Русская мифологическая лексика Пермского края в семантическом, лингвогеографическом и лексикографическом аспектах

Во введении описаны объект, предмет, цель, задачи, методы исследования,
охарактеризованы актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая
значимость работы, указаны положения, выносимые на защиту.
Глава 1 «Общие вопросы изучения русской мифологической лексики» носит
теоретический характер, в ней рассмотрены ключевые для исследования термины и
понятия (мифологическая лексика, мифологический текст, электронный словарь), а
также дан краткий обзор основных направлений изучения мифологической лексики в
современной науке.
В параграфе 1.1 «Мифологическая лексика: проблема термина »
рассматриваются термины, употребляемые в науке для обозначения той группы
лексики, которая является объектом настоящего исследования, и различные подходы к
их пониманию, а также обосновывается выбор диссертантом термина мифологическая
лексика и дается его определение.
Термин мифологическая лексика в работах исследователей часто используется
без дефиниции, как общеизвестный. О.А. Черепанова понимает под ним номинации
мифологических персонажей. Представители Московской этнолингвистической
школы (С.М. Толстая, Л.Н. Виноградова, А.В. Гура, О.А. Терновская, Г.И. Кабакова)
рассматривают мифологический персонаж как совокупность признаков и функций,
закрепленных за определенным именем, а Е.Е. Левкиевская главными единицами
мифологической системы считает мифологический персонаж и его функции. Поэтому
в настоящей диссертации термин мифологическая лексика имеет более широкий
объем. Это тематический пласт лексики языка, отражающей архаические
мифологические представления носителей традиционной культуры какого-либо
народа, который включает номинации самих мифологических персонажей (домовой,
грифон, дракон, чёрт, ведьма) и обозначения их действий (блазнить, колдовать).
Ключевой особенностью мифологической лексики выступает отсутствие у нее
денотата.
Параграф 1.2 «Мифологическая лексика и мифологический текст»
посвящен рассмотрению понятия мифологический текст, поскольку именно такие
тексты являются материалом данного исследования. Это один из типов текстов, в
которых может использоваться мифологическая лексика, – рассказ о столкновении
человека со сверхъестественным в самых разных его проявлениях, функционирующий
в рамках традиционной культуры и транслирующий архаические мифологические
представления.
В настоящей работе избран подход к рассказам о сверхъестественном,
предложенный в рамках Московской этнолингвистической школы. Вслед за
Е.Е. Левкиевской, под мифологическим текстом понимается такой, который
содержит сведения о каком-либо мифологическом явлении, представляет эти сведения
как достоверные и транслирует их в соответствии с одной из ситуационных (или
семантических) моделей, закрепленных в общественной памяти; он предстает как текст,
функционирующий в разных формах бытовой, полуобрядовой и обрядовой речи и
воспроизводящийся в ней в определенных тематических, языковых и ситуативных
формах [Левкиевская 2007].
Важнейшим свойством мифологического текста является полижанровость: его
элементами в разных сочетаниях могут быть понимаемые как речевые жанры быличка,
поверье, дидактическое высказывание, обращение к мифологическому персонажу.
Другой важной характеристикой мифологического текста является его
функционирование исключительно в рамках диалога (почти всегда – бытового).
Поэтому язык такого текста почти неотличим от разговорно-бытовой диалектной речи,
в противоположность языку текстов поэтических жанров фольклора, тяготеющих к
наддиалектности. Это делает мифологический текст надежным источником для
изучения диалектной мифологической лексики.
В параграфе 1.3 «Аспекты изучения мифологической лексики» дается
краткий обзор основных направлений изучения мифологической лексики в
современнойнауке:лингвокультурологического,лингвопрагматического,
этнолингвистического, лингвогеографического (ареального), лексикологического,
лексикографического.
Одна из важных тенденций современности – активное развитие компьютерной
лексикографии – повлияла и на практику создания словарей мифологической лексики.
Ключевое понятие в рамках этого направления – электронный словарь, под которым
в настоящей работе понимается один или несколько файлов или веб-страниц,
содержащих различную информацию о лексических единицах какого-либо языка
(толкование, перевод и т.д.), которая представлена в виде словарных статей,
организованных как гипертекст в соответствии с одним или несколькими принципами
(алфавитным, идеографическим и т.д.); электронный словарь не имеет прямых
печатных аналогов и функционирует только при использовании компьютера либо
другого электронного устройства и хранится либо в памяти этого устройства, либо на
внешнем электронном носителе, либо в сети Интернет.
Несмотря на активное развитие компьютерной лексикографии, электронных
лексикографических продуктов, содержащих мифологическую лексику, почти нет.
Исключение составляет база данных «Полесский архив», которая послужила
источником материала для «Словаря полесской этнокультурной лексики», а также база
данных «Славянские мифологические персонажи»; однако обе они недоступны
широкому пользователю.
Глава 2 «Мифологическая лексика Пермского края: семантический аспект»
посвящена исследованию семантики названий духов локусов, функционирующих в
русских говорах и мифологических текстах региона. В параграфе 2.1
«Мотивационный анализ номинаций духов локусов» рассмотрены мотивационные
сферы, на основе единиц которых возникают исследуемые названия, выстроены
мотивационные модели, проанализированы процессы, которые приводят к изменению
семантики мотивирующих единиц.
Большое количество (54 %) названий духов локусов образовано от единиц
мотивационной сферы «Человек». В рамках этой сферы выделяется несколько
мотивирующих подгрупп: 1) общие названия человека, на базе которых в
соответствии с мотивационной моделью ‘человек мужского / женского пола’ → ‘дух-
«хозяин»’ возникли, например, единицы лесной человек (леший), лесной мужик
(леший), лесная баба (леший); 2) названия человека по возрасту, к которым восходят
номинации духов-«хозяев» дед (леший), дедушка (домовой, леший), бабушка (банник),
дедушка-суседушка (домовой), лесной дедушка (леший), банная бабушка (банник),
Соломонида-бабушка (банник), банная девка (банник), образованные по модели
‘старый / молодой человек’ → ‘дух-«хозяин»’; 3) названия родственников, на основе
которых возникли номинации батюшка (домовой, банник, леший), братанушка
(домовой), дедушка-батюшка (домовой), соседушко-братанушко (домовой),
суседушка-матушка (домовой), Соломия-матушка (банник), батюшка банный царь
(банник), дядя (леший). Эти номинации духов можно возвести к двум моделям:
‘родственник’ → ‘дух-«хозяин»’ и ‘родственник старшего поколения’ → ‘дух-
«хозяин»’; 4) названия соседей, на базе которых возникли названия домового сосед,
соседка, соседушка, сусед, суседиха, суседка, суседок; мотивационная модель выглядит
так: ‘человек, живущий по соседству’ → ‘дух-«хозяин»’; 5) названия друзей,
служащие базой для номинаций товарищ (домовой), друг (леший), подружка (русалка);
мотивационная модель: ‘друг’→ ‘дух-«хозяин»’; 6) названия гостей, давшие,
например, лешему номинацию гость; единица образована по модели ‘гость’→ ‘дух-
«хозяин»’; 7) обозначения лица по социальному положению: а) единицы,
образованные от слова хозяин: хозяин (домовой, банник, леший), хозяюшка домовая
(домовой), банный хозяин (банник), лесной хозяин (леший), хозя (домовой, леший);
мотивационная модель в данном случае выглядит так: ‘владелец какого-л.
имущества’ → ‘дух-«хозяин»’; б) названия лиц с высоким социальным статусом,
от которых образованы номинации господин домовой (домовой), царь лесной (леший),
заведующий баней (банник), банный староста (банник), суседушко-атаманушко
(домовой); мотивационная модель для этих единиц следующая: ‘лицо с высоким
социальным статусом’ → ‘дух-«хозяин»’; 8) названия человека, имеющего какие-
либо особенности внешности, на базе этих слов возникли названия духов локусов
шима (домовой), волосатка, росомаха (русалка); единицы образованы по модели
‘женщина с длинными волосами’ → ‘дух-«хозяин»’; 9) названия человека по
действию, на основе которых появились единицы суседка-топало (домовой), банная
парушка (банник), Соломея-парушка (банник), помощник (леший); в данном случае
использована такая модель: ‘человек, совершающий определенное действие’ → ‘дух-
«хозяин»’.
Номинации духов локусов, возникшие на базе единиц мотивационной сферы
«Человек», отражают народные представления об оборотничестве персонажей, их
внешности и поведении; о наличии у них мужской и женской ипостасей; об их связи с
душами умерших предков рода; о том, что эти духи управляют своим локусом и всем,
что в нем есть, поэтому человек должен признавать главенство демонов и почитать их;
об опасности персонажей для человека, с чем связано стремление носителей традиции
задобрить их, обозначив как своих родственников, соседей, друзей, гостей. Этим же
стремлением можно объяснить регулярное включение в состав таких номинаций
суффиксов с ласкательной семантикой. В целом, многие номинации носят
эвфемистический характер и вербализуют запрет на произнесение прямого имени
персонажа.
Вторая мотивационная сфера, значимая для образования названий духов локусов
в Пермском крае, – это сфера «Демоны». Все номинации духов-«хозяев», возникшие
на базе слов этой тематической группы (23 %), отражают представление о
демонической природе рассматриваемых персонажей. Так, названия духов-«хозяев»
происходят от обозначений следующих представителей нечистой силы: 1) чёрта,
дьявола (бес, чёрт, дьявол (домовой, банник, леший), сатана (леший), чертёнок
(домовой), чёртик (банник), чертовка (банник, русалка), шайтан (леший), шайтанка
(русалка), шиш (банник, домовой, русалка), шишига (русалка), нечистый дух (домовой,
банник, леший), нечисть (домовой, леший, русалка), нечистая сила (домовой, леший),
окаянный (леший); мотивационная модель выглядит так: ‘представитель нечистой
силы вообще’ → ‘дух-«хозяин»’; 2) духов-«хозяев» других локусов (леший (домовой),
домовой (банник), дворовой (домовой), лешачиха (банник, русалка), суседка (банник));
мотивационная модель – ‘дух-«хозяин» одного локуса’ → ‘дух-«хозяин» другого
локуса’ или – в усложненном виде – ‘дух-«хозяин» одного локуса’ → ‘представитель
нечистой силы вообще’ → ‘дух-«хозяин» другого локуса’; 3) других демонов:
а) духов, вредящих роженицам (номинация русалки лобаста); мотивационная модель
следующая: ‘злой дух, опасный для рожениц’ (тюрк.) → ‘представитель нечистой силы
вообще’ (русск.) → ‘дух-«хозяин» водоема (реки, озера и т.д.)’; б) полтергейста
(номинация домового барабашка), мотивационная модель такова: ‘полтергейст’ →
‘дух-«хозяин» дома’; в) персонажей, которыми пугают детей (уберениха (леший),
калян (домовой)); мотивационная модель выглядит так: ‘персонаж, которым пугают
детей’ → ‘дух-«хозяин»’.
При образовании обозначений духов локусов от единиц сферы «Демоны»
происходит не семантический перенос, а семантический сдвиг, поскольку
мотивирующая и производная единицы принадлежат к одной тематической группе.
Обнаружены две основные модели такого сдвига: 1) перенос родового названия
нечистой силы на отдельный вид демонов – духов-«хозяев» (чёрт (леший), бес (леший),
нечистая сила (домовой, леший)); 2) перенос видового названия демона на духа локуса
(барабашка (домовой), полудница (русалка)).
В параграфе 2.2 «Семантика и структура собственных имен духов локусов»
рассматриваются личные имена каждого из четырех персонажей, проводится их
сопоставление. Всего в наших материалах обнаружено 17 собственных наименований
духов локусов.
При этом количество собственных имен сильно различается у разных
персонажей. На одном полюсе по этому признаку находятся леший (10) и банник (5), а
на другом – домовой и русалка, у которых зафиксировано по одному имени. По нашему
мнению, здесь прослеживается взаимосвязь с традицией обращения к духам локусов с
какими-либо просьбами. Так, наиболее часто люди обращаются к лешему (в крае
существует традиция написания ему «грамот» с просьбой о помощи), нередко называя
его при этом по имени. Активно функционирует в регионе и традиция обращения к
духу бани, когда его также называют по имени, часто используя при этом
двухкомпонентные номинации, включающие термины родства (Соломия-бабушка).
Ритуал обращения к домовому (при переезде в новый дом или для узнавания будущего,
когда домовой давит человека) тоже хорошо сохранился в пермской традиции, однако
персонажа в такой ситуации принято называть не по имени, а при помощи различных
нарицательных – часто двухкомпонентных – единиц (дедушка-соседушка, соседушко-
братушко). Традиция обращения к русалке в крае не зафиксирована, поэтому
персонаж практически не имеет имен.
Абсолютное большинство имен духов локусов в пермской традиции происходит
от антропонимов. Отапеллятивные образования характерны лишь для лешего, но и у
этого персонажа они встречаются реже, чем имена, возникшие на базе антропонимов.
Для каждого персонажа обнаружены свои структурные модели образования имен
собственных. Так, для банника более частотной моделью является сочетание
собственного имени и термина родства или характеристики, которое представляет
собой двухкомпонентную единицу (Соломия-матушка, Соломонида-бабушка,
Соломея-парушка). Основная модель для создания собственных имен лешего –
формула «имя + отчество» (Иван Васильевич), которая иногда может дополняться
фамилией (Митрофан Сергеевич Ягода). При этом для имен лешего характерны
повторы корней (Виктор Викторович, Леонтий Леонтьевич), а также звуков –
аллитерации и ассонансы (Шалопай Салопонтьевич). Иногда встречаются одиночные
полные имена лешего (дядя Виктор) и наименования прозвищного типа (дедушка
Алый). Подобно именованиям банника, имена лешего могут дополняться терминами
родства. Имена домового и русалки представляют собой неполную форму
антропонимов (Кузька (домовой), Даша (русалка)), при этом в структуре собственного
наименования духа дома содержится суффикс -к-.
В собственных именах духов локусов нашли отражение следующие их
характеристики: принадлежность к миру демонов, пол, возраст, связь с предками
человека, образы оборотничества, рост персонажа, его функции, ресурсы, которыми
владеет и распоряжается персонаж в своем локусе, положение персонажа в иерархии
«демон – человек», необходимость задабривать духов-«хозяев», связь лешего с
образом медведя.
Вглаве3«МифологическаялексикаПермскогокрая:
лингвогеографическийаспект»представленыкарты,иллюстрирующие
распространение по территории края тех номинаций банника, домового и лешего,
которые образуют в русских говорах края большие словообразовательные гнезда; для
русалки представлена лексическая карта всех наименований. Отдельный параграф
посвящен сравнению системы номинаций духов-«хозяев», существующей в Пермском
крае, с аналогичной лексикой других регионов России.
В параграфе 3.1 в ареальном аспекте рассмотрены номинации русалки. Анализ
картографическихданныхпоказал,чтоединственнымееназванием,
распространеннымповсейтерриториикрая,являетсяобщерусское
(общевосточнославянское) слово русалка. При этом наблюдается наличие множества
локальных номинаций персонажа; наибольшее количество единиц образовано от
корней -вод- (водяная, водяная русалка, водяная шишига) и -черт- (черташка, чертиха,
чертовка).
Небольшое число наименований русалки свидетельствует о сильной редукции и
постепенном исчезновении представлений об этом персонаже в пермской
мифологической традиции. Общность традиции сохраняется лишь на уровне
отдельных верований и не поддерживается диалектным языком. Так, единство образа
русалки на территории края обеспечивают представления о ее демонической природе,
о месте ее обитания, о наличии у нее длинных распущенных волос, о запрете называть
ее прямым именем и о необходимости ее задабривать.
Параграф3.2посвященрассмотрениюноминацийбанникав
лингвогеографическом аспекте. В работе картографированы только те номинации,
которые образуют обширные словообразовательные гнезда. Среди названий духа бани
к числу таких номинаций относятся единицы с корнями -бан-, -бес-, -черт- и основой
нечист-.
Наиболее часто в русских говорах и мифологических текстах Пермского края
встречаются номинации с корнем -бан- (банный, банник, банная бабушка, банщица),
они отмечены практически во всех районах.
Названия, образованные от обозначений различных демонов, имеют по
несколько мелких зон распространения. Так, употребление единиц с основой нечист-
(нечистый, нечистая сила, нечистик) учащается по мере движения с севера на юг края.
Названия с корнем -бес- (бесь, бесёнок), напротив, получили большее распространение
на севере региона, чуть меньшее – на западе; отдельные номинации отмечены в
локальных традициях Кишертского и Чернушинского районов. Названия духа бани с
корнем -черт- (чёрт, чёртик, чертовка) имеют три ареала бытования: северный,
северо-западный и южный.
Проведенный анализ также показывает, что наиболее часто отражаемыми в
названиях банника и, следовательно, наиболее значимыми для носителей традиции
являются такие признаки персонажа, как его связь с локусом бани и демоническая
природа.
Параграф 3.3 посвящен анализу ареальных особенностей названий домового.
Крупные гнезда образуют номинации персонажа с корнями -бат-, -брат-, -дед-, -дом-,
-сосед-/-сусед- и -хозяй-. При этом по всей территории края распространены единицы
с корнями -сосед-/-сусед- (сусед-суседушка, суседко-батюшко); названия с корнем
-дом- (домовик, домовая бабушка) тоже отмечены на всей территории края, однако
ареал их функционирования уже. Остальные группы номинаций имеют по несколько
относительно небольших замкнутых ареалов.
Так, образованные от терминов родства названия домового с корнем -бат- имеют
три ареала функционирования: первый простирается с северо-востока до западных
районов центральной части края, а два других находятся на юге региона и совпадают с
границами Куединского и Кишертского районов. Единицы с корнем -брат- тоже
имеют три ареала: северный, юго-восточный и южный. Названия с корнем -дед- имеют
один крупный ареал на западе региона и множество мелких, совпадающих с границами
отдельных районов – Гайнского, Соликамского, Пермского, Кишертского и
Куединского. Названия домового с корнем -хозяй- имеют два ареала бытования –
северо-западный и юго-восточный, а также встречаются в Гайнском,
Красновишерском и Куединском районах.
Проанализированные номинации домового указывают на то, что наиболее
значимыми для носителей традиции представлениями, связанными с этим персонажем,
являются его связь с жилищем человека, способность к оборотничеству, статус духа по
отношению к человеку и к своему локусу, необходимость задабривать персонажа.
В параграфе 3.4 рассматриваются номинации лешего с корнями -бат-, -бес-/
-бис-, -дед-, -лес-/леш-, -хозяй- и основой нечист-, поскольку именно они составляют в
системе наименований духов локусов Пермского края самые большие
словообразовательные гнезда. При этом распространение по всей территории региона
получили единицы, обозначающие персонажа через его локус (леший, лесной, лешак).
Остальные номинации имеют более узкую территорию функционирования. Так,
единицы с корнем -дед- имеют два ареала: один простирается с севера до центра
региона; второй – южный. Единицы с основой нечист- тоже имеют ареал на севере;
кроме того, эти названия отмечаются в центральной части края, а также на юге.
Еще меньшее распространение получили в традиции края названия с корнями
-хозяй- и -бес- /-бис-. Слова каждой из этих групп имеют один ареал в центре региона
и по несколько ареалов, совпадающих с границами отдельных районов.
Наконец, менее всего (только в трех отдельных районах – Юрлинском,
Нытвенском и Октябрьском) по краю распространены названия с корнем -бат-.
Проведенный анализ показывает, что наиболее значимыми для пермской
традиции являются верования, связанные с локусом лешего, его демонической
природой, статусом духа-«хозяина», оборотничеством и необходимостью задабривать
духа.
Обобщая данные о географическом распределении номинаций духов локусов по
территории Пермского края, необходимо отметить два важных момента:
1) Различия в имеющихся для каждого персонажа наборах корней позволяют
говорить о разнице в восприятии духов носителями традиции. Общим для систем
номинаций всех четырех духов является наличие большого числа названий,
указывающих на место обитания персонажей. Это единицы с корнями -бан-, -дом-,
-лес-/-леш-, -вод-. При этом для трех персонажей – банника, домового и лешего – есть
одно или несколько названий (часто общерусских), встречающихся почти во всех
обследованных районах края: для духа дома – домовой; для духа бани – банник; для
духа леса – леший, лешак, лесной2. Важность этого признака для народного сознания
вполне закономерна, поскольку именно он определяет роль каждого персонажа в
системе традиции. Анализ наборов гнезд номинаций банника и русалки показывает,
что у этих персонажей, помимо локуса, активно маркируется демоническая природа
(единицы с корнями -бес-, -черт- и основой нечист-). Таким образом, эти персонажи
чаще воспринимаются как враждебные по отношению к человеку. Домовой, напротив,
оказывается близок к людям, что проявляется в наличии названий с теми корнями,
которые подчеркивают статус персонажа как родственника (-дед-, -бат-, -брат-) или
соседа (-сосед-/-сусед-). Кроме того, для народного сознания важен статус этого духа
как хозяина своего локуса, который распоряжается всем, что в нем есть (единицы с
корнем -хозяй-). Последнее справедливо и для лешего. Однако набор корней, дающих
номинации этого персонажа, указывает на его амбивалентность. С одной стороны,
персонаж может быть дружелюбен к человеку, выступать как его предок, родственник

2Среди названий духа воды по всей территории края распространена общеславянская номинация русалка, которая
отражает не локус, а время активизации персонажа.
(номинации с корнями -бат-, -дед-); с другой стороны, он маркируется народным
сознанием как опасный демон (единицы с корнем -бес- и основой нечист-).
2) Группы номинаций духов с корнями -дед-, -бат-, -брат-, -бес-, -черт-, -вод-,
а также основой нечист- имеют по несколько замкнутых ареалов, расположенных в
разных частях края. Однако общая тенденция состоит в том, что для каждой группы
названий довольно четко выделяются северная и южная зоны бытования. При этом
единицы каждой рассмотренной группы функционируют в части районов северной
зоны и в части районов южной зоны; среди проанализированных
словообразовательных гнезд нет ни одного такого, единицы которого встречались бы
только на севере или только на юге края.
В параграфе 3.5 мифологическая лексика Пермского края рассматривается на
фоне других региональных традиций; при этом обнаруживается ее сходство с
аналогичной лексикой других территорий.
Во-первых, много общего у пермской традиции с традицией Русского Севера.
Такое сходство можно объяснить процессами освоения территории Пермского края
прежде всего выходцами с Русского Севера, которые в несколько волн переселения
заняли сначала северную часть края (Пермь Великую и Соль Камскую), а затем и
южную – до г. Осы и Кунгурского района. Думается, что именно они распространили
севернорусские мифологические представления, в том числе о духах локусов, и
соответствующую мифологическую лексику по территории края.
Во-вторых, наблюдается сходство пермской мифологической лексики с
соответствующими единицами Кировской и Свердловской областей. Это может быть
связано с процессами миграции жителей Русского Севера через территорию Кировской
области и Пермского края на Урал, в Зауралье и Сибирь с целью освоения новых земель.
Подтверждение этого находим и в сходстве номинаций, функционирующих в
Пермском крае и в Восточной Сибири.
В-третьих, много общего в мифологической лексике пермских говоров и говоров
Нижегородской области. Данный факт можно объяснить тем, что жители этого региона,
в том числе старообрядцы, прибывали на территорию Перми Великой и Соли Камской
в XVI–XVII вв.
Отметим, что, поскольку районы Пермского края обследованы диалектологами
и фольклористами неравномерно, полученные выводы носят предположительный
характер и в дальнейшем, с появлением новых данных, могут дополняться и
корректироваться.
В главе 4 представлена концепция «Электронного словаря названий
мифологических персонажей Пермского края». В параграфе 4.1 дана его общая
характеристика. Это оригинальный электронный словарь, который создан на базе
платформы WordPress и имеет форму веб-сайта, расположенного по адресу:
http://mifslovar.psu.ru. Такая форма словаря позволила создать гибкую,
подстраиваемую под любой лексический материал и удобную для пользователей
макро- и микроструктуру, развитую систему поиска словарных статей; дала
возможность постоянно пополнять словарь новыми данными и корректировать уже
внесенные, обеспечивая соответствие словаря состоянию мифологической традиции
края, а также предоставить доступ к лексикографическим данным широкому кругу
пользователей. Параграф 4.2 посвящен принципам отбора единиц. В словарь
включены две подгруппы мифологической лексики: 1) номинации духов локусов
(включая общерусские слова банник, домовой, леший, русалка, а также диалектные
нарицательные существительные и словосочетания, обозначающие духов, в том числе
такие, которые используются в рамках различных апотропеических формул при
обрядовой коммуникации с духами и получают вокативную функцию: банная бабушка,
банница (банник); бес, старушка-домовушка, голбечный суседко (домовой); лесной
дедушка, дьявол лесной, лешак (леший); кикимора, чертовка, волосатка, водяная,
лешачиха, нечисть, шишига (русалка)); 2) собственные имена духов локусов ((дядя)
Виктор, Еврей Евреевич (леший), бабушка Соломея, Соломея-парушка (банник)). В
параграфе 4.3 перечислены источники словаря, а также показан алгоритм
идентификации мифологического персонажа в тексте, который предполагает: 1) анализ
мифологических текстов, в которых указано прямое имя персонажа, и составление
перечня имен, признаков, действий, локусов и оберегов для каждого демона;
2) сопоставление с полученным перечнем данных тех мифологических текстов,
которые содержат диалектное название персонажа. Идентификация персонажа
предполагает опору на весь комплекс его признаков, описанных в тексте, а не только
на имя.
В параграфе 4.4 рассмотрена макроструктура словаря. Словарь включает 7
основных разделов: главную страницу со вступительной статьей к словарю;
Алфавитный указатель, в котором словарные статьи расположены в алфавитном
порядке; идеографическую часть – раздел Мифологический персонаж, где
словарные статьи организованы по тематическому принципу (есть подразделы для
каждого персонажа, где статьи разделяются на два субподраздела Названия и Имена);
Географический указатель лексических единиц, в котором статьи сгруппированы
по районам и населенным пунктам записи их вокабул; Указатель мотивов, где
планируется разместить указатель мотивов к мифологическим текстам, используемым
в словаре в качестве иллюстраций; вспомогательную часть Метаданные, где
содержится информация о текстах, использованных в качестве материала для словаря
(он содержит подразделы Список информантов, Список собирателей и Список
источников); раздел Контакты с контактными данными разработчиков для обратной
связи с пользователями. В параграфе 4.5 охарактеризована система поиска данных в
словаре: по алфавиту вокабул, по персонажу и по географической привязке. Кроме того,
в словаре предусмотрен полнотекстовый поиск, для чего разработана специальная
форма, расположенная в правом верхнем углу страницы. Параграф 4.6 посвящен
микроструктуре словаря. Словарная статья в словаре состоит из: 1) заголовочного
слова, обозначенного полужирным шрифтом прописными буквами, ударение
показывается строчной литерой; фонетические и грамматические варианты подаются
в одной словарной статье, словообразовательные – в разных; порядок компонентов
неоднословных номинаций соответствует форме их фиксации в тексте (так, единицы
дедушка лесной и лесной дедушка подаются в разных словарных статьях);
2) грамматических помет, которые даются только в том случае, если грамматические
характеристики диалектного слова отличаются от характеристик литературного либо
если по форме слова невозможно определить его грамматические особенности;
3) краткого описательного толкования лингвистического типа; 4) иллюстраций,
которые представляют собой целые мифологические тексты; 5) сведений о месте
фиксации каждого текста (в круглых скобках указаны названия населенного пункта и
района, где он был записан, которые снабжены гиперссылками на соответствующие
разделы Географического указателя лексических единиц); 6) метаданных, также
приводимых после каждой иллюстрации, они включают: номер текста, принятый в
рамках словаря, номер информанта (помета инф.), номер собирателя (помета соб.),
сокращенное название источника, из которого взят текст; эти пометы, а также
сокращенное название источника текста, снабжены гиперссылками соответственно на
Список информантов, Список собирателей и Список источников; 7) после
толкования какого-либо значения данного слова и иллюстраций может следовать
помета В соч., после которой приводятся сочетания, в которых встречается толкуемое
слово в данном значении; они обозначены полужирным шрифтом прописными
буквами (ударение показано строчной буквой) и снабжены гиперссылками на
соответствующие словарные статьи. В указанном параграфе приведены примеры
словарных статей:
БаБУШКА ЛЕСНаЯ. Дух-«хозяин» леса.
Телушка двух годов у нас потерялась (на самом-то деле её соседи украли и
закололи). А маме сказали, что дедушка где-то носит. Машка пошла искать, навстречу
попадает высокая старуха, и ресниц у ней нет. Машка спросила, не видела ли телушку.
Бабушка захохотала (знает ведь, что заколота): «Ха-ха, телушку» (три раза). [А кто это
была?] А это бабушка лесная. [В чем она была?] То ли халат… Ну во всём сером
(Ильинский район) [текст 1229; Материалы].
ДеДУШКА-БРаТУШКА (только в функц. обр.). Дух-«хозяин» дома.
Домового я переносила в новый дом. Говорила: «Дедушка-братушка, пойди со
мной». Дедушка помогает мне, за скотом смотрит. Как-то корова лягаться начала, я
говорю: «Дедушка-братушка, помоги». Корова и перестала лягаться (д. Комариха,
Ильинский район) [текст 485; инф. 246; соб. 134, 135, 136; Материалы].
СОСеДКА (м. р.), СОСеДКО, СУСеДКА (м. р. и ж. р.), СУСеДКО, СУСиДКА
(м. р.), СУСиДКО. 1. Дух-«хозяин» дома.
А ещё в дому живёт соседка. Моська маленькая, как у котёнка. Говорят, что в
голбце живёт. Раз мы тесто поставили, соседка вздохнул: «К добру». Тесто
подниматься стало. Коли весной вздохнёт, то тоже к добру: тепло будет. Сам чёрный
такой, толстый (с. Половодово, Соликамский район) [текст 516; инф. 260; соб. 144, 145;
Материалы].
Глянули они во двор, а там домовой с домовихой катаются. Вот и поняли, почему
скотина не ревёт, кто её поит, кормит. А суседко на всех обиделся и ушёл со своей
суседкой из дома. Так скотина потом три дня ревела – смотреть-то за ней некому стало.
Вот так у нас было, а щас этого нет ничего (с. Большие Кусты, Куединский район)
[текст 285; инф. 26; ББ].
2. Дух-«хозяин» бани.
[В.И.:] Суседки у нас были в банях. [М.С.:] Да. [В.И.:] У нас вот раньше баня
была здесь на горе, и мы когда вот уйдем гулять. Я самая младшая в семье. Парни дамой
убегут уже, а я потом иду одна, и всегда меня пугали: суседка в бане поймает (д.
Корнино, Чердынский район) [текст 196; инф. 133, 134; соб. 73, 118; Материалы].
СОСеДУШКА (м. р.), СОСеДУШКО, СУСеДУШКА (м. р.), СУСеДУШКО.
1. Дух-«хозяин» дома.
Домовой у каждого дома живёт, только показывается не всяким – лишь тем, кто
добрый и кто его не боится. Я со своим домовым в ладах живу. Всегда, когда я в дом
захожу, к соседушке обращаюсь: «Дедушко-соседушко, вот тебе соль да хлебушко,
сам ешь да мною семью корми» (Гайнский район) [текст 220; Русские].
В соч.
БаТЮШКА-СУСеДУШКА
ДеДУШКА-СОСеДУШКА
ДОМОВоЙ-СОСеДУШКО
СОСеДУШКА-БаТЮШКА
СОСеДУШКА-БУКаНУШКА
СОСеДУШКО-БРАТаНУШКО
СУСеДУШКА-БРАТоК
СУСеДУШКО-АТАМаНУШКО
СУСеДУШКО-БАСеДУШКО
СУСеДУШКО-ВАКеДУШКО
ВиКТОР ВиКТОРОВИЧ. Указанные имя и отчество, употребляемые в
качестве замены прямого названия лешего.
Виктор Викторович, говорят, леший-то, его просят, если корова потерятся (с.
Усть-Зула, Юрлинский район) [текст 1914; СРГКПО].

В заключении сделано теоретическое обобщение результатов исследования,
указаны его перспективы.