Концепт «хушбахтй/happiness (счастье)» в таджикской и английской лингвокультурах

В введении обосновывается актуальность темы, формулируются цель и
задачи диссертации, определяются новизна и предмет исследования, обосно-
вывается теоретико-практическое значение, указываются материалы и источ-
ники, основные положения и методы исследования.
Первая глава «Теоретическое обоснование изучения лингвокультур-
ного концепта «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в таджикском и англий-
ском языках», включающая пять разделов, посвящена проблемам изучения
концепта счастье и её лингвистических особенностей в сравниваемых языках.
В первом разделе освещается лингвокультурология как новое научное
направление в лингвистике, которая наряду с другими лингвистическими
науками, является самостоятельной отрасли языкознания, изучающая и ис-
следующая взаимоотношения между культурными концептами и языком в
целом. При всем том, культурная лингвистика расширяет аналитический и
теоретический прогресс когнитивистики (охватывая исследование слож-
ных систем и процессов разделения познавательной способности) и антро-
пологии. В рамках лингвокульторологии исследуются особенности раз-
личных языков, которые в свою очередь, отображают культурные модели,
культурные категории, культурные метафоры и культурные концепты.
Следовательно, лингвокультурологию можно обусловить как дисциплину,
представляющую собой целостное теоретическое и описательное исследова-
ние различных объектов функционирующих в системе культурных ценностей
разных языков, отражённых в их языке, или как отрасль лингвистики, при по-
мощи которой проводится контрастивный анализ лингвокультурологических
областей, основанной на теории лингвистической относительности.
Во втором разделе лингвокультурология рассматривается как продукт вза-
имосвязи языка и культуры, задача которой состоит в изучении менталитета
конкретного народа в рамках этой взаимосвязи. Как утверждает С. Воркачёв:
«она создана по прогнозу Бенвениста на основе триады – язык, культура, че-
ловеческая личность, и представляет лингвокультуру как линзу, через которую
исследователь может увидеть материальную и духовную самобытность этно-
са» [6, 37].
Язык – это самый главный символ, определяющий народ, орудие и храни-
тель его культуры. Язык – это источник народной культуры, который хранит в
себе историю народа и его дух, и передаёт его из поколения в поколение, и тем
самым предотвращает исчезновение культуры этносов в целом. Язык понимает-
ся как духовная реальность, живая деятельность человеческого духа, отражаю-
щая каждую стадию развития человечества.
Язык – это не только средство общения людей и поддержание социаль-
ных связей, он также необходим для формирования личности, его миропони-
мания и духовного развития, в нём отражается знания человека о мире, при-
родные особенности народа, коллективный уклад, исторические судьбы и
жизненная практика.
В теретьем разделе концепт рассматривается как основная единица лингво-
культурологии. Слово «концепт» происходит от латынского «Conceptus», кото-
рое означает понятие – содержание понятия, его смысловая наполненность в от-
влечении от конкретно-языковой формы его выражения. Концепт помещён
между языковыми высказываниями и соответствующими им денотатами. В
научном знании концепт означает «определённым образом упорядоченный и
иерархизированный минимум».
Концепт – это ментальная единица, элемент сознания человека. Наше со-
знание является неким посредником, проводником между реальным миром и
языком. Любая культурная информация, которая поступает в наше сознание,
перерабатывается, фильтруется, и систематизируется в ней. Н. Д. Арутюнова
определяет концепт как «культурный слой, посредничающий между челове-
ком и миром» [5, 32]. Считается, что концепт, как явление культуры в сознании
человека, способствует более глубокому пониманию и восприятию человеком
культуры. Культурные концепты сохраняются в сознании человека в виде зна-
ниий, ассоциаций и эмоций, и потому они не только осмысливаются, но и пе-
реживаются.
С точки зрения когнитивной лингвистики концепт воспринимается как
явление ментальных или психических ресурсов человеческого сознания,
которое, воспроизводит в речи весь опыт и знания человека. Совокупность
концептов могут образовать концептосферу определённого народа и соот-
ветственно его языка, которое имеет прямое отношение к их языковой кар-
тине мира.
С лингвокультурной точки зрения, концепт изучается как базовая единица
культуры. Этот подход позволяет принимать концепт как единицу культуры, в
которой зафиксирован коллективный опыт, и которая считается достоянием
индивида или народа в целом. Следовательно, лингвокультурный концепт
можно считать связующей нитью от культуры к индивидуальному сознанию.
В четвёртом разделе исследуются концепт как основная описательная
единица языквой картины мира. Утверждение о том, что концепт очень попу-
лярен в последнее время, не будет преувеличением и огромное количество
научных изысканий в этой области тому подтверждение.
Соотношение «концепта», «понятия» и «значения» рассматриваются в
пятом разделе данной главы. Для определения схожести и различия между
концептом, понятием и значении нам следует обратиться к их толкованию на
основе толковых словарей, а также рассмотреть описания и определения учё-
ных-лингвистов относительно этих терминов.
Считатется, что понятие – это то, посредством чего выражается наши
суждения об окружающей нас действительности, наше мировоззрение. Поня-
тие отображает всеобщую природу или общий тип определённого класса ве-
щей, явлений, т.е. понимание сути дела, его состава, особенностей, закона их
существования в составе целого и т.д. Понятие может обрести свою полную и
законченную форму в процессе выработки определений, в составе расширен-
ного теоретического описания известного комплекса явлений.
По своей структуре «концепт» и «понятие» совпадают неполностью, так
как в отличие от понятия, имеющего более простую структуру, «концепт»
многогранен и в своей структуре имеет больше компонентов, чем понятие. В
отличие от понятия, которое отражает более общие и значимые черты предме-
тов и явлений, концепт способен передать все эмоции, ассоциации и пережи-
вания, связанные с обозначаемым им понятием. Эта способность концепта
наиболее четко выявляет их различия.
Главное отличие концепта от понятия – это его принадлежность к мен-
тальной картине мира, которая наполнена разными эмоциональными и куль-
турно-значимыми компонентами, как отдельного человека, так и всего народа
в целом, а результаты логического мышления, выражаемого языком в незави-
симости от каких-либо национальных особенностей – это понятие.
Особый интерес семантического анализа концепта счастья представляет-
ся по двум причинам: а) разнохарактерность его семантического содержания и
б) различность его предметной области.
Вместе с тем, значение – это мысль о предмете, организованная как внут-
ренней формой (конкретнее представлением), так иформирующимся или
сформированным понятием, указанием на которое служит слово.
В шестом разделе освещается концепт «хушбахтӣ/happiness (счастье)»
в этической парадигме. Счастье – одна из вечных тем гуманитарного зна-
ния со времён античности, служившая предметом философских изыска-
ний. Счастье входит в число наиболее важных и значимых ценностей,
определяющих духовную сущность людей, наряду с другими понятиями,
такими как смысл жизни, любовь, благо, богатство, здоровье и др. Эти
понятия составляют ядро аксиологической области индивидуального со-
знания, представления о котором образуют наше мировоззрение.
Являясь главным компонентом национальной культуры, ключевой
компонент «хушбахтӣ/happiness (счастье)» определяет основные категории
и установки жизненной философии таджикского и английского народов и
является значимым для понимания национального характера, менталитета
и миропонимания данных этносов.
Проблемами счастья занимались многие учёные, такие как Аристотель,
Фома Аквинский, Сенека, Августин Блаженный, а также великие, восточные
мыслители: Аль Фараби, Сино, Джами, Саади и др. Даже по сей день, в со-
временном мире, попытки определения понятия счастья современными учё-
ными не прекращаются. Каждый из этих учёных предъявляет своё видение,
понимание счастья и дает советы, как приобрести, где и в чём найти счастье.
В ХХ веке этика психологизируется, в нем больше учитываются пережи-
вания человека, его внутренний мир. В качестве идеала счастья в современном
понимании выступает постоянное, полное и обоснованное удовлетворение че-
ловека своей жизнью, её условиями, наполненностью и достижением всех це-
лей. Индивидуально-психологическое счастье предстаёт как переживание удо-
влетворённости жизнью, полноты бытия.
Вторая глава «Структурный анализ лексических единиц, относящих-
ся к концепту «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в разноструктурных язы-
ках» посвящена структурно-семантическому освещению лексических единиц,
относящихся к концепту «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в сопоставляемых
языках и состоит она из пяти разделов.
В первом разделе приводится этимологический анализ концепта «хуш-
бахтӣ / happiness (счастье)» в исследуемых языках. Взаимообусловленность
внутреннего содержания концепта и его внешнего бытия должна ощущаться в
языках, в которых неразделимы языковой узус и языковое творчество, а слово
в сознании человека наделено высокой ценностью. Следовательно, интерпре-
тация генизиса или этимологии лекскических единиц, относящихся к концеп-
ту «хушбахтӣ /happiness (счастье)» в сравниваемых языках, считается необхо-
димым.
Рассмотрим этимологию данного понятия в таджикском языке: badra- 1)
хушбахт, хурсанд; 2) тақдир, насиба – 1) happy, glad; 2) fate, destiny (счастли-
вый, радостный или участь, доля, судьба) происходило из арийского языка в
форме bhadra- со значением «хушбахт, хурсанд (счастливый, радостный); в
форме глагола (от др.-инд. гл. bhand) означает хушбахт будан, шод, хурсанд
будан или шодӣ кардан, хурсандӣ кардан – to be happy, to be glad (быть счаст-
ливым, радоваться).
В трудах В. С. Расторгуевой отмечается, что в древне авестийско-
пехлевийском зафиксировано слово hu-badra – хушбахт, муваффақ, комёб –
happy, prosperous,lucky (счастливый, благополучный), которое в свою очередь
образуется при помощи прилагательного hu- «хуб, хуш, нек» (добрый, хоро-
ший) [10, 45].
Также в более поздних языках засвидетельствованы формы badra- и
badra-ka со значением бахти нек, иқболи нек – good fate, fortune (добрая доля,
участь) при контаминации с рефлексами baxtra- от корня bag-. Считается, что
это относительно поздние заимствования с персидского языка. Так, например,
в средне-персидском языке лексема bahr – қисмат, тақдир, баҳра – fate,
destiny интерпретируется как: часть, доля; жребий, участь судьба); в классиче-
ском персидском, дари, таджикском bahr – 1) баҳра, насиб, ҳисса, қисмат,
тақдир –part, share (доля, часть, пай):
«Набошад маро баҳра ҷуз ранҷу дард,
Шавад рӯзи равшан чунин ложвард» (Фирдавсӣ) [16, 165];
Также в этимологии данного слова встречается слово bag (от baj), кото-
рый является вторичным корнем слова baxs- со значением бахшидан, ато кар-
дан – to give as a share, endow (наделять, распределять; выделять в качестве
доли; дарить) и происходит из арийского языка в форме bhag-: bhaj- (в актив-
ной парадигме – бахшидан, ато кардан – to give as a share, endow (наделять,
делить), в медиальной – ҳамчун қисмат қабул кардан (получать в качестве до-
ли)), восходит к индоевропейскому bhag-.
В этимологическом словаре английского языка «Online Etymology
Dicrionary» относительно лексемы «happiness» – хушбахтӣ (счастье) приво-
дится информация, согласно которому, данное слово имеет скандинавское
происхождение. Оно восходит к существительному «hap», который использо-
вался в значениях «chance» – имконият, «a person’s luck» – омад, барор,
«fortune» – толеъ, «fate» – тақдир (шанс, удача, успех, судьба), а также,
«unforeseen occurrence» – ҳолати ғайричашмдошт (непредвиденный случай).
Как глагол лексема hap приобретает следующие значения: «to come to pass, to
be the case» – ба вуқӯъ омадан (случаться, присходить).
В вышеупомянутом словаре также указывается на происхождение слова
от древнескандинавского happ со значением «chance, good luck» – имконият,
омад (шанс, удача), от протогерманского hap- (источник древнеанглийского
gehæp) «convenient, fit» – қулай, мувофиқ (удобный, подходящий), от норвеж-
ского heppa «lucky, favorable, propitious» – бобарор, мусоид, хуш (удачный, бла-
гоприятный) и др.
Структурный анализ монокомпонентных лексических единиц, отно-
сящихся к концепту «хушбахтӣ/happiness (счастье)» проводится во втором
разделе. В ходе изучения было выявлено, что наиболее продуктивным спо-
собом словообразования в английском языке, как и в таджикском, является
аффиксация. Как отмечает И. В. Арнольд: «Аффиксальное словопроизводство,
или, как этот способ также называют, аффиксация или деривация, или просто
словопроизводство (derivation), т.е. создание новых слов путем присоединения
к основе тех или иных словообразовательных элементов – аффиксов» [4, 107].
К примеру, английское слово lucky – хушбахт, бахтёр (удачливый), обра-
зуется путем присоединения суффикса -y к непроизводной основе luck – омад
(удача), а слово unlucky – ноком, бадбахт (невезучий) при помощи префикса
un-. Например: «We’re lucky that most of them are here, Brissenden whispered to
Martin» [20, 116]. – «Толеъамон мадад кард, бештари онҳо ин ҷо ҳузур доранд,
гуфт Брисенден ба Мартин». (Нам повезло, что большинство из них здесь, –
прошептал Бриссенден Мартину); «Oh, you will grow tired of them, too, of all
the female things, if you are unlucky enough to live» [20, 100]. – Эй,ту ҳам ҳоло
аз онҳо хаста мешавӣ, аз ҳама ташвишҳои занон, агар ба қадри кофӣ бетолеъ
бошиву зиёд умр бубинӣ (зинда бимонӣ). (Ой, ты тоже устанешь от них, от все-
го женского, если тебе не повезёт и ты будешь жить).
Путём присоединения наречного суффикса -ly к производным основам
lucky и unlucky образуются соответствующие наречия luckily – хушбахтона (к
счастью), unluckily – бадбахтона, мутаасифона (к несчастью, к сожалению):
We thought, we might never see him again, but luckily – or unluckily we met him
in the town some days before. – Мо фикр мекардем, ки дигар ҳеҷ гоҳ ӯро наме-
бинем, вале хушбахтона ё бадбахтона якчанд рӯз пештар ӯро дар шаҳр во
хӯрдем. (Мы думали, что никогда больше не увидим его, но к счастью, или к
несчастью, пару дней назад мы встретили его в городе).
Как уже было отмечено высше, в таджикском языке аффиксация также
является наиболее эффективным способом словообразования. Например,
префикс ба- (бо-) (происходит от ср.-перс. abag- //apak) присоединяясь к су-
ществительным образует качественные прилагательные со значением облада-
ния качества или свойства. Д. Саймиддинов в своей работе отмечает: «В
среднеперсидском языке pad, abag, abar считались предлогами, которые в со-
ставе некоторых слов перешли в категорию префикса, и это течение в слово-
образовании среднеперсидского языка именуется, как новый способ в старой
форме» [12, 143].
Например: бабахт – happy (счастливый): «Духтарат бабахт будааст.
Имрӯз мо меҳмон шуда рафта будим, болои гӯшту равғанба роҳ мерафт».
(Твоя дочка счастливая (везучая). Сегодня мы были у нее в гостях, каталась
как сыр в масле.) [17, с 61]; бадавлат/ бодавлат – wealthy, well-off, happy (1.
богатый, зажиточный, имущий; 2. счастливый): Бобоям одами хеле бадавлат
буданд, чун соҳиби зиёда аз панҷоҳ набераву абера буданд. (Мой дед был
очень счастливый (богатый), так как у него было более пятидесяти внуков и
правнуков).
Префикс бе- (ср. -перс. abe- // ape-) являясь продуктивным, образует при-
лагательные, указывающие на отсутствие свойства или качества: бебахт
(несчастный, невезучий), бедавлат (1. неимущий, бедный. 2. несчастный, зло-
счастный, обездоленный), бенасиб (несчастный, невезучий), бетолеъ
(несчастный, невезучий):
«Бедавлат агар масҷиди одина бисозад,
Ё тоқ фурӯд ояд, ё қибла каҷ ояд» [16, 169].
В морфологическом словообразовании суффиксы также играют немало-
важную роль. Так, например суффикс -она (-гона, -ёна), (восходит к ср.-перс.)
образует прилагательные и наречия: хушбахтона, бахтиёрона, некбахтона,
саодатмандона – happily, luckily, fortunately, gaily, наречие (к счастью); прила-
гательное (счастливо).
Примеры: «… арӯсу домод хушбахтона аз пеши ман гузашта ба аспе, ки
дар пеши қозихона бастагӣ буд, савор шуда рафтанд» [2, 91]. – «… bride and
groom swept gaily on by me, mounted a horse that stood tethered in the street in
front of the courthouse, and rode away». («Счастливые, они (жених и невеста),
прошли мимо меня, затем, сев на лошадь, уехали») [1, 67]; Дилдодагон хуш-
бахтона умр ба сар мебурданд. Lovers lived happily ever after. (Влюбленные
жили счастливо); бадбахтона – unluckily, unfortunately; наречие (к несча-
стью): Бадбахтона ман он рӯз дар шаҳр набудам ва аз ин воқеа бехабар бу-
дам. Unfortunately, I was not in the city that day and I did not know about this
incident. (К несчастью, в тот день я не был в городе и не знал об этом проис-
шествии.).
Далее в разделе рассмотрены способы образования слов со значением
счастье в английском языке. Самыми продуктивными аффиксами в англий-
ском языке считаются отрицательные префиксы im-, in-, il-, dis-, in-, mis-, over-
, un-; суффиксы существительных– -ist, -er,-or; прилагательных: -able, -ible, –
less, -y, -ic, -ive, суффикс наречия –ly и др. Например: un+fortun(e)+ate –
бадбахт (несчастный, несчастливый, неудачник, горемыка): «The woman said
to herself, «Who is better able to help these poor, unfortunate people that I, who
have had misfortune of my own?» – «Зан ба худ гуфт: «Ба ин бечорагони
бадбахт кӣ кӯмак карда метавонад, ба ҷуз ман, ки худ чунин бадбах-
тиҳоро(нокомиҳоро)дидаам» [19, 22]. (Женщина сказала себе: «Кто может
лучше помочь этим бедным, несчастным людям, чем я, у которой тоже было
несчастье?»); un+hap(p)+у – бадбахт (несчастный): I didn’t realize she was so
unhappy. Ман дарк намекардам, ки ӯ то чӣ андоза бадбахт аст. (Я не знала,
что она настолько несчастна); un+luck+y – бадбахт (невезучий, неудачный,
несчастливый): Last year was such an unlucky year for the people all over the
world.- Соли гузашта барои мардуми тамоми дунё соли бебарор буд. (Про-
шлый год был таким неудачным для людей во всем мире); un+happy(i)+ness –
бадбахтӣ (несчастье, невезение, неудача): «Questioning Jane Lloyd learns of her
unhappiness at Gateshead and when he asks if she would rather go away to school
then stay with Mrs. Reed, Jane says yes» [19, 20]. – Аз ҳоли Ҷейн пурсон шуда,
Ллойд аз бадбахтиҳои ӯ дар Гейтсхед огаҳ мешавад ва вақте ки ӯ аз Ҷейн
хоҳиши ба мактаб рафтанашро мепурсад, ӯ розӣ мешавад. (Опрашивая
Джейн Ллойд узнает о ее несчастье в Гейтсхеде, и когда он спрашивает, не хо-
чет ли она пойти в школу, чем остаться с миссис Рид, Джейн соглашается).
Префикс un- в данных примерах выражает значение «не имеющий, лишенный
того признака качества или свойства, на который указывает основа».
Суффиксы же, как компоненты производного слова связаны с его конеч-
ной частью, где помимо грамматических морфем есть и другие словообразо-
вательные элементы: hap+less – бадбахт, бетолеъ (несчастный, злополуч-
ный, незадачливый): In this play Dilbar plays the hapless heroine who is unlucky
in love. – Дар ин намоиш Дилбар нақши қаҳрамони бадбахтро мебозад, ки дар
ишқу муҳаббат ноком аст. (В этом спектакле Дилбар играет несчастную ге-
роиню, которой не везет в любви); luck+less – бадбахт (неудачный, несчаст-
ливый): «He was a poor and luckless man, without a single desire or ambition in
life» [18, 139]. – «Ӯ як одами бечораи номуроде буд» [2, 120]. (Он был бедным
и несчстным человеком, который ни на что в жизни не мог рассчитывать).
Образуя абстрактные существительные от многочисленных глагольных
основ, суффикс придаёт им значение действия, условия действия, процесса,
выраженных основами, или значение состояния быть сделанным так, как на то
указывает основа, т.е. результата действия.
Суффикс -ly по происхождению является общегерманским. Первоначаль-
но этот суффикс использовался для производных прилагательных только от
исконно английских слов, выражает значение «имеющий сходство, или харак-
теризующийся с тем, что присуще производящей основе. Однако, суффикс
наречия -ly в некоторой степени отличается от значения суффикса прилага-
тельных, образует наречия образа действия и выражает значение «таким обра-
зом, видом или способом, как на то указывает словообразующая основа».
Например: happy(i)+ly – хушбахтона (счастливо): They lived happily ever after
– Онҳо тамоми умр хушбахтона зиндагӣ карданд. (Они жили счастливо всю
ставшуюся жизнь); cheer+ful+ly – cheerfully –хурсандона (весело); gay+ly –
gaily – шод, хурсанд (весело); glad+ly – gladly – хурсандона (радостно);
merry+ly – merrily – шод, хурсандона, хушбахтона (весело, оживлённо).
Сложные слова. Сложными словами принято считать лексические еди-
ницы, формированные в результате соединения двух или более знаменатель-
ных основ, таких как, именных, глагольных или наречных, которые различа-
ются структурной слитностью и цельнооформленности. Нами отмечены сле-
дующие их разновидности:
1. Сочетанием двух существительных, из которых первое поясняет или
уточняет второго, образованны составные существительные. Например,
бахт+ёр (человек, которому сопутствует счастье, удача, т.е. счастливый, удач-
ливый):
«Носазоеро, ки бинӣ бахтёр,
Оқилон таслим карданд ихтиёр» [16, 31].
2. Сочетанием прилагательного с существительным образуются прилага-
тельные и существительные. В зависимости от значения прилагательного в
составе слова, оно приобретает либо положительное, либо отрицательное зна-
чение.
В таджикском языке прилагательные хуш, нек (хуб, нағз, бахайр) имеют
значения хороший, добрый, благой, радостный, и поэтому любое слово, в со-
став которого входят эти прилагательные, могут обозначать что-то хорошее,
доброе, благое, весёлое, а в нашем случае эти прилагательные в сочетании с
существительными бахт, қисмат, толеъ (счастье, судьба, доля, участь) озна-
чают счастливую судьбу, долю, удачу, везение, а прилагательное бад (плохой) в
сочетании с вышеназванными существительными означает плохую судьбу, не-
удачу или невезение:
«Чӣ бадбахтам, ки ҳар сӯ мениҳам рӯй,
Зи оби дида бинам пеши рӯ ҷӯй» [16, 127].
Третий раздел посвящается структурному анализу поликомпонентных
лексических единиц, относящихся к концепту «хушбахтӣ/happiness (счастье)»
в сследуемых языках.
Термин «поликомпонентный» обозначает слова или лексические едини-
цы, состоящие из двух или более взаимосвязанных компонентов. Таджикские
составные лексические единицы, относящиеся к концепту «хушбах-
тӣ/happiness(счастье)» образованы по следующей модели: N+Adj. В образова-
нии данной модели используются две части речи, имя существительное и имя
прилагательное. Компонеты таких словосочетаний обычно связываются при
помощи атрибутивной связи. В основном, те составные слова или словосоче-
тания, которые созданы при помощи указанной модели, считаются субстан-
тивными или именными словосочетаниями, которые выражают оттенок и
свойства пердметов. Например, бахти бедор, бахти баландахтар, бахти
фирӯз, толеъи фирӯз – бахти ғолиб, фатҳу нусратовар; бахти нек (благая судь-
ба, участь, доля; благое счастье; безоблачное счастье, везение, удачливость):
«Ба рӯи мо зан аз соғар гулобе,
Ки хоболудаем, эй бахти бедор!» (Ҳофиз) [16, 159];
«Хоҳам, ки ба коми дили худ бо ту нишинам,
Ку бахти баландахтару, ку толеи фирӯз!» (Аҳлӣ) [16, 159];
бахти хоболуд – бахти мусоидат накунанда (досл. сонливое счастье, не-
везние, неудача):
«Аё эй бахти хоболуд, бархез,
Ба ғоят дер кардӣ, зуд бархез!» (Ҳилолӣ) [16, 159];
Лексический ряд таких образований могут пополнить следующие соче-
тания: бахти баргашта, толеи бад, иқболи паст, бахти шум, бахти ғуну-
да, толеи саъд (бахти баланд, бахти нек); толеи абтар (толеъи фирӯз),
бахти бад (бадбахтӣ); толеи шӯрида – бахти баргашта, бахти хоб
(баҳраи хоб, мусоид омадани хоб, нағз хоб карда тавонистан) бахти бад и
пр.
Концепт «хушбахтӣ/happiness (счастье)» также может выражаться в фор-
ме глагола в значении осчастливить кого-либо – касеро хушбахт кардан, to
make someone happy, подарить счастье – ба касе бахт ато кардан, приносить
радость или счастье – хушбахтӣ ё хурсандӣ овардан, to give someone
happiness:
«His sole motive was to make her happy, to make her proud of him, to justify her
long faith in him» [20, 53]. – Ягона ҳадафи ӯ хушбахт кардани дӯстдоштааш,
ифтихор доштан аз худ ва эътимоди деринаи ӯро амалӣ гардонидан буд. (Его
единственным мотивом (единственной целью) было сделать её счастливой, за-
ставить ее гордиться им, оправдать ее давнюю веру в него) и т.д.
Четвёртый раздел содержит информацию о фразеологическом репрезен-
тации концепта «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в сравниваемых языках. Фра-
зеологические единицы, в частности, направлены на субъект, т.е. они в боль-
шей степени употребляются не для того чтобы описывать мир, а для того, что-
бы оценивать и выражать к нему субъективное отношение. Эта особенность
отличает фразеологизмы и метафоры от других номинативных единиц.
Например: an ill-fated person – одами бадбахт (несчастный человек), an ill-
fated attempt – кӯшиши бебарор(неудачная попытка), hapless life – рӯзгори
нохуш (несчастливая жизнь), eternal blessedness – саодати абадӣ (вечное бла-
женство), single blessedness – хушбахтии муҷаррадӣ (шутл. холостяцкая
жизнь, холостяцкая доля) a happy event – ҳодисаи хуш (счастливый случай, ра-
достное событие) и т.д. Отдельные фразы, отрывки из знаменитых рассказов,
фильмов, пародий также могут стать общеупотребительным и сохраниться во
фразеологическом фонде языка. Так, например «ноомади кор» – неудача в де-
лах, является отрывком из народного афоризма: «Дар ноомади кор атола
дандон шиканад, шиша сандон», который означает, что неудачнику всегда не
везёт в делах.
Результаты анализируемого материала дают нам противоречивую карти-
ну. С одной стороны, утверждается, что счастье заложено в судьбе человека:
хушбахт, хушахтар, хуштолеъ, некиқбол, некрӯз, нектолеъ, батақдир
(счастливый, благополучный, удачливый) и т.д. Следовательно, человек не
может изменить свою судьбу, менять ход событий в своей жизни, так как не
может ею управлять. С другой стороны, в социальном плане существуют чёт-
кие представления о том, что может принести счастье: любовь, добро, труд,
учение, воспитание, трудолюбие, настойчивость в достижении цели, терпе-
ние, спокойствие, уважение страших и т.д., и что может его разрушить: лень,
беспутство, невоспитанность и прочие отрицательные привычки:
«Қавме ба ҷидду ҷаҳд ниҳоданд васли дӯст,
Қавме дигар ҳавола ба тақдир мекунанд» (Ҳофиз) [16, 204].
В художественных текстах литературы и паремиях концепт «хушбах-
тӣ/happiness (счастье)» содержит национальную особенность осмысления об-
раза, в котором предстаёт в облике субъекта, обладающего способностью пе-
редвигаться, предаваться, наделяться и т.п. Также, «таджикское счастье» имеет
цветовую характеристику, такой как белый – бахти сафед; зеленый – бахти
сабз, и чёрный – бахти сиёҳ, цвет несчастья.
Если у кого-то случается несчастье, то об этом человеке говорят
«бадбахт», «шӯрбахт» или «сиёҳбахт», т.е. несчастный: «Дар ин вақт рӯш-
ноии рӯз чун бахти сафеди мо ба сари мо партав афканда буд» [2, 337]. – At
this time, the dawn raised its beam above us, bright (white), as the color of our
happiness. (В это время, рассвет поднял над нами свой луч, светлый (белый),
как цвет нашего счастья (пер. автора)); «Аммо бадбахтона, он торикӣ мо-
нанди бахти сиёҳи ман ва он духтар зуд омад» [2, 40]. – Unfortunately the
darkness, like our black happiness, got early. (Но к несчастью, темнота, как цвет
нашего несчастья (чёрное счастье), наступила рано (пер. автора)).
Пятый рздел посвящается таджикским и английским идиомам, относя-
щимся к концепту «хушбахтӣ/happiness (счастье)». В каждом языке существу-
ют устойчивые словосочетания – фразеологизмы или идиомы, которые обо-
гащают речь и делают её более красочной. Английский язык считается «идио-
матическим языком» потому как в нем сохранилось большое количество по-
словиц, поговорок, афоризмов, идиом и разных устоявшихся выражений.
Большинство людей сталкиваются с трудностями перевода и понимания иди-
ом, так как идиомы утрачивают (теряют) смысл при дословном переводе, а в
отдельности значения слов могут совершенно не сочетаться между собой. С
другой стороны, они придают языку яркую эмоциональную окраску.
Так, например, идиома on cloud nine – (досл. быть на девятом облаке) в
таджикском языке имеет схожий по значению эквивалент худро дар осмони
ҳафтум эҳсос кардан (быть на седьмом небе от счастья).
В таджикском языке наряду с фразеологизмами можно встретить боль-
шое количество идиоматических выражений, сохранившихся в языке, и не
утративших свою актуальность и по сей день. В них хранится дух наших
предков, их богатая культура, мировоззрение: «бахт кушода шудан» (пас аз
таназзул ба пешрафт, пас аз интизориҳои муайяне ба комёбӣ, муваффақият
ва хушбахтӣ ноил гардидан, омад кардани кори кас) (досл. открыть счастье,
т.е. добиться успехов после падения, обрести счастье, удачу после долгих не-
удач и невезений, везти кому-либо в делах): «Баъд аз шаш соли давуғеҷ акнун
бахташ кушода шуда зандор шуд-а, бечора!» [17, 45]. (Бедняга, после шести
лет беготни и хлопот наконец-то удача ему улыбнулась, и он женился.); «болои
гӯшту равғанба роҳ рафтан» (досл. ходить по мясу и маслу, т.е. кататься
как сыр в масле). Например: «Духтарат бабахт будааст. Имрӯз мо меҳмон
шуда рафта будим, болои гӯшту равғанба роҳ мерафт» [17, 61]. (Твоя дочка
счастливая. Сегодня мы были у неё в гостях, каталась как сыр в масле.)
В таджикском языке также встречаются идиоматические выражения с от-
рицательным значением, которые означают несчастье, неудачу, недовольство и
пр. Например, выражение «доғ кардан» (касеро ғамгин ва аламзада кардан) име-
ет значение сделать кого-либо несчастным, огорчить; «доғ шудан» (гирифтори
ғаму андӯҳ шудан ва ба зери алами ҳиҷрон мондан, аз марги одами маҳбуб ва
наздики худ аламзада шудан) – стать несчастным, страдать из-за потери близко-
го, родного человека: «Духтараш вафот карду модари бечораша доғ карда
рафт» [7, 158]. (Её дочь умерла и бедная мать стала такой несчастной); «алов
дарнагирифтан» (бахт омад накардан, пешрафт накардани кори касе) (в пря-
мом смысле огонь не зажигается), в переносном смысле, как идиома означает
невезение и неудачу; таким же значением обладает идиоматическое выражение
«кор пошна задан» (кор пеш нарафтан, барор нагирифтан) – невезение в делах,
неудача: «Шокирхӯҷа-уко, амакбачаатон фарзанддор шуд-ми? – Не, бобо Мӯсо-
бир, чор зан гирифт, аз ягонтааш ҳам бачадор нашуд. – О, бечора-е… Аловаш
асло дар нагирифт гӯед-чӣ?» [7, 29]. (Скажите Шокирхуджа, ваш брат стал от-
цом? – Нет дедушка Мусобир. Четыре раза женился, но так и не стал отцом. –
Эх, бедняжка. Ему никак не везёт (перевод наш).
Третья глава – «Лексико-семантическое освещение лексических еди-
ниц, относящихся к концепту «хушбахтӣ – happiness (счастье)» в таджик-
ском и английском языках» состоит также из пяти разделов.
В первом разделе рассматривается семантические особенности концепта
«хушбахтӣ/happiness (счастье)» в таджикском и английском языках. Вопрос о
том, как осмысляется человеком мир и как оно концептуализируется в языке,
один из самых актуальных вопросов, привлекший внимание учёных. Данной
проблеме посвящено огромное количество работ, тем не менее, нельзя считать
её завершенной, поскольку в некоторых языках, в частности в таджикском
языке, не все концепты изучены в полном объёме. Изучение семантического
пространства концепта «хушбахтӣ» в таджикской лингвистике ещё не прово-
дилось.
Концепт «хушбахтӣ/happiness (счастье)» представляет собой интерес
для семантического анализа в силу двух главных причин: разнородности обра-
зующих его семантических признаков (его содержания), и разнохарактерности
его предметной области. В семантическом поле концепта счастье, вместе с
другими, существуют два основных, семантически неразложимых признака –
«благо» и «желание». В то же время, оно соотносится с предметными обла-
стям «состояние духа» и «состояние дел», которая соединяет «внутренний» и
«внешний» миры человека. Изучая структуру исследуемго концепта, мы вы-
явили главные его составляющие: ценностная, понятийная и образная. Поэто-
му концепт «хушбахтӣ/happiness (счастье)» может иметь цветовую и вкусо-
вую характеристики: «бахти сафед» (белое счастье – благое), «бахти сабз»
(зеленое – цвет хорошего, благого счастья), «бахти сиёҳ» (черное счастье, т.е.
несчастье); «бахти ширин» (сладкое счастье), «бахти шӯр» (солёное) «бах-
ти талх» (горькое счастье).
В таджикском языковом сознании семантическое поле исследуемого кон-
цепта также отождествляется с такими природными явлениями как небо, «ос-
мони софу беғубор» (чистое и ясное небо – символ счастья), «офтоби дурах-
шон» (яркое солнце), «обҳои мусаффо ва чашмасорон» (чистые воды и род-
ники) и т.д. Выражения «осмони софу беғубор», «офтоби дурахшон»,
«тинҷию осоиштагӣ» в таджикском языке также используются в благожела-
ниях, в значении счастья.
В английском языке содержательным компонентом семантического поля
концепта «happiness» (счастье) является «благополучие», которое ориентиро-
ванно на объективный момент счастья, в то время как blessedness, bliss, felicity
и betitude ориентированны на его субъективный момент – «блаженство».
Например: «And those who choose to be happy must help others to find happiness,
for the welfare of each is bound up with the welfare of all» [19, 47]. (А те, кто хотят
быть счастливым, должны помочь другим найти счастье, ибо благополучие
каждого связано с благополучием другого (перевод наш)); «You wander here and
there, seeking rest in exile: happiness in pleasure» [19, 33]. (Ты бродишь тут и
там, ища покоя в изгнании, счастье в удовольствии (перевод наш)).
Второй раздел посвящается лингвокультурологическому освещению кон-
цепта «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в таджикской поэзии разных историче-
ских эпох.
Художественная литература и устное народное творчество служат мо-
стом, соединяющим прошлое с настоящим и будущим. Она даёт нам возмож-
ность взглянуть на прошлое, осознать мир, людей, которые жили в нём, а так-
же разные события, происходившее в то время, и тем самым ценить то, что
имеем сейчас.
Таким образом, представляем переферийные понятия, которые, как нам
кажется, входят в семантическое поле лингвокультурного концепта «хушбах-
тӣ» с точки зрения носителя таджикского языка и культуры: 1) Изначально
счастье имело объективную основу и воспринималось как благо, которым че-
ловек наделён извне, точнее, счастье представлялось в виде удачной судьбы,
участи, доли (насиба, қисмат, баҳра, саодат) которое даровалось богом
(бахт – атои Худо), поэтому ситочник счастья помещался вне человека.
Примеры:
«Макун, Саъдиё, дида бар дасти кас,
Ки бахшанда Парвардгор асту бас.
Гар ӯ некбахтат кунад, cap барор,
В-агарна сари ноумедӣ бихор» [13, 195]. (досл. Не смотри ни на чьи руки,
Саади, потому что Бог всепрощающий и всезнающий, если он одарит тебя
счастьем, радуйся, коли нет, смирись! (перевод наш)).
Следует отметить, что семантическое поле содержательной стороны кон-
цепта «хушбахтӣ» (счастье) достаточно широкое. Оно охватывает наибольший
лингвокультурный пласт данного концепта. На этом список факторов, прино-
сящих счастье, не заканчивается, наоборот, его периферийные значения рас-
ширяются ещё больше и затрагивают различные области и сферы жизнедея-
тельности людей в целом.
Наука и знание всегда были восстребованы, а учёные всегда были в почё-
те, им оказывали уважение. Поэтому, считалось, что знание также приносит
счастье, так как оно превозносит человека:
Счастье – наука и знание (илму дониш):
«Бе виқор он ки сози ҳилмаш нест,
Бе саодат касе, ки илмаш нест!» (Абдулқодири Бедил) [16, 210]. (досл.
Несчастен тот, у кого нет знаня (перевод наш));
Счастье – разум и мудрость (ақлу хирад):
«Хирад мар ҷаҳонро сари гавҳар аст,
Равонро ба дониш хирад раҳбар аст» (Асадии Тӯсӣ) [16, 39]. (досл. Муд-
рость – жемчужина мира и проводник к знаниям (перевод наш)); «Ҳеҷ давлат
беҳ зи ақлу илм нест» [16, 43]. (досл. Нет богатства лучше, чем разум и знание
(перевод наш)).
Прерферийные значения исследуемого концепта более детально рассмот-
рены в данном разделе. На основании проведенного исследования мы сделали
выводы относительно лингвокультурологического значения концепта «хушбах-
тӣ/happiness (счастье)» в языковой картине мира таджиков, выраженной в поэ-
зии. Для анализа ценностной составляющей в данном исследовании мы отдали
предпочтение таджикской поэзии, которая содержит в себе все языковые уни-
версалии, отражающие духовно-нравственные и моральные ценности лингво-
культурного концепта «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в обыденной жизни та-
джикского народа. Исследование показало, что универсальными и супермораль-
ными ценностными компонентами концепта счастье в классической поэзии
являются рай и покаяние.
Явление полисемия в концепте «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в исследу-
емых языках освещается в третьем разделе данной главы. Большинство учё-
ных-линвистов придерживаются мнения, что в лексике естественного языка
имеются как однозначные, так и многозначные слова. В отличие от однознач-
ных слов, многозначные слова составляют большую часть общеупотрибител-
ной лексики.
Под полиссемией и многозначностью следует понимать слово, имеющее
множество различных значений. Таким же свойством, как нам кажется, обла-
дает и концепт, так как он объединяет целую группу понятий, которые связан-
ны между собой в силу соответствующих явлений объективной действитель-
ности.
Концепт «хушбахтӣ» (счастье, благополучие, удача) в таджикском языке
образуется от основы «бахт», (доля, участь, судьба), прилагательного «хуш»
(хороший, добрый, радостный) и суффикса существительного -ӣ; является аб-
страктным существительным и имеет несколько различных значений: хур-
сандӣ (радость), хуштолеъӣ (удачливость), комёбӣ, муваффақият (успех),
қаноатмандӣ (довольство) и т.д. Вышеуказанные примеры можно считать,
как полиссемией, так и синонимией. Хотя в словарях дается всего несколько
значений, но в обиходе его значения намного шире, так как счастье само по
себе понятие многозначное. Например, счастьем называют безмерную ра-
дость, чувство абсолютного удовлетворения, довольства и пр.
Примеры: «Ман дубора ба зиндагонии хушбахтона умедвор шудам»
[2, 336]. – I again had hope for a happy life. (У меня снова появилась надеж-
да, на счастливую жизнь (пер.авт.)); «Арӯсу домод хушбахтона аз пеши
ман гузашта ба аспе, ки дар пеши қозихона бастагӣ буд, савор шуда
рафтанд» [2, 91]. – «And bride and groom swept gaily on by me, mounted a
horse that stood tethered in the street in front of the courthouse, and rode away»
[18, 110]. («Счастливые, они (жених и невеста) прошли мимо меня, затем,
сев на лошадь, уехали» [172, 67]).
Как видно из вышеприведенных примеров, лексема хушбахтона имеет
разные значения в контекстах, которые наиболее ярко выражены в переводах
на английский язык: «Ман аз меҳмонхона баромадам, дар ҳолате, ки аз ин
мусоҳиба аз ҳад зиёд хурсанд будам. Хурсандии ман аввалан аз он ҷиҳат
буд, ки сирри сохтакории ман ба пеши ӯ кушода нашуд, ё ин ки агар ӯ
фаҳмида бошад ҳам, изҳор карда маро ба пеши мардум шарманда накард»
[2, 170]. – «I left the guestroom bursting with joy… – but first because the secret
of my home-made verse had not come out, for if he had recognized its origin, he
had not embarrassed me by publicizing it» [18, 192]. («Этот разговор влился в
меня какой-то удивительной радостью, наполнившей и пропитавшей меня
всего. … радовался, что он не открыл тайну моего жульничества, а если от-
крыл, радовался тому, что он меня не выдал и не опозорил перед людьми» [1,
132]); «Ин гуна либосҳои тоза… на танҳо маро хурсанд карда буд, ҳатто
диққати бачагони дигарро низ ба худ ҷалб менамуд» [174, 15]. – «These new
clothes not only pleased me enormously, but also attracted the attention of other
boys» [188, 38]. (Эта одежда не только радовала меня, но и привлекала ко
мне внимание всех ребят.)
Прилагательное «happy» – хушбахт, (счастливый, удачный, довольный)
в английском языке также имеет полисемантическое значение. Так, например,
в словаре Merriam-Webster Dictionary прилагается несколько определений:
favored by luck or fortune – баиқбол, батолеъ (тот, к кому благосклонна судьба,
удача: удачливый, везунчик); enjoying or characterized by well-being and
contentment – давлатманд, қаноатманд (благополучный, довольный или удо-
влетворенный); glad, pleased – хушбахт, хурсанд, хушҳол, қаноатманд (ра-
достный довольный) и т.д.
Существительное «happiness» – хушбахтӣ также имеет несколько опре-
делений: a feeling or state of well-being and contentmen – ҳисси қаноатмандӣ
(чувство или состояние благополучия и довольства); a pleasurable or satisfying
experience – таҷрибаи хуб ё қаноатмандона доштан (приятный или удовле-
творительный опыт); felicity, aptness a striking happiness of expression (счастье,
способность поразительного счастья выражения); good fortune – омад (удача).
Явление синонимия концепта «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в исследу-
емых языках рассматривается в четвертом разделе. Изучением сущности си-
нонимии и синонимических отношений между словами учёные занимались
издавна, так как решение проблемы синонимии тесно связано с полисемией и
антонимией, которые имеют огромное значение для лексикографии, литерату-
роведения и др. научных отраслей.
Так, например, в таджикском толковом словаре существительное «хуш-
бахтӣ» (счастье) имеет следующие синонимы: некбахтӣ, саодатмандӣ,
нектолеӣ, хушиқболӣ, бахтиёрӣ [16, 465]; также в указанном словаре мы об-
наружили старое арабское заимствованное слово майманат, которое также-
является синонимом слова хушбахтӣ, но в современном таджикском языке
вышло из употребления [16, 624]:
«Майманат назди ғофилон шум аст,
Баҳри бетолеон ҳумо бум аст» (Бедил) [16, 624].
Также в ходе изучения художественной литературы («Таджикские афо-
ризмы») были выявлены ещё несколько синонимов счастья, которые частично
вышли из общего употребления. Например, комгорӣ (саодат, некбахтӣ, та-
воноӣ, забардастӣ), некахтарӣ (бахтёрӣ, хуштолеъӣ, саодатмандӣ); пирӯзӣ
(музаффарият, босаодатӣ), ҳазз (ҳузур, баҳра, насиб, бахт).
Синонимический ряд английского happiness включает следующие лексе-
мы: pleasure, joy, bliss, contentment, exhilaration, satisfaction felicity; а прилага-
тельное happy имеет такие синонимы, как cheerful, contented, delighted, glad,
joyful, lively, merry, blessed и т.д. Благодаря общему значению, в некоторых от-
дельных случаях, синонимы могут быть взаимозаменяемыми. Однако выбор
более правильного и подходящего синонима зависит от контекста, в котором
он будет применен. Приведём несколько примеров употребления синонимов
существительного happiness – хушбахтӣ (счастье) (the feeling of being happy) в
английском языке: pleasure (a feeling of happiness, enjoyment or satisfaction) –
ҳисси хушбахтӣ, хурсандӣ ё қаноатмандӣ (ощущуние счастья, радости или
удовольствия): I’m fond of reading as it gives not only knowledge, but also
wonderful moments of joy and pleasure. – Ман мутолиа карданро дӯст медорам,
чунки он на танҳо дониш, балки лаҳзаҳои аҷиби хурсандӣ ва ҳаловат мебах-
шад. (Я люблю читать, поскольку это дает не только знания, но и прекрасные
моменты радости и удовольствия); joy (a feeling of great happiness) – хурсандӣ,
ҳаловат, хушбахтӣ, шодмонӣ, лаззат (радость, удовольствие, счастье, весе-
лье, восторг, наслаждение, отрада); joy of motherhood – саодати модарӣ (модар
шудан) (счастье материнства): I am immensely happy that I experienced the joy of
motherhood. – Ман бениҳоят хушбахтам аз он, ки саодати модарӣ ба ман насиб
гардидааст. (Я безмерно рада, что испытала счстье материнства).
Прилагательное хушбахт – happy (счастливый) в таджикском языке име-
ет следующие синонимы: некбахт, бедорбахт, давлатманд, саодатманд,
саодатнишон, саодатёр, хурсанд, хуштолеъ, фархундатолеъ, нектолеъ,
хушахтар, некахтар некрӯз, неканҷом, иқболнок, бахтёр, комрон:
«Зи ҳар нақше, ки ӯро омадӣ пеш,
Ба некахтар задӣ фоли дили хеш» (Низомӣ) [16, 848];
«Насиҳат гӯш кун, ҷоно, ки аз ҷон дӯсттар доранд
Ҷавонони саодатманд панди пири доноро» (Ҳофиз) [16, 192].
В таджикском языке часто встречаются парные синонимы со значением
счастье. К ним относятся: бахту саодат, бахту давлат, бахту толеъ, бахту
иқбол, иқболу идбор, давлату толеъ и пр. Парные синонимы можно встре-
тить в литературных произведениях. Например:
«Ба нирӯи иқболу бахту умед,
Бад-ин орзу аз ту хоҳам расид» (Савдо) [16, 519];
«Мо ҳалоку ту ба дарвеш набинӣ, чӣ кунам,
Давлату бахт ба бозор харидан натавон» (Хисрави Деҳлавӣ) [16, 519; 125].
Согласно словарю “English synonyms and antonyms” английское слово
happy насчитывает более 40 синонимов, каждый из которых имеет несколько
значений. В зависимости от содержания, мы попытались группировать их по
общим признакам. Таким образом, синонимы прилагательного happy в значе-
нии а) радостный, бодрый, живой, энергичный (хурсанд, пурқувват, хушбин,
боғайрат болидарӯҳ) составляет 20 единиц: alive, buoyant, bright, bubbly
cheerful cheery, chirpy, ebullient, delirious, exuberant, jocund, jolly, jovial , gay,
merry giddy, joyful, perky, rumbustious, sunny; б) в значении весёлый, беспеч-
ный (хурсанд, фориғбол, беғам) 4 единиц: blithe, carefree, careless, light-
hearted; в) счастливый – довольный, удовлетвореный (хушбахт қаноатманд) 9
единиц: content, contented, glad, overjoyed, pleased, satisfied, seraphic, thrilled,
tickled; г) счастливый – восхищённый, ликующий, гордый (из-за приятного со-
бытия)(шоду масрур) 4 единицы: delighted, flattered, jubilant, exultant, exalted;
д) счастье – блаженство 1 ед.: euphoric.
Следует отметить, что в английском языке также существуют способы
выражения счастья при помощи одтельных слов и фраз, которые относятся к
междометию. Так, например в он-лайн словаре Macmillian Thesaurus мы
нашли 29 примеров, 15 из которых междомития, 6 фраз, 5 приллагательных, 2
наречия и 1 существитеьное. Приведем несколько примеров: hooray, alleluia,
lovely, exellent, brilliant, congrats, thankfully и т.д.
Явление антонимия концепта «хушбахтӣ/happiness (счастье)» в англий-
ском и таджикском языках освещается в пятом разделе. Явление антонимии
связано с одной из основных проблем бытия – с единством противоположных
начал в самой сущности предметов, явлений, признаков духовного и матери-
ального мира. Идея противопоставления значений слов, в целом не является
новой в лингвистической науке.
Антонимия слов сосуществует с общеязыковой антонимией и может под-
держиваться ею. Так, лексические единицы хушбахт – бадбахт, некбахт –
шӯрбахт, босаодат – бесаодат, нектолеъ – бадтолеъ, happy-unhappy, lucky –
unlucky, fortune – misfortune (счастливый-несчастный) и пр. антонимичны,
прежде всего потому, что за ними стоят противоположные признаки, качества,
но к тому же антонимия данных лексем хорошо осознается и благодаря обще-
языковой антонимии прилагательных нек (хуб, нағз, хуш; бахайр, бафоида, ба-
салоҳ; муқобили бад [16, 848]), и бад (ганда, зишт, зараровар [160, 848]) (хоро-
ший-плохой), а также и самих существительных.
«Бар домани васлу ҳаҷр баста,
Бадбахтию некахтариро» (Анварӣ) [16, 127];
«Иқболи ҷаҳон бигзарад, идбор намонад,
Охир аламу айши гулу хор намонад» (Бедил) [16, 127].
Антонимы прилагательного хушбахт: – бадбахт, бебахт, бадтолеъ,
бетолеъ, бадахтар, бенасиб, баргаштабахт, бахташ номусоид, бедавлат,
бесаодат, бебаҳра, бадрӯз, сиёҳбахт:
«Чӣ бадбахтам, ки ҳар сӯ мениҳам рӯй,
Зи оби дида бинам пеши рӯ ҷӯй» (Шоҳин) [16, 127];
«Бедавлат агар масҷиди одина бисозад,
Ё тоқ фурӯд ояд, ё қибла каҷ ояд» [16, 127].
Лексемы идбор (бадбахтӣ), ибтило (бадбахтӣ) и масоб (мусибатҳо,
андӯҳҳо, бадбахтӣ), использованые в значении несчастья, на сегодняшний
день также вышли из употребления.
«Андар паи иқболи ту идбор муҳайёст,
Шоми ғами ҳиҷрони ту аз субҳи висол аст» (Туғрал) [16, 519].
В таджикском языке также встречаются и антонимические пары в значе-
нии несчастья, например: бечораи номурод, бечораи бадбахт (бедный-
несчастный) и т.д.
Таким образом, подводя итоги данной работы, мы можем сделать вывод,
что, синонимический ряд вербализирующий концепт «хушбахтӣ/happiness»
счастье и антиконцепт «бадбахтӣ/unhappiness» несчастье, которые представ-
ляют собой большое число именующих их единиц, представляют нам воз-
можность, более подробно изучить содержание концепта и антиконцепта.
В заключении подводяться основные результаты проведенного исследо-
вания.