немецкой Отечественной партии,
лозунги и программные установки которой выражали взгляды реакционной прусской
военщины и крупных помещиков, и консолидация общественного мнения на основе
консенсуса о необходимости политических реформ означали радикализацию публичного
поля, в рамках которого к осени 1918 г. назрел революционный кризис. Вместе с тем
отсутствие единого фронта левых сил, направленного против монархии и старых элит
Пруссии (офицерского корпуса, чиновничества и крупных помещиков) изначально
определило умеренные рамки грядущей революции, которая подпитывалась только
стихийным революционным брожением масс и не имела своего весомого
институционального авангарда.
В главе 2 «Развитие демократического потенциала революции в Восточной
Пруссии», состоящей из двух параграфов, изучены различные аспекты политики
рабочих, солдатских и крестьянских Советов провинции и формирование ранней
Веймарской коалиционной системы.
В первом параграфе «Формирование и деятельность революционных органов
власти» рассматриваются революционные события 9-10 ноября 1918 г. в Кёнигсберге и
различные аспекты коммунальной политики Советов в провинции. В первые дни
революции отчётливо обозначилась тенденция, которая стала одним из сдерживающих
факторов в процессе перерастания революции в радикально левую фазу, – старый
кайзеровский бюрократический аппарат, за немногими персональными исключениями,
продолжал свою работу. По сути, со своих постов были смещены лишь обербургомистр
Кёнигсберга Кёрте, председатель городского собрания депутатов Диришле, комендант
города ф. Хинкельдей и командующий военным округом генерал ф. Дикхут-Гаррах. В
провинции же события 9–10 ноября практически не повлекли за собой каких-либо
кадровых перестановок в административном аппарате.
Важную роль в этом отношении сыграло распоряжение министра внутренних дел
Пруссии от 9 ноября 1918 г. всем административным органам управления провинции, в
котором говорилось, что «им следует в интересах отечества продолжать работу в целях
поддержания общественной безопасности и порядка, особенно для обеспечения мер,
необходимых для снабжения народа продовольствием». На основании этого письма
обер-президент Восточной Пруссии фон Батоцки 10 ноября ориентировал в
циркулярном письме всех ландратов провинции, что «в интересах отечества им следует
оставаться на своих местах».
Поддержание общественного порядка и относительная стабилизация привычных
форм социального бытия являлись важными задачами рабочих и солдатских Советов в
первые дни и недели революции. Однако за этим внешним процессом скрывалось
главное, – Советы в Восточной Пруссии не стремились к захвату или хотя бы к
разделениюполитическойвластиссохранившимисяправительственными
учреждениями, ограничившись лишь выполнением контрольных функций за этими же
учреждениями и общим надзором за переходом к новой форме государственного
устройства. Такая позиция рабочих и солдатских Советов объясняется прежде всего
преобладанием в них правых социал-демократов и независимцев, которые ещё до
проведения общегерманского съезда Советов в Берлине 16–21 декабря 1918 г. взяли курс
на созыв Учредительного национального собрания и переход к буржуазному
парламентаризму.
Важно также отметить, что солдатские Советы (прежде всего гарнизонов и
тыловых частей, а не действующей армии) вынуждены были заниматься вопросами
демобилизации и связанных с ней денежных выплат солдатам, а также такими
второстепенными вопросами, как отмена или сохранение обязательного отдания
воинской чести, ношения оружия офицерами и т. п. Как правило, солдаты не выдвигали
социальных или политических требований, а стремились как можно быстрее
демобилизоваться и вернуться домой. Сами же солдатские Советы в лучшем случае
ограничивались лишь весьма умеренными требованиями демократизации армии.
Итоги первых дней революции в Восточной Пруссии явили собой тенденцию,
характерную для остальных земель рейха, – в большинстве городов рабочие и
солдатские Советы формировались из функционеров социал-демократической партии и
независимцев. Так, в Кёнигсбергский рабочий Совет на паритетных началах вошли
представители СДПГ и НСДПГ: Зееман, Любринг, Кризе, Андерш, Готшальк, Линде,
Малон и Век. Иногда социал-демократы даже поощряли привлечение в Советы
различных непролетарских элементов вроде торговцев, предпринимателей, буржуазных
журналистов и профессоров. Как правило, декларативные заявления таких Советов о
защите и углублении революции не подкреплялись практическими делами, а их
вторжение в деятельность местной администрации и органов самоуправления было
минимальным.
Задачи Советов в провинции, согласно предложениям Кёнигсбергского рабочего и
солдатского Совета, ограничивались защитой личной безопасности и собственности от
нападений, обеспечением населения продовольствием, правовым регулированием
переходного периода в экономике, социальным обеспечением малоимущих, решением
жилищного вопроса и делами печати. Для занятия этими вопросами создавались особые
комитеты.
Важным инструментом проведения левой политики независимых Советов было
принудительное снижение отпускных цен на продукты питания и предметы первой
необходимости для малообеспеченных слоёв населения и различного рода реквизиции.
Однако наибольшее негодование зажиточных горожан, скупавших продукты питания
для перепродажи на черном рынке, и землевладельцев в сельской местности вызывали
обыски и ревизии продовольственных запасов, прежде всего хлеба и картофеля,
производимых соответствующими Советами. Характерно, что после разгрома отрядов
Народной морской дивизии в Кёнигсберге в начале марта 1919 г. в отчётах
председателей низового звена районных администраций (Kreisausschüsse) отсутствуют
жалобы на подобные мероприятия местных Советов.
Наиболее действенным инструментом рабочих и солдатских Советов для
проведения самостоятельной коммунальной политики являлось их привилегированное
положение в военных вопросах. Оно заключалось не только в том, что они (прежде всего
солдатские Советы) имели возможность влиять (по крайней мере в ноябре и декабре
1918 г.) на решения, принимаемые командирами соответствующих воинских частей.
Согласно сложившейся в первые дни революции практике, Советы имели также
собственные (выделенные) артиллерийские склады (Artillerie-Depots) при гарнизонах,
куда по их запросам окружное командование должно было поставлять оружие и
боеприпасы.
Главной причиной конфликтов и противостояния местных администраций и
некоторых Советов было нежелание и противодействие последних вооружению
различных полувоенизированных формирований: отрядов гражданского ополчения
(Bürgerwehr), самообороны (Einwohnerwehr), сельских дружин и т. д. Местные власти
поощряли создание подобных гражданских военизированных формирований, видя в них
опору в борьбе не только с криминальными и деклассированными элементами, но и с
мобильными отрядами спартаковцев, которые, как уверяла жителей приграничных
районов немецкая пропаганда, действуют в тесном взаимодействии с большевистскими
«бандами». В свою очередь, Советы опасались собственными руками вооружить
потенциальные «контрреволюционные и реакционные» формирования.
Важнейшей задачей крестьянских Советов объявлялось содействие местным
органам власти. Это содействие крестьянские Советы должны были осуществлять
посредством реализации следующих функций: учёт и охрана продовольственных
складов,борьбаснелегальнойторговлей(Schleichhandel); поддержка
сельскохозяйственных предприятий, предоставление семенного материала, содействие
расширению площади возделываемых земель, восстановление животноводства
(особенно в пострадавших от боевых действий районах) и поощрение кооперации
(Genossenschaftswesen); приём демобилизованных солдат и военнопленных, обеспечение
их работой и жильём на основе директив компетентных органов по демобилизации;
взаимная помощь при защите частных лиц и собственности.
В целом сельскохозяйственные рабочие и малоземельные крестьяне не выступали
с требованиями экспроприации юнкерских хозяйств, а создание общих Советов крупных
землевладельцев, средних и мелких крестьян и наемных сельскохозяйственных рабочих
было гарантией существующих отношений собственности на селе и вело к долгосрочной
политической нейтрализации еще слабого движения сельскохозяйственных рабочих.
Следует отметить, что финансовое обеспечение работы Советов на местах
постепенно сокращалось не только вследствие стабилизации внутреннего положения в
провинции, но и своеобразного самоограничения Советами своих функций. Этот процесс
в провинции завершился в целом в декабре 1919 г., хотя тенденция стала определённой
уже в начале лета того же года.
С самого начала революции Советы в Восточной Пруссии не стремились к
завоеванию политической власти и сосредоточились исключительно на решении
местных неотложных вопросов. Восточнопрусские Советы рабочих и солдатских
депутатов даже образца 1918 г. в большинстве своем хотели лишь получить контроль
над старыми органами власти на переходное время, до выборов легитимных
демократических народных представительств. Финансовое обеспечение деятельности
Советов также ставило их в зависимость от гражданской администрации провинции.
После упразднения отрядов Народной морской обороны в начале марта 1919 г.
революция лишилась военного инструмента, который при определённых
обстоятельствах мог обеспечить её перерастание в леворадикальную фазу.
Во втором параграфе «Перестройка политических партий и формирование
Веймарской коалиционной системы» рассматриваются трансформация партийно-
политического ландшафта Восточной Пруссии и результаты тройных выборов в
представительные органы власти (в Национальное собрание, прусский ландтаг и
городской совет Кёнигсберга). Эти три избирательных тура, хотя они проходили в
тревожной внутриполитической обстановке, временами напоминавшей гражданскую
войну, по сути завершили политический переход от монархии к парламентской
демократии.
Абсолютное большинство в Национальном собрании получили юнкерские и
буржуазные партии (за них было подано 16,4 млн. голосов, что дало им 236 мест).
Партии социал-демократического блока (СДПГ и НСДПГ) получили 13,8 млн. голосов и
187 мест, причем КПГ бойкотировала выборы. Следует отметить, что 2/3 избирателей
участвовали в выборах впервые (54% голосов принадлежало женщинам). Важным
результатом этих выборов было то, что впервые за правых социал-демократов
голосовала часть сельского населения, в том числе в аграрных провинциях вроде
Восточной Пруссии, а независимые социал-демократы, напротив, получили прирост
голосов в промышленных центрах.
Следует отметить, что результаты этих выборов в Восточной Пруссии имели
существенные нюансы по сравнению с общегерманскими показателями. В самой
восточной провинции Германии в выборах приняло участие 93,4% от общего числа
имевших право голоса, что являлось весьма высоким показателем. Примерно 74%
голосов было подано за партии так называемой Веймарской коалиции (СДПГ, Немецкая
демократическая партия, Немецкая народная партия). Таким образом, в Восточной
Пруссии социал-демократическая составляющая ранней Веймарской коалиции являлась
более выраженной по сравнению с общегерманскими показателями.
Выборы в Кёнигсбергское городское собрание (Stadtverordnetenversammlung), хотя
и прошли всего лишь при 50% явке избирателей, также были весьма важны, поскольку
определили политический климат в столице Восточной Пруссии вплоть до принятия
Веймарской конституции. Характерной чертой этих выборов было всеобщее
разочарование, которое царило среди избирателей. В целом из 185 тысяч избирателей
проголосовали примерно 95 тысяч. Как и выборы в Национальное собрание в
общегерманском масштабе, они дали неожиданные результаты. НСДПГ стала
сильнейшей партией в городском парламенте (29 мест), за ней следовали СДПГ (21),
Немецкая народная партия (20), Немецкая демократическая партия (17), Немецкая
национальная партия (8) и Христианская народная партия (3). Четыре места отошло
беспартийному списку служащих.
Анализ результатов выборов в городской парламент показывает, что так
называемые буржуазные партии в нём находились в меньшинстве (в отличие от
Национального собрания), однако возможность блока с ними правых социал-демократов,
в принципе, выступала своего рода гарантией стабильного развития города без
революционных потрясений. Вместе с тем последующий период (январь–август 1919 г.)
отличался большой политической турбулентностью, поскольку независимые социал-
демократы, используя радикальную популистскую риторику, зачастую прибегали к
внепарламентской деятельности в блоке с коммунистами.
В партийном поле ведущей политической силой Восточной Пруссии стали социал-
демократы большинства и независимые социал-демократы. Однако в условиях
прагматического соглашения между социал-демократами и «старыми элитами» первым
приходилось работать в период революции не только с чиновничеством и офицерским
корпусом, но спредпринимателями. Это сотрудничество социал-демократов
большинства со старыми органами власти и буржуазно-либеральными партиями было
обусловлено не только результатами выборов, в ходе которых значительное
большинство электората высказалось в пользу парламентской демократии, но и острыми
расхождениями между СДПГ и НСДПГ по ряду принципиальных вопросов. Эти
расхождения способствовали постепенному вытеснению НСДПГ из легального
политического процесса, её маргинализации и блоку с внесистемной оппозицией
(Союзом «Спартака»/КПГ).
Влияние восточнопрусской группы КПГ/Союз «Спартака» на политическую
жизнь провинции было незначительным, и в период январских боёв 1919 г. в Берлине её
представители вынуждены были лишь ожидать дальнейшего развития событий, не имея
возможности оказать рабочим столицы сколь-либо существенной поддержки. После
поражения январского восстания в Берлине восточнопрусские коммунисты с большим
трудом снова установили связь с центром.
Третья глава «Управляемая реакция в условиях революционного и
постимперского конфликта», которая посвящена анализу содержания и механизмов
сворачивания леворадикальной альтернативы революционного процесса. В первом
параграфе «Деятельность имперского комиссара и обер-президента Восточной
Пруссии А. Виннига» рассматривается внутренняя политика рейхскомиссариата,
направленная на упразднение отрядов Народной морской дивизии и ограничение власти
рабочих и солдатских Советов провинции.
Необходимо отметить, что в исторической литературе события 3–4 марта 1919 г.
не получили должной оценки. Немецкие историки рассматривали (и продолжают
рассматривать) эти события как своеобразную зачистку города от криминальных и
террористических элементов, под которыми подразумевались служащие Народной
морской дивизии. Напротив, калининградские историки считают мартовские уличные
бои неудачной попыткой восстания спартаковцев21. Однако более близкое рассмотрение
этих событий даёт основание поставить под сомнение обе точки зрения. Уличные бои 3–
4 марта представляли собой успешную попытку консервативного (реакционного)
переворота в условиях общего спада революции в провинции. Своеобразие этого
переворота состояло в том, что в Кёнигсберге руководящий орган Народной морской
дивизии (Комитет Семи) не имел поддержки среди рабочих и солдатских Советов, а мог
опереться только на маргинальные (в смысле политического влияния) группы радикалов
(спартаковцев).
Практически сразу после упразднения Народной морской дивизии и её
подразделений на местах началось формирование новых охранных и полицейских частей,
однако на совершенно иных принципах. Новая военно-полицейская структура получила
название «Полк народного ополчения Кёнигсберг» (Volkswehr-Regiment Königsberg).
Входящие в него части должны были оказывать содействие в реализации постановлений
правительства, обеспечивать поддержание общественного порядка и противостоять всем
насильственным попыткам изменения конституционного строя. Данные о численном
составе отрядов фольксвера в провинции разнились в зависимости от величины
соответствующего гарнизона и других факторов.
Характерно, что после мартовских событий 1919 г. Винниг видел свою главную
задачу выполненной и собирался покинуть Восточную Пруссию, однако имперское
правительство сочло его пребывание там необходимым и поручило ему решение ряда
других вопросов. Последующая деятельность Виннига также укладывается в рамки
консервативной внутренней политики и сворачивания леворадикальных элементов
революционного процесса. Одну из важных задач он видел в противодействии
спартакистской пропаганде в деревне, особенно среди наёмных рабочих. Здесь сказался
его прежний профсоюзный опыт работы: Винниг предложил регулировать
экономические отношения сельских хозяев и сельскохозяйственных рабочих
посредством заключения тарифных соглашений, контроль за соблюдением которых
должна была осуществлять специально созданная организация работодателей.
Однако следует также отметить, что в целом как политическая практика и
идеология консервативных сил, к которым всё больше тяготел А. Винниг, так и левых
См., например: Borm A. Die Entwicklung Königsbergs in Preußen zu einer modernen Großstadt in
der Weimarer Republik. Greifswald, 2016. S. 51–52; Gause F. Die Geschichte der Stadt Königsbergs
in Preußen. Köln, 1996. Bd. III. S. 28–30; Klatt R. Ostpreußen unter dem Reichskommissariat
1919/1920. Heidelberg, 1958. S. 65–81; Дементьев И. О., Шепель Я. Г. Русские революционеры в
Восточной Пруссии: Забытые «места памяти» // Калининградские архивы. 2020. Вып. 17. С. 61.
радикалов являлись одной из главных причин незавершённости процесса
демократизации Восточной Пруссии, начатого Ноябрьской революцией 1918 г.
Во втором параграфе «Роль организации «Восточнопрусская Отечественная
служба» и народных Советов в стабилизации внутреннего положения провинции»
рассматриваются аспекты деятельности этих организаций в контексте постепенного
сворачивания деятельности местных Советов и эффективной мобилизации населения
против внешней угрозы.
Следует отметить, что в разъяснениях для печати и на различных публичных
мероприятиях руководители Отечественной службы подчёркивали частный характер её
образования. Это делалось не только для более эффективного освоения финансовых
средств, которые шли из различных государственных фондов, но и для успокоения
держав-победительниц, которые с подозрением относились ко всем неконтролируемым
инициативамгерманскогоправительствапосозданиюдобровольческих
военизированных формирований.
Эта организация была достаточно гибкой в плане управления и вхождения в неё
различных структур, однако с самого начала её активное ядро было представлено
следующими службами (отделами): собственно Восточнопрусской Отечественной
службой, Союзом по борьбе с большевизмом, Лигой защиты немецкой культуры и
Экономико-политической агитационной службой для Востока. Обширная служебная
переписка между Центральным комитетом Восточнопрусской Отечественной службы и
правительственными учреждениями сделала даже необходимым основание
специального бюро при оберпрезидиуме Кёнигсберга и имперском комиссаре под
названием «Защита отечества» (Heimatschutz).
В последующие месяцы вся территория провинции была покрыта сетью местных
организационных ячеек Отечественной службы. Эти ячейки Отечественной службы
были тесно связаны с гражданскими и военными учреждениями. Ландраты получили
директивы по организации отделений Отечественной службы и местных охранных
отрядов (Heimatwehr/Schutztruppe). Главной задачей охранных отрядов была борьба с
большевизмом и спартакизмом, однако так как на тогдашнем пропагандистском жаргоне
германских политиков эти понятия являлись синонимами, то деятельность охранных
отрядов была направлена прежде всего против внутреннего врага, под которым
понимался широкий круг лиц и организаций леворадикального толка.
Небходимо отметить, что борьба Восточнопрусской Отечественной службы
против внутреннего и внешнего большевизма, выражавшаяся в агитационно-
разъяснительной работе и в содействии созданию различных военизированных
формирований, несколько ослабла к середине лета 1919 г., поскольку на повестку дня
выдвинулись внутренние вопросы и необходимость противодействия польским
агитаторам не только в правительственном округе Алленштайн, но и в Кёнигсберге и
Гумбиннене.
Специфической сферой деятельности сотрудников Отечественной службы была
работа в лагере вернувшихся из России немецких солдат-репатриантов в Хайльсберге и в
лагере для беженцев в Эйдткунене, которая велась в тесном взаимодействии с военными
властями. Как правило, многие солдаты и беженцы в таких лагерях сочувственно
относились к идеям большевиков и, по мысли немецких властей, могли быть
инициаторами беспорядков внутри Германии. С ними проводилась индивидуальная
работа, они ставились на особый учет, а наиболее идейных и непокорных из них
отправляли на различные трудовые работы.
Одним из важных мероприятий Восточнопрусской Отечественной службы стало
участие в создании так называемых народных Советов (Volksräte). В принципе,
народные Советы как их особая разновидность были уже известным и апробированным
способом организации власти по советскому образцу. В некоторых землях Германии
народные Советы представляли собой организации по консолидации правых сил и
носили ярко выраженный буржуазный характер, иногда (как, например, в Силезии)
народные Советы являлись своего рода зонтичными организациями рабочих и
солдатских Советов и высшей инстанцией по разрешению различных споров и
взаимодействию с буржуазными органами власти.
В Восточной Пруссии народные Советы стали создаваться на относительно
позднем этапе революции (в мае 1919 г.) и самого начала получили особый характер и
решали специфические задачи. Их создание следует рассматривать в конкретной
исторической обстановке, когда в Восточной Пруссии, после получения правительством
в Берлине проекта мирного договора от стран Антанты (7 мая), начинается управляемое
массовое движение по бойкоту и смягчению его отдельных положений.
Координирующую роль в создании народных Советов играла Восточнопрусская
Отечественная служба.
Средства, которые предусматривались для решения этих задач, были настолько
расплывчаты, что позволяли местным администрациям использовать народные Советы
как весьма удобный инструмент гибкой социальной политики. Главные направления
деятельности народных Советов, предложенные гражданской администрацией
провинции, состояли в следующем: -пробуждение и усиление чувства сплочённости всех
немцев безотносительно к партийной принадлежности и сословному состоянию; -надзор
за мероприятиями властей по развитию самобытной немецкой общности (Deutschtum); –
поддержка и помощь немецкому землевладению и немецкому хозяйству; -создание
рупора (Sprachrohr) доведения до высших инстанций потребностей простых людей из
отдалённых районов; -политическое просвещение посредством профессиональных
лекториев при исключении партийных разногласий; -вовлечение женщин в совместную
работу в немецком духе; -педагогические доклады о воспитании юношества; –
демографическая политика на основе народных (этнических) принципов; -применение
законов о поселениях для потребностей жителей уездов; -объединение немцев перед
районными выборами в качестве противовеса полякам.
ВЗаключенииподводятсяитогидиссертационногоисследования,
формулируются обобщающие оценки Ноябрьской революции 1918 г. в Восточной
Пруссии.
В ноябре 1918 г. Восточная Пруссия, как и остальные земли германского рейха,
пережила революцию, которая привела к упразднению монархии Гогенцоллернов и
основанию Веймарской республики. Этот процесс социально-политической
трансформации занял приблизительно девять месяцев и завершился принятием
Веймарской конституции 11 августа 1919 г. Вместе с тем в самой восточной провинции
Германии трансформация носила консервативный характер и быстро сменилась
политической реакцией.
В Восточной Пруссии во время Первой мировой войны массовое антивоенное
движение и революционное брожение не привели к образованию единого фронта левых
сил накануне революции. Этому в значительной степени способствовали три фактора:
приверженность Социал-демократической партии Германии (правых социал-демократов)
и «свободных» профсоюзов политике «гражданского мира»; раскол социал-
демократического движения и образование Независимой социал-демократической
партии Германии, лидеры которой, несмотря на радикальную риторику, вовсе не
намерены были использовать «русский опыт» политической борьбы; слабость
революционно-демократическогокрыласоциал-демократическогодвижения,
представленного Союзом «Спартак», и отсутствие у него опоры и сторонников среди
сельского населения провинции.
Возникшие в начале революции рабочие и солдатские Советы Восточной Пруссии
комплектовались на паритетной основе представительства СДПГ и НСДПГ при
минимальном участии в них представителей Союза «Спартака». Новые революционные
органы власти не ставили перед собой задачу завоевания политической власти и активно
сотрудничали со старыми административными учреждениями (оберпрезидиумом,
правительственными президентами, ландратами и бургомистрами), ограничившись
только функциями контроля их деятельности и поддержанием общественного порядка.
Попытки некоторых Советов проводить самостоятельную левую политику на местном
уровне либо пресекались Кёнигсбергским Советом (как высшей инстанцией), либо
приводили к переизбранию их состава.
Формирование ранней коалиционной Веймарской системы в Восточной Пруссии
имело свою специфику по сравнению с ситуацией в рейхе. Тройные выборы (в
Учредительное собрание, в прусский ландтаг и городской парламент Кёнигсберга в
начале 1919 г.) дали очевидный перевес левым партиям и депутатам солдатских списков.
Однако острое противоборство между СДПГ и НСДПГ (в том числе по вопросу
«социализации» предприятий) привело к блоку правых социал-демократов с партиями
буржуазно-либерального лагеря и вхождению революции в рамки легальных
экономических требований. Внесистемная (внепарламентская) деятельность левого
крыла НСДПГ, выражавшаяся в призывах к всеобщей забастовке, «социализации»
предприятий и союзу с Советской Россией, приводили к хаотизации политической
жизни.
Внутренняя политика имперского комиссара (с 25 января 1919 г.) и
оберпрезидента Восточной Пруссии (с 24 июня 1919 г.) А. Виннига представляла собой
консервативный ответ на революционное брожение в обществе. Этот ответ достиг своей
кульминации в уличных боях 3–4 марта в Кёнигсберге, которые привели к разоружению
и ликвидации (упразднению) отрядов Народной морской дивизии. Революция лишилась
главного инструмента, который при определённых обстоятельствах мог обеспечить её
развитие по леворадикальному пути. Внутренняя политика А. Виннига, которая
заставляла его идти на сотрудничество с правыми силами провинции – чиновной
бюрократией и военными – создала необходимые предпосылки для сворачивания
леворадикального пути развития революции. Вместе с тем военно-политический опыт,
приобретённый А. Виннигом в Прибалтике, облегчил ему принятие решения
использовать регулярные правительственные части и добровольческие батальоны для
решения внутренних проблем Восточной Пруссии.
ОбусловленноевнешнимфакторомобразованиеВосточнопрусской
Отечественной службы и народных Советов следует рассматривать не только в
контексте борьбы с большевизмом и польской угрозой. Эти организации часто
принимали на себя функции революционных Советов в деле обеспечения общественного
порядка и установления социального мира посредством активной агитационно-
разъяснительной работы и содействием назревшим коммунальным реформам.
Деятельность этих организаций привела к окончательному свёртыванию Советов как
институтов революционной власти и выдвижению на первый план факторов защиты
национально-культурной идентичности восточных территорий Германии (Западной и
Восточной Пруссии).
Германская революция 1918 г., как и русская революция 1917 г., представляла
собой своеобразный вариант выхода из военно-политического и социально-
экономического кризиса, порождённого Первой мировой войной. Однако если развитие
демократического потенциала германской революции обуславливалось внутренними
объективными причинами, которые хорошо известны, то необходимость дать
адекватный в тех условиях ответ внешнему давлению довольно быстро привела к
нарастанию «реакционных» элементов во внутренней политике провинциальной
администрации.