Предвестия футуризма в поэзии Андрея Белого

Вопрос о соотношении символизма и футуризма был поставлен с момента возникновения футуризма. Полемические выпады футуристов в адрес символизма отчасти обусловлены его колоссальной популярностью: к началу деятельности футуристов символизм был устоявшимся литературным направлением, достигшим успеха и превратившимся в «литературную моду»1. Футуризму необходимо было противопоставить себя существующей литературной традиции, в его манифестах, в частности, провозглашалось полное отречение от эстетики символизма. Существовала и более «прозаическая» причина: «Из всех “гилейцев” лишь Б. Лившиц печатался в “Аполлоне” в 1910 году, для всех остальных символистские издания (за исключением “Весны” <...>) были закрыты. Это предопределило – при всем тяготении на раннем этапе своего творчества к символизму – резкое неприятие символистов у Хлебникова, Д. Бурлюка, В. Каменского, В. Маяковского (не говоря об А. Крученых), проявившееся в публичных выступлениях и манифестах 1912–1915 годов»2. Тем не менее, литературное отталкивание (как и «преодоление») не может быть в полном смысле этого слова реализовано в ходе литературного процесса3, так как оно неминуемо связано с наследованием: открещиваясь от определённого литературного направления, писатель создаёт свои произведения «с оглядкой» на него; отталкиваясь, приближается. Символизм традиционно рассматривается в качестве одного из источников футуризма4: по мнению В. Ф. Марков, русский символизм «подверг пересмотру всю иерархию эстетических
1 Богомолов Н. А. Постсимволизм (общие замечания) // Русская литература рубежа веков: (1890-е – начало 1920-х годов). М.: Наследие, 2001. Кн. 2. С. 381.
2 Клинг О. А. Футуризм и «старый символистский хмель»: Влияние символизма на поэтику раннего русского футуризма // Вопросы литературы. 1996. No 5. C. 65.
3 См.: Богомолов Н. А. Постсимволизм. С. 382.
4 См., например: Марков В. Ф. История русского футуризма / Пер. с англ. В. Кучерявкина, Б. Останина. СПб.: Алетейя, 2017. С. 8–9; Баран Х., Гурьянова Н. А. Футуризм // Русская литература рубежа веков: (1890-е – начало 1920-х годов). Кн. 2. С. 501.
3
ценностей»5, что вполне соответствовало задачам футуристов и соотносилось с важной для них установкой на новизну.
Из всех символистов именно Андрей Белый, с его индивидуальным стилем, был особенно близок к футуризму. Его творчество вызывало несомненный интерес у самих футуристов6. Д. И. Чижевский прямо называл его «отцом футуризма»7. Н. А. Бердяев утверждал, что «единственным замечательным футуристом в художественной прозе может быть назван Андрей Белый»8. Вяч. Вс. Иванов писал, что «Андрей Белый, по его собственным словам, всегда остававшийся символистом, вместе с тем в очень большой степени в лучших своих произведениях переходил стилистические границы символизма и шел гораздо дальше в том направлении “эстетического эксперимента” (его термин), который ближе всего был именно к футуризму»9.
Вяч. Вс. Иванову принадлежит наиболее обстоятельное исследование близости некоторых элементов поэтики Андрея Белого к футуризму. Существуют статьи, в которых анализировались предвестия футуризма в романах Белого10. Однако вопрос о «футуристичности» как одной из
5 Марков В. Ф. История русского футуризма. С. 8–9.
6 Например, в поэтической автобиографии «Я сам» В. Маяковский пишет: «Перечел все новейшее. Символисты — Белый, Бальмонт. Разобрала формальная новизна. Но было чуждо. Темы, образы не моей жизни. Попробовал сам писать так же хорошо, но про другое. Оказалось так же про другое — нельзя», «Ведь вот лучше Белого я все-таки не могу написать. Он про свое весело — “в небеса запустил ананасом”, а я про свое ною — “сотни томительных дней”» (Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 13 т. / Подгот. текста и примеч. В. А. Катаняна. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1955–1961. Т. 1. С. 17, 18). Далее ссылки на это издание приводятся в тексте в квадратных скобках, с литерой «М» и указанием тома римской цифрой и страницы арабской.
Объектом предлагаемого исследования является поэзия Андрея Белого, а предметом – те её особенности, в которых обнаруживается общность с художественной системой футуризма.
Цель настоящей работы – выявить те аспекты художественного метода Андрея Белого, которые могут быть соотнесены с творчеством поэтов- футуристов. Выполнение поставленной цели предполагает следующие задачи:
 Выявить общие основания в мировоззренческих установках символизма и футуризма.
 Рассмотреть особенности образа будущего у Белого и футуристов.
 Определить и описать моменты близости в концепциях художественного слова Андрея Белого и футуристов.
 Отметить на этом фоне моменты их решительных расхождений.
 Сопоставить представления о роли поэта в художественном мире
Андрея Белого и футуристов.
Материалом исследования является поэтическое наследие Андрея
Белого, Велимира Хлебникова, Владимира Маяковского и Василия Каменского, а также теоретические высказывания Белого и футуристов.
Обзор исследовательской литературы.
Рассмотрение «футуристских» особенностей идиостиля Андрея Белого невозможно без обращения к вопросу о соотношении символизма и футуризма, так как некоторые из этих особенностей объясняются моментами сходства двух художественных систем.
Процесс «смены» символизма футуризмом проанализирован в работе И. П. Смирнова «Символизм и авангард (элементы постсимволизма в
романа А. Белого «Петербург» // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия Филология. Журналистика. 2013. No 13 (3). С. 88–93.
5

символизме)», которая впервые была опубликована в журнале «Russian Literature» в 1988 году11. Исследователь выделяет два ключевых отношения в художественном мире символизма – интранзитивность и обусловленную ею панкогерентность. В эстетике младосимволизма ослабевает одна из форм панкогерентности – одно-всеместная связь, что приводит к изображению замкнутого на себе мира, ставшего онтологичным и самодовлеющим в постсимволизме12. Рассмотрим тезисы И. П. Смирнова подробнее.
Под интранзитивностью исследователь понимает нарушение медиации: мир данного и мир искомого, по его мнению, «регулярно связывались в символистских текстах так, что посредующее между двумя мирами звено подвергалось отрицанию»13. И. П. Смирнов выделяет типовые сюжеты интранзитивности, в которых неудачливым медиатором, как правило, является персонаж-посредник, то есть один из элементов художественного мира. Однако концепция интранзитивности игнорирует одну из важнейших особенностей символизма – истончение грани между поэзией и действительностью. В культуре символизма роль медиатора принадлежит символу14, который хотя и воплощён в художественном слове, по определению выходит за пределы художественного текста. Таким образом, для символистов связь между земным и трансцендентным выходит за рамки художественного факта – с помощью искусства происходит подлинная медиация между действительностью и миром Вечного. Подтверждением истончения грани между художественными текстами символистов и
11
12 Смирнов И. П. Психодиахронологика. С. 159–160.
13 Там же. С. 136.
14 Д. С. Мережковский пишет, что греческое слово, от которого произошло русское
«символ», «значит: сливать, спаивать, соединять» (Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский / Изд. подг. Е. А. Андрущенко. М.: Наука, 2000. С. 25).
Концепция истории литературы И. П. Смирнова изложена в книге «Психодиахронологика» (1994) и основана на идее вытеснения «с творческой позиции одного характера другим, доминирование некоторой логической процедуры, становящейся системообразующей, над прочими» (Смирнов И. П. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое литературное обозрение, 1994. С. 9). Указанная статья открывает в этой книге раздел, посвящённый символизму.
6

творчеством жизни являются биографические примеры успешной медиации: свидания Вл. Соловьёва с Софией Божественной Премудростью или посмертное общение Вяч. Иванова со своей женой Лидией. Это, несомненно, справедливо и для Андрея Белого: как замечает А. В. Лавров, «символизм Белому дорог не как художественное творчество, а как миропонимание; искусство не самоценно, оно только ступень к чему-то большему и значительнейшему»15.