Презумпция, преюдиция и фикция в российском уголовном судороизводстве

Во введении обоснована актуальность темы исследования,
раскрывается степень ее научной разработанности, определены объект,
предмет, цели и задачи исследования, его методологическая и эмпирическая
основы, сформулирована научная новизна работы, сформулированы
положения,выносимыеназащиту,теоретическаяипрактическая
значимость, приведены сведения об апробации и внедрении результатов
исследования.
Первая глава «Правовые презумпции в российском уголовном
судопроизводстве» состоит из трех параграфов и содержит анализ научных
положений относительно презумпции как технико-юридического приема в
целом и отдельные теоретические аспекты исследования правовой
презумпции в уголовном судопроизводстве в частности.
В первом параграфе «Понятие, сущность и виды презумпции,
генезисформированияпонятияправовойпрезумпциивтеории
уголовного процесса» диссертант исследует историю формирования
понятия «презумпция», рассматривает логическое, общенаучное и правовое
содержание дефиниции.
На основе анализа теоретических точек зрения (В.К. Бабаева,
В.И. Каминской, Е.А. Карякина, А.В. Смирнова, М.С. Строговича и др.)
изложены концептуальные положения о понятии, содержании и свойствах
правовойпрезумпциивуголовномсудопроизводстве,рассмотрены
представленные в литературе классификации презумпций.
Диссертант обосновывает вывод, что правовые презумпции в
уголовномсудопроизводствеобладаютследующимихарактерными
свойствами:
1)отражают повторяемость явлений, обстоятельств, жизненных
процессов, приобретают характер закономерности;
2)обладают вероятностным характером и придают законный
характер обстоятельствам, если не предложено доказательств обратного;
3)опровержимы;
4)распределяют бремя доказывания между сторонами;
5)способствуют процессуальной эффективности и экономии
средств познавательной деятельности.
Поитогамизучениявопросовтерминологическойясности
анализируемых категорий предложено авторское определение презумпции
как приема юридической техники, существующего в виде законного
предписания (при этом не обязательно именуемого в тексте закона
презумпцией), который представляет собой предположение о фактах,
подтвержденных или опровергнутых при расследовании и рассмотрении
уголовного дела, распределяющего бремя доказывания между сторонами.
По мнению автора, использование правовой презумпции в уголовном
судопроизводстве обусловлено особенностями уголовно-процессуального
познания и служит эффективности и процессуальной экономии уголовного
судопроизводства.
Диссертантомприведеныпредставленныевлитературе
классификацииправовыхпрезумпций(фактическиеиправовые
презумпции, опровержимые и неопровержимые). Деление правовых
презумпцийнаопровержимыеинеопровержимыенеобоснованно,
поскольку неопровержимая презумпция не предусматривает возможности
своего опровержения представленными доказательствами, следовательно,
рассматривать ее через категорию вероятности (основной признак правовой
презумпции) невозможно. Распределение бремени доказывания является
сущностным признаком правовой презумпции и отличает ее от других
приемов юридической техники. Предложена авторская классификация
парных и непарных правовых презумпций в уголовном судопроизводстве.
Вовторомпараграфе«Презумпцияневиновности,история
становления,сущностьизначениедляроссийскогоуголовного
судопроизводства»проводитсяисследованиеисторииправовой
регламентации презумпции невиновности. Обращаясь к истории уголовно-
процессуального законодательства, диссертант отмечает, что прообраз
презумпции невиновности, на основе которого произошло дальнейшее ее
развитие, впервые появляется в Декларации прав человека и гражданина
(Франция, 1789 г.). В России презумпция невиновности законодательное
воплощение получает в 1864 г. в ст. 14 Устава уголовного судопроизводства
(далее УУС). Однако начиная с первых законодательных актов советской
власти в 1918 г. и вплоть до принятия в 1958 г. Основ уголовного
судопроизводстваСоюзаССРисоюзныхреспубликпрезумпция
невиновности признавалась реакционным наследием, процессуальной
«предвзятостью» и элементом формализма, чуждым советскому уголовному
судопроизводству. При этом несправедливо утверждать, что одна из
основополагающихгарантийправобвиняемоговуголовном
судопроизводстве в течение 40 лет признавалась не имеющей практического
значения декларацией формального характера. В 1940–1950-е гг. за
презумпциюневиновностивысказывалисьВ.И.Каминская,
Н.Н. Полянский, М.С. Строгович. Также и в судебной практике того
времени можно найти примеры толкования и применения презумпции
невиновности.Внастоящеевремяпрезумпцияневиновности
законодательно закреплена на национальном уровне – в Конституции РФ и
УПК РФ, на международном уровне – во Всеобщей декларации прав
человека, Международном пакте о гражданских и политических правах,
Конвенции о защите прав и основных свобод. Диссертант исследует
постулаты презумпции невиновности и соотносит их с примерами
использования презумпции в практике Европейского суда.
На основе анализа теоретических воззрений (Б.Т. Безлепкина,
В.М. Савицкого,В.С.Тадевосяна,В.Т.Томина,А.И.Трусова,
М.А. Чельцова и др.) приведены аргументы противников содержательной
стороны понятия презумпции невиновности как не отвечающей основным
признакам правовой презумпции. Также исследованы позиции современных
авторов (З.В. Макарова, О.В. Качалова), придерживающихся мнения, что
презумпция невиновности, как и любая традиционно признаваемая и давно
используемая в практике презумпция, предполагает невиновность не
конкретного подозреваемого и обвиняемого по уголовному делу, а вообще
невиновность человека и тот факт, что совершение преступления не норма
поведения в обществе. Содержание рассматриваемого понятия заключается
враспространениисостояния(идеи)добропорядочностии
законопослушности на всех без исключения людей до вступления в
законную силу итогового решения о виновности или невиновности в
отношении конкретного человека.
Авторомотмечено,что,исходяизопределенияпрезумпции
невиновности, предусмотренного ст. 14 УПК РФ, не ясно, распространяет
ли свое действие презумпция невиновности на таких участников, как: лицо,
в отношении которого проводится доследственная проверка; лицо,
привлекаемое к уголовной ответственности; лицо, в отношении которого
прекращено уголовное преследование; лицо, совершившее преступное
посягательство, в отношении которого действует правовой иммунитет в
связи с исполнением им государственной или общественной деятельности;
и др.
Для повышения правовой защищенности личности в уголовном
судопроизводствепредлагаетсярасширениедействияпрезумпции
невиновности. Разрешение проблемы расширения субъектного состава
участников, на которых распространяется презумпция невиновности,
возможно при законодательном изменении ст. 14 УПК РФ и замене термина
«обвиняемый» на термин «лицо».
Внастоящеевремяпрезумпцияневиновностиявляетсякак
международным,такинациональнымпринципомосуществления
правосудия. Существенные проблемы реализации принципа презумпции
невиновностисвязанысдекларативнымхарактеромеедействия.
Необходимозаконодательноеизменениеформулыпрезумпции
невиновности (ст. 14 УПК РФ) с целью распространения ее действия на
иных лиц. Однако законодательное признание этого принципа – большой
шаг для Российского государства как в сторону реальной охраны прав и
законных интересов граждан, так и в сторону приведения национального
законодательства в соответствие с международными принципами и
нормами. Установление этого принципа в Конституции РФ имеет важное
значение для расследования и рассмотрения уголовного дела, а также
являетсядополнительнойгарантиейосуществлениясправедливого
правосудия. Широкое использование презумпции невиновности в практике
Европейского Суда послужило условием дальнейшего процессуального
развития отдельных ее постулатов. В настоящее время презумпция
невиновности остается наиболее разработанной правовой презумпцией,
которая имеет процессуальное закрепление и получила свое логическое
развитиевпостулатах,устанавливающихраспределениебремени
доказывания.
В третьем параграфе «Иные уголовно-процессуальные презумпции в
российском уголовном судопроизводстве» автором проанализированы
правовые презумпции, используемые в теории и практике российского
уголовного судопроизводства. Отмечено, что наряду с презумпцией
невиновностивлитературе(З.З. Зинатуллин,К.Б. Калиновский,
И.В. Каминская, М.С. Строгович, И.Я. Фойницкий, Ф.Г. Шахкелдов)
называлисьидругиеуголовно-процессуальныепрезумпции.Так,
количество выделяемых в литературе правовых презумпций достаточно
велико. Однако согласно выявленным свойствам и видам правовых
презумпций в рамках диссертационного исследования рассмотрены только
некоторые из них: презумпция невиновности и презумпция истинности
приговора или иного решения суда. Также на основе отечественной и
международной судебной практики автором сформулирована презумпция
недопустимостинеобоснованногоограниченияправличностипри
применении мер пресечения.
По мнению автора диссертационного исследования, важнейшим
основаниемдляразвитиясамостоятельнойсистемысовременных
российскихуголовно-процессуальныхпрезумпцийявляетсяпрактика
Европейского суда по правам человека. В своих решениях Европейский суд,
в отличие от национальной судебной системы, не только широко пользуется
арсеналом приемов, выработанных современной юридической техникой, но
и называет их в текстах своих решений. Уже в настоящее время можно
говоритьосамостоятельнойсистемепрезумпций,используемой
Европейским Судом. В данную систему входят: презумпция невиновности,
презумпция факта, презумпция относительно телесных повреждений,
появившихся в период содержания под стражей, и презумпция свободы
личности.
В работе автором рассмотрена презумпция истинности вступившего в
законную силу приговора или иного решения суда, которая является
законным предположением, сформулированным в теории уголовного
процесса на основе межотраслевой презумпции истинности вступившего в
законную силу решения суда. Сделан вывод о том, что данная правовая
презумпция как нормативное предписание обеспечивает эффективность,
стабильность и соблюдение практических интересов общества и отдельных
людей в определенности их процессуального статуса и окружающих их
процессуальных отношений. Согласно приведенным классификациям,
данное законное предположение является правовой, процессуальной,
парной презумпцией.
Ориентируясь на уголовно-процессуальное законодательство и
разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, автор дает следующую
формулировку презумпции недопустимости необоснованного ограничения
прав личности при применении мер пресечения. Данная презумпция
представляет собой законное предположение, заключающееся в том, что:
1) обвиняемый и подозреваемый может быть ограничен в праве на личную
свободу до тех пор, пока ограничение его свободы согласуется с реально
существующим публичным интересом, мера пресечения не может носить
карательного характера; 2) бремя доказывания необходимости применения
и продления срока меры пресечения лежит на стороне обвинения;
3) использование тяжести обвинения в качестве единственного или
наиболее существенного условия для избрания меры пресечения не
допускается. По мнению автора, данная презумпция также является
разновидностьюобщеправовойпрезумпциидобропорядочностии
соответствует ранее выявленным свойствам правовых презумпций в
уголовном судопроизводстве, а также корреспондируется с презумпцией
свободы личности, используемой в практике Европейского Суда.
Вторая глава «Преюдиция как прием юридической техники в
российском уголовном судопроизводстве» состоит из трех параграфов, в
которых раскрыты теоретические аспекты конструирования и применения
преюдиции в уголовном судопроизводстве.
В первом параграфе «Генезис нормативно-правового закрепления
преюдициивуголовномпроцессеРоссии»авторомутверждается
принадлежность преюдиции как средства юридического выражения воли
законодателя к группе приемов юридической техники. Также автором
проанализированы нормы уголовно-процессуального закона, регулирующие
преюдицию на различных этапах исторического развития в России и
зарубежных странах. История формирования термина «преюдиция» условно
разделена автором на три равнозначных периода: дореволюционный,
советский и современный.
Обращаясь к историческому значению термина «преюдиция»,
диссертант отмечает, что римское право воспринимало его как судебное
следствие в отдельном процессе по какому-либо самостоятельному вопросу,
имеющему значение для вынесения правильного решения по основному
делу. Соответствующее понимание данной правовой категории сложилось и
вдореволюционнойРоссиииименовалоськак«предсудимость».
Так, согласно ст. 27 УУС рассмотрение уголовного дела подлежало
приостановлению, если для его разрешения необходимо было рассмотреть
вопросы: о правах состояния; о праве собственности на недвижимое
имущество;освойственесостоятельности.Сложившаясяпрактика
приостановления производства по уголовному делу давала возможность при
его последующем возобновлении использовать выводы суда духовного или
гражданского в качестве достоверно установленных сведений и фактов.
Фактически ограничивалась компетенция суда уголовного при решении
вопросов, выходящих за пределы его подсудности.
Далее автором проведен анализ норм уголовно-процессуального
закона, регулирующих преюдицию в советский период. Как следует из
содержания норм УПК РСФСР 1922 г. и УПК РСФСР 1960 г., в процессе
создания новой правовой системы законодатель коренным образом
видоизменил механизм преюдиции по сравнению с дореволюционным.
Ст. 12 УПК РСФСР 1922 г. закрепила прообраз современной преюдиции.
Кроме того, советский законодатель точно определил круг обстоятельств,
которые могли иметь статус преюдициальных, видоизменяя и уравнивая
преюдицию с юридическим фактом. В ст. 28 УПК РСФСР 1960 г.
окончательно закрепляется преюдиция как результат действия презумпции
истинностивступившеговзаконнуюсилусудебногорешения;
возможность разрешения каких-либо отдельных вопросов, необходимых
для рассмотрения конкретного уголовного дела, до разрешения самого
дела не указывалась. При анализе позиций, высказанных в литературе о
видоизменении преюдиции, диссертантом в работе особо подчеркивается,
что в советский период исчезает понятие «предсудимость» и появляется
термин «преюдиция» в значении правила, освобождающего от доказывания
отдельных обстоятельств по уголовному делу.
За период действия УПК РФ ст. 90 УПК РФ не раз претерпевала
существенныеизменения.Первоначальнаяееформулировка
предусматривала только отраслевую преюдицию, так, акты гражданского и
административного судопроизводства в ней не упоминались. Автор особо
отмечает, что таким образом был проигнорирован весь предыдущий
законотворческий опыт советского периода. Основной причиной усечения
преюдиции следует признать отход законодателя от принципа объективной
истины. В 2009 г. были внесены изменения в ст. 90 УПК РФ, и с данного
момента преюдиция становится межотраслевой и неопровержимой. В
редакции Федерального закона «О внесении изменения в статью 90
Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 29 июня
2015 г. № 191-ФЗ правовая норма о преюдиции исключает из числа
преюдициальных судебных актов приговоры, постановленные судом в
особомпорядкесудебногоразбирательства,атакжеприговоры,
постановленные в результате судебного производства по уголовному делу,
дознание по которому производилось в сокращенной форме. Данные
изменения закономерны и обусловлены тем, что преюдициальность
приговоров, при вынесении которых суд не исследует доказательства,
представленныесторонами,исамостоятельнонеустанавливает
фактические обстоятельства дела, не могут признаваться истинными.
Таким образом, отказавшись от понятия «предсудимость», советский
законодательсоздалтермин«преюдиция»взначенииправила,
освобождающего от доказывания отдельных обстоятельств по уголовному
делу. Разорвав, таким образом, связь преюдиции в смысле предсудимости с
уголовным судопроизводством и создав общеправовой, основанный на
единстве процесса и презумпции истинности вступившего в законную силу
приговора и иного решения суда механизм межотраслевой преюдиции.
Задачи этого механизма ближе всего стоят к задачам других приемов
юридическойтехники,являясьзаконнымпредположением,
освобождающим от доказывания конкретных фактов, с той лишь разницей,
что преюдиция в отличие от фикции или презумпции не общенаучный, а
специально-правовой термин, более ни в одной из областей научного
познания не используемый.
Во втором параграфе «Сущность преюдиции, понятие и виды
преюдиции в российском уголовном судопроизводстве» диссертант
рассмотрел понятие и виды преюдиции, а также ее сущностное значение.
Для более детального определения сущности преюдиции необходимо
ее отграничение от понятия «прецедент». По мнению диссертанта, в основе
прецедента и преюдиции лежит авторитет ранее принятого решения,
различается лишь механизм действия. Если прецедент ограничивает суд в
вынесении резолютивного итогового решения и основной задачей суда
остается установить тождественность обстоятельств в рассматриваемом и в
уже разрешенном деле, то преюдиция ограничивает суд, прокурора,
следователя и дознавателя в оценке обстоятельств, ранее установленных.
Диссертантом проанализированы представленные в теории уголовно-
процессуального права определения и трактовки понятия преюдиции.
Отмечено, что преюдиция в научной литературе определяется очень
разнопланово:1)итоговыйсудебныйакт;2)обстоятельствоили
совокупность обстоятельств, установленных судом; 3) способ доказывания;
4) процессуальное правило; 5) правило, освобождающее от доказывания;
6) значение для правоприменителя фактов и выводов, установленных ранее
вынесенным судебным актом; 7) прием юридической техники и средство
процессуальной экономии.
По мнению автора, ни один из представленных подходов полностью
не раскрывает сущность исследуемого понятия. Представляется, что
преюдицияявляетсязаконнымпредположениемобистинности
обстоятельств, установленных в приговоре или ином судебном решении.
Приэтомоназанимаетпромежуточноеместомежду правовыми
презумпциями и правовыми фикциями. В отношении этих приемов
юридической техники существует давно сложившееся учение, которое
предполагает определенный перечень конкретных свойств. Основным
свойством для их разграничения признается опровержимость(или
неопровержимость). Для преюдиции данное свойство также имеет большое
значение (от этого зависит механизм ее использования в доказывании), но
это свойство в российском уголовном судопроизводстве напрямую зависит
от воли законодателя.
В результате проведенного анализа сделан вывод, что преюдиция –
это закрепленный в уголовно-процессуальном законе прием юридической
техники, в основе которого лежит законное предположение об истинности
обстоятельств уже вступившего в законную силу приговора или иного
решения суда, и обязывающий посредством его применения не совершать
обязательные процессуальные действия по проверке и оценке отдельных
обстоятельств и фактов уголовного дела, ввиду того что подобные действия
уже были совершены.
Также исследуется понятие «преюдициальность». По мнению автора
преюдициальность – это самостоятельное и исключительное свойство
некоторых приговоров, подтверждающее, что процесс доказывания по
конкретному делу проводился согласно всем требованиям общего порядка
расследования и рассмотрения уголовных дел.
В работе исследуются виды преюдиции представленные в литературе.
Автором предложено деление преюдиции в зависимости от того,
результатом какого судебного приговора она является. В основу данного
деления положено волеизъявление законодателя о том, какие конкретно
приговоры имеют преюдициальное значение, а какие нет. Таким образом,
следует выделять общую преюдицию (все без исключения вступившие в
законнуюсилурешениясудаявляютсяпреюдициальными)и
исключительную преюдицию (в законе перечислено, какие итоговые
решения суда, вступившие в законную силу, преюдициальностью не
обладают). Следует также заметить, что данная классификация является
подтверждением позиции автора о том, что преюдициальность необходимо
выделять как самостоятельный признак приговора в уголовном процессе.
Во втором параграфе «Пределы действия преюдиции в российском
уголовном судопроизводстве» проводится исследование оптимальной
формы существования института преюдиции в уголовном процессе России.
Представленыразличныеавторскиесужденияотносительно
изменения вида преюдиции с отраслевого на межотраслевой (В.А. Азаров
В.С. Балакшин, Д.М. Нурбаев).
Исследуется вопрос о соотношении межотраслевой, неопровержимой
преюдиции с принципом свободы оценки доказательств в уголовном
судопроизводстве. По мнению диссертанта, межотраслевая преюдиция
имеет безусловное превалирующее значение над принципом свободы
оценки доказательств. Данное законное предположение согласовывает
различные виды судопроизводств, которые не могут существовать в
изоляции друг от друга. Признание того факта, что свобода оценки
доказательств в конкретном деле является более «сильным» аргументом,
нежели мнение суда, уже рассматривавшего данные обстоятельства, – это
путь к формированию фактической презумпции некомпетентности суда при
решении вопросов, непосредственно отнесенных к его ведению. Также
автор приходит к выводу, что рассуждения о неопровержимой преюдиции
несостоятельныиявляютсярезультатомисследованияправила,
установленного ст. 90 УПК РФ, в отрыве от остальных норм уголовно-
процессуального законодательства. В любом случае преюдиция не
относится к классу правовых фикций, которые не могут быть опровержимы
никогда.
Также автор приходит к выводу, чтов основе механизма
межотраслевой преюдиции лежит идея объединения различных видов
судопроизводства, что в перспективе может привести к созданию единых
принципов доказывания и возрождению идеи единства процесса. На
современномэтапезаконодательноезакреплениемежотраслевой
преюдиции предполагает необходимость, с одной стороны, выработки
единого доктринального подхода к ее пониманию, с другой стороны,
создания единого механизма ее использования в правоприменительной
практике для всех видов судопроизводства. Так, анализ судебной практики
показывает, что постепенно сам правоприменитель изыскивает способы
обходить правило о преюдиции в тех случаях, когда это является
обоснованным, и применять это правило, когда оно соответствует
назначениям уголовного судопроизводства. Однако оставлять данный
вопрос только в руках правоприменителя нельзя. Так, в настоящее время
категорически не хватает руководящих разъяснений Пленума Верховного
Суда РФ по основным вопросам правомерного и неправомерного
использования межотраслевой преюдиции.
Глава третья «Правовая фикция и ее проявления в российском
уголовном судопроизводстве» состоит из трех параграфов и содержит
анализнаучныхположенийотносительнофикциикактехнико-
юридического приема и исследование правовой фикции в уголовном
судопроизводстве.
В первом параграфе «Сущность правовой фикции» диссертант
исследуетисториюформированияпонятия«фикция»внауке,
рассматриваетобщеупотребительноеиобщелогическоесодержание
фикции.
Диссертантом приведены примеры правовых фикций, закрепленных в
законах различных эпох и государств. Сделан вывод о том, что фикция как
прием юридической техники использовался в законодательствах разных
государств и характерен практически для любой правовой системы – от
самых ранних сводов законов до современных отраслевых кодексов. По
мнению автора, подобная широкая распространенность фикции происходит
из близости данного понятия существу права и искусственности природы
познания в целом, вне зависимости от того, одобряется или нет этот прием
существующей научной теорией. С древних времен фикция применяется
дляупорядочиванияправоотношений,ихсогласованиясуже
установленнымиобстоятельствами,чтовитогепозволяет
правоприменителю принять необходимое процессуальное решение.
Во втором параграфе «Понятие правовой фикции, ее признаки и
классификации» диссертант формулирует понятие фикции как правовой
категории, используемой в уголовном судопроизводстве, и рассматривает
признаки и классификации правовых фикций.
Представлены существующие в теории подходы к пониманию
правовой фикции (традиционный, расширенный, доказательственный и др.).
Представленные подходы разнятся в определении родовой принадлежности
правовой фикции, называя ее 1) приемом мышления; 2) приемом
юридическойтехники;3)способомправовогорегулирования;
4) нормативным предписанием, неопровержимым предположением.
Автором критикуются названные подходы. Обоснован вывод о том,
что правовая фикция – это прием юридической техники, существующий в
виде законного неопровержимого предположения, которое применяется в
уголовном судопроизводстве с целью упорядочивания правоотношений и
ихсогласованиясустановленныминормативнымипредписаниями,
результатомдействияфикцииявляетсяэкономияпознавательной
деятельности.
Также исследуются свойства правовой фикции, представленные в
литературе. В качестве самостоятельного признака фикции диссертант
выделяет «условную» ложность, так как не всегда фикция строго не
соответствует действительности. По мнению автора, основным признаком
фикции является не ее ложность, а ее необратимость, невозможность суда
прийти к иному выводу при наличии определенных юридически значимых
обстоятельств.
Рассмотрены виды правовых фикций. Сделан вывод, что положение,
которое можно классифицировать как правовую фикцию, может быть
сформировано как в нормативных актах, так и в разъяснениях Верховного
Суда РФ и Конституционного Суда РФ. Важнейшими для дальнейшего
развития уголовно-процессуального права следует признать понятия
правовой и доказательственной фикции.
В третьем параграфе «Правовые фикции в российском уголовном
судопроизводстве»авторомпроанализированыправовыефикции,
используемыевтеорииипрактикероссийскогоуголовного
судопроизводства.
В работе рассмотрены законодательно закрепленные нормы права,
припомощикоторыхконструируетсязаведомонесуществующее
положение, признаваемое существующим и обладающее императивностью,
играющее роль недостающего юридического факта. Также сделан вывод,
что правовая фикция не всегда закреплена в рамках одной нормы права. Она
может быть разбита на составляющие части: несколько следующих друг за
другом правил поведения в результате могут привести к признанию ложных
обстоятельствистиннымиприневозможностидальнейшегоих
опровержения. Так, в результате действия ст. 316 и 317 УПК РФ заранее не
исследованные судом обстоятельства признаются истинными и не могут
быть пересмотрены ввиду ложности.
Также сделан вывод, что основное отличие правовой фикции от
презумпции и преюдиции – ее императивность. Все рассмотренные в работе
уголовно-процессуальныефикциинепредлагаютправоприменителю
какого-то иного варианта действия, кроме того, который определен нормой
права, результат ее действия всегда категоричен. В отличие от уголовно-
процессуальныхпрезумпций,которыевконечномсчетевсегда
предполагают два возможных варианта. Примеры судебной практики также
предлагают варианты опровержения межотраслевой преюдиции, например,
в случае отмены преюдициального судебного акта.
Взаключенииизложенывыводы,отражающиерезультаты
проведенного исследования, и определяются направления дальнейшей
работы по исследуемой теме. В двух приложениях представлены анкета и
результаты анкетирования.
Основныеположенияирезультатыдиссертационного
исследования отражены в следующих публикациях автора:
–статьиврецензируемыхнаучныхжурналахиизданиях,
рекомендованных ВАК при Министерстве науки и высшего образования РФ
для опубликования основных научных результатов диссертаций:
1. Каландаришвили, Х. А. Концептуальные основы преодоления
межотраслевойпреюдиции[Текст]/Х. А.Каландаришвили,
Н. Л. Романова, В. Г. Татарников, М. С. Кротов // Евразийский юридический
журнал. – 2020. – № 8. – С. 230–233 (0,3 а.л. / 0,2 а.л.).
2. Каландаришвили,Х. А.Презумпцияневиновности–
конституционный принцип российского уголовного судопроизводства
[Текст] / Х. А. Каландаришвили, И. В. Смолькова // Сибирские уголовно-
процессуальные и криминалистические чтения. – 2019. – № 2 (24). – С. 88–
92 (0,15 а.л. / 0,15 а.л.).
3. Каландаришвили, Х. А. Принцип разумного срока уголовного
судопроизводствакакдоказательственнаяпрезумпция[Текст]/
Х. А. Каландаришвили // Российский судья. – 2018. – № 11. – С. 26–29
(0,4 а.л.).
4. Каландаришвили, Х. А. Стандартизация доказывания с помощью
уголовно-процессуальных презумпций в решениях Европейского суда по
правам человека [Текст] / Х. А. Каландаришвили // Российский судья. –
2018. – № 5. – С. 44–48 (0,5 а.л.).
5. Каландаришвили,Х. А.Содержание презумпцииистинности
вступившеговзаконнуюсилуприговорасудавуголовном
судопроизводстве [Текст] / Х. А. Каландаришвили // Финансовая экономика.
– 2018. – № 5. Ч. 8. – С. 938–940 (0,4 а.л.).
6. Каландаришвили,Х. А.Правовыефикциивуголовном
судопроизводстве Российской Федерации [Текст] / Х. А. Каландаришвили //
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. – 2018. – № 3. –
С. 135–141 (0,5 а.л.).
– статьи в сборниках материалов конференций:
7. Каландаришвили,Х. А.Презумпцияневиновности:генезис
формирования понятия [Текст] / Х. А. Каландаришвили // Тенденции и
перспективы развития науки XXI века : сб. ст. междунар. науч.-практ. конф.
(Екатеринбург, 18 октября 2015 г.) / отв. ред. А. А. Сукиасян. – Уфа :
ОМЕГА САЙНС, 2015. – С. 192–194 (0,2 а.л.).
8. Каландаришвили, Х. А. Место и роль презумпции в доказывании /
Х. А. Каландаришвили [Текст] / Х. А. Каландаришвили // Наука третьего
тысячелетия : сб. ст. междунар. науч.-практ. конф. (Самара, 3 ноября
2015 г.). – Уфа : ОМЕГА САЙНС, 2015. – С. 156-158 (0,2 а.л.).
9. Каландаришвили, Х. А. Уголовно-процессуальные презумпции в
решениях ЕСПЧ [Текст] / Х. А. Каландаришвили // Правовые проблемы
укрепления российской государственности : сб. ст. всерос. науч.-практ.
конф. (28-20 января 2016 г.). – Томск : Изд-во Томского университета, 2016.
– С. 119-120 (0,2 а.л.).
10. Каландаришвили, Х. А. К вопросу о концептуальном понимании
дефиниции «правовая презумпция» и еѐ значения для правоприменительной
практики / Х. А. Каландаришвили, Ю. А. Антонова // Современные
проблемы теории и практики борьбы с преступностью : матер. III всерос.
науч.-практ. конф. (23 мая 2018 г.). – Краснодар : Изд. дом – Юг, 2018. – С.
124-126 (0,15 а.л. / 0,05 а.л.).
– статьи в иных научных изданиях:
11. Каландаришвили, Х. А. Понятие и виды правовых презумпций в
российском уголовном судопроизводстве [Текст] / Х. А. Каландаришвили //
Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. – 2012.
– № 8. – С. 307-313 (0,3 а.л.).
12. Каландаришвили, Х. А. Становление преюдиции в уголовно-
процессуальном праве [Текст] / Х. А. Каландаришвили // От реформы
высшей школы образования к модернизации социально-экономической
системы России : сб. науч. тр. / под ред. А. П. Киреенко. – Иркутск : Изд-во
БГУЭП, 2013. – С. 412–415 (0,2 а.л.).
13. Каландаришвили, Х. А. Фикция как категория юридической науки
[Текст] / Х. А. Каландаришвили // Сибирские уголовно-процессуальные
и криминалистические чтения. – 2013. – № 1. – С. 52–57 (0,3 а.л.).
14. Каландаришвили,Х. А.Уголовно-процессуальныефикции:
понятия, признаки и виды [Текст] / Х. А. Каландаришвили // Сибирские
уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. – 2014. – № 1. –
С. 32–38 (0,3 а.л.).
15. Каландаришвили, Х. А. Институт преюдиции в Уставе уголовного
судопроизводства 1864 года [Текст] / Х. А. Каландаришвили // ГлаголЪ
правосудия. – 2014. – № 2(8). – С. 14–16 (0,3 а.л.).
16. Каландаришвили, Х. А. К вопросу о терминологическом анализе и
видахуголовно-процессуальныхпрезумпций[Текст]/
Х. А. Каландаришвили//Сибирские-уголовно-процессуальныеи
криминалистические чтения. – 2015. – № 1 (7). – С. 5–9 (0,3 а.л.).
17. Каландаришвили,Х. А.Квопросуовзаимодействии
межотраслевой преюдиции и принципа свободы оценки доказательств
[Текст] / Х. А. Каландаришвили // ГлаголЪ правосудия. – 2016. – № 1 (11). –
С. 62–64 (0,2 а.л.).
18. Каландаришвили, Х. А. К вопросу о взглядах И. Я. Фойницкого на
презумпцию и преюдицию [Текст] / Х. А. Каландаришвили // ГлаголЪ
правосудия. – 2018. – № 1 (15) . – С. 35–37 (0,2 а.л.).
– глава в коллективной монографии:
19. Каландаришвили, Х. А. Презумпция невиновности [Текст] /
Х. А. Каландаришвили // Принципы современного российского уголовного
судопроизводства : монография / под науч. ред. И. В. Смольковой. – М. :
Юрлитинформ, 2015. – С. 206-220 (1 а.л.).