Роль суда на этапе назначения наказания в уголовном процессе Англии и США

Во введении отражена актуальность темы диссертационного исследования и степень ее научной разработанности, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, использованная в работе методология, а также теоретическая, нормативная и эмпирическая база проведенного исследования, обосновывается научная новизна и формулируются основные положения, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая и практическая значимость выполненной работы, приводятся сведения о степени ее достоверности и апробации результатов,
раскрывается структура диссертационного исследования.
Первая глава «Теоретические основы роли суда в стадии судебного разбирательства» состоит из трех параграфов.
Первый параграф «Значение стадии судебного разбирательства для применения материального уголовного права и достижения цели уголовного процесса» образуют два подпараграфа.
В первом подпараграфе «Судебное разбирательство как основное средство достижения цели уголовного процесса посредством применения материального уголовного права» автор раскрывает сложность и многогранность проблемы, связанной с определением цели уголовного процесса. Посредством анализа ст. 2 УПК РСФСР, ст. 6 УПК РФ, а также теоретических воззрений отечественных и
зарубежных ученых автор делает вывод о том, что цель уголовного процесса, неразрывно связанная с существом уголовного дела, состоит исключительно в ответе на вопрос о том, есть ли у государства право (полномочие) на наказание конкретного лица за совершенное преступление и, если таковое право имеется, каков его объем (вид и мера уголовного наказания). В работе утверждается, что цель уголовного процесса, выражающая неразрывное единство материального уголовного и уголовно- процессуального права, в полном объеме может быть достигнута только по итогам судебного разбирательства, поскольку только суд вправе признать лицо виновным и назначить ему наказание, соответствующее степени общественной опасности и
личности осужденного.
Автор отмечает, что двуединый характер цели уголовного процесса (существа
уголовного дела) как вопроса о преступлении и вопроса о наказании присущ уголовному судопроизводству любого правопорядка, однако подходы к разрешению данных вопросов могут быть различными. Первый подход, именуемый принципом «единства приговора» и традиционно реализуемый в странах континентального права (ФРГ, Россия и др.), состоит в непрерывном судебном разбирательстве, где вопросы виновности и наказания разрешаются совместно и оформляются единым приговором. Второй подход, получивший название принципа «цезуры», органически присущий англосаксонским правопорядкам (Англия, США), а также проявивший себя в качестве новейшей тенденции развития уголовного процесса некоторых стран континентальной Европы (Франция, Швейцария) и международных уголовных судов и трибуналов, подразумевает разделение судебного разбирательства на два относительно автономных этапа разрешения вопроса о виновности и индивидуализации уголовной ответственности, которые могут быть отделены друг от друга временным промежутком и оформляться самостоятельными итоговыми решениями, причем не только при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей.
В работе рассмотрены достоинства и недостатки указанных подходов, а также попытки их сочетания в УПК Швейцарии 2007 г.
Во втором подпараграфе «Справедливое назначение наказания как проявление дискреционного усмотрения суда» через призму советских дискуссий о возможности распространения категории «истина» на назначение судом уголовного наказания
обосновывается различная юридическая природа вопросов о виновности и о наказании. Автор указывает, что вопрос о виновности, подразумевающий однозначный ответ, принципиально может быть разрешен как в полностью состязательном порядке с пассивным судом, так и в судебном разбирательстве, где суд активен и самостоятельно устанавливает обстоятельства дела. Напротив, разрешение вопроса о наказании, в большинстве своем требующее реализации дискреционного судейского усмотрения, иначе говоря, законного, обоснованного и справедливого выбора из множества вариантов уголовно-правовой реакции на преступление, требует от суда активности и наличия уголовно-процессуальных
инструментов, позволяющих данное усмотрение реализовать.
Второй параграф «Объективность, полнота и всесторонний характер исследования обстоятельств дела (материальная истина) и состязательность в деятельности суда при назначении наказания» объединяет в себе три подпараграфа.
В первом подпараграфе «Требование полного, всестороннего и объективного исследования обстоятельств дела (материальная истина) в деятельности уголовного суда» (далее – материальная истина) дается классификация различных точек зрения на проблему материальной истины в деятельности уголовного суда в судебном разбирательстве.
В соответствии с первой точкой зрения указанная проблема рассматривается в аспекте возможности признания за материальной истиной качества цели уголовно- процессуального доказывания. Проанализировав различную аргументацию отечественных и зарубежных ученых по данному вопросу, автор приходит к выводу, что материальная истина как некий идеальный ориентир должна быть целью доказывания в судебном разбирательстве, поскольку в ином случае невозможно достичь цели уголовного процесса, то есть осудить действительно виновного и справедливым образом индивидуализировать назначаемое наказание, чтобы последнее могло достичь стоящих перед ним целей.
Вторая точка зрения на проблему материальной истины возводит данную категорию в ранг критерия, по которому выделяются две основные уголовно- процессуальные системы мира, построенные на принципиально разных институциональных началах, которые в том числе кардинальным образом
выражаются в механизме разрешения уголовного дела по существу – англо- американская (состязательная) и континентальная (следственная). В первой, как считается, требование достичь материальную истину отсутствует, поскольку доказывание осуществляется сторонами децентрализовано («дело обвинения», «дело защиты»), при этом суд не вмешивается в последовательное представление доказательств стороной обвинения и защиты. Напротив, во второй системе именно суд несет на себе основную нагрузку по установлению обстоятельств дела в полном объеме, обладая полномочием самостоятельно исследовать любые необходимые для разрешения дела обстоятельства, в то время как стороны влияют на процесс
собирания доказательств только через ходатайства.
Во втором подпараграфе «Состязательность как начало деятельности уголовного суда» концептуализируются два основных подхода к состязательности в уголовном процессе. В соответствии с первым подходом состязательность понимается как уголовно-процессуальная модель, присущая англо-американскому уголовному судопроизводству и основанная на жестком разделении процессуальных функций на обвинение, защиту и разрешение дела, вытекающем из этого децентрализованном доказывании («дело обвинения» и «дело защиты») и пассивном суде, участвующем в доказывании только в форме оценки представленных сторонами доказательств, но не проявляющем активности в вопросе собирания последних.
Второй подход к пониманию состязательности как принципа или качества процессуальной формы, который занял прочное место в теории и практике уголовного процесса континентальных правопорядков, основанных на следственной модели, подразумевает наличие у сторон в судебном разбирательстве права представлять свою позицию, комментировать утверждения противоположной стороны по всем обстоятельствам уголовного дела, составляющим предмет исследования в судебном разбирательстве. Тем не менее, данный подход вовсе не исключает право суда при необходимости самостоятельно собирать любые доказательства для вынесения законного, обоснованного, мотивированного и справедливого решения по делу.
В третьем подпараграфе «Факторы, обусловливающие степень проявления следственного и состязательного начал в полномочиях суда в стадии судебного разбирательства» анализируется система закономерностей уголовного
судопроизводства, обусловливающих соотношение состязательного и следственного начал в судебном разбирательстве, а также их преломление к проблеме разрешения судом вопроса о наказании осужденного. В числе указанных факторов автором выделяются характер состава суда (профессиональные судьи или присяжные заседатели), характер выносимого решения (мотивированное или немотивированное), наличие или отсутствие единого источника, где аккумулируются все доказательства по делу (концепция «уголовного дела» и ее суррогаты (предприговорный доклад) либо же концепция «двух папок обвинения и защиты»), характер и содержание материального уголовного права (гибкость в оценке обстоятельств дела или наличие системы уголовно-правовых категорий, жестко связывающих правоприменителя). Оценивая процессуальные аспекты индивидуализации уголовной ответственности с точки зрения указанных закономерностей, автор делает вывод о том, что процесс индивидуализации уголовной ответственности и в англо-американской, и в континентальной правовой системе основывается на следственном начале, в то время как состязательность проявляется лишь в форме права стороны представить свои
доводы суду.
Третий параграф «Публичное и частное начала в деятельности суда при назначении наказания» состоит из двух подпараграфов.
В первом подпараграфе «Публичное начало в деятельности суда при назначении наказания» на основе анализа доктрины, законодательства и судебной практики делается вывод о том, что в процессе определения справедливого наказания осужденному доминирует публичное начало (принцип публичности). Автор выделяет такие признаки принципа публичности, как направленность на достижение публичного интереса (назначение справедливого наказания каждому осужденному как реализация государственной функции), возложение обязанности производства по уголовным делам на органы публичной власти (индивидуализация уголовной ответственности составляет исключительную компетенцию суда), проявление ex officio активности органами, ведущими производство по делу, вне зависимости от наличия волеизъявлений иных лиц (суд самостоятельно и активно должен установить обстоятельства дела, влияющие на индивидуализацию уголовной ответственности, и назначить справедливое наказание в пределах санкции уголовного закона, не будучи жестко связан позицией обвинения и защиты).
Во втором подпараграфе «Частное начало в деятельности суда при назначении наказания» автор обосновывает невозможность приравнять любое распоряжение правами со стороны частных лиц к принципу диспозитивности, под которым традиционно понимают жесткую обусловленность действий правоприменителя волеизъявлением того или иного частного лица – участника процесса. Данный принцип имеет место лишь по ограниченному кругу дел, в то время как в остальных случаях, в том числе при индивидуализации судом уголовной ответственности, частное начало проявляется в незначительной степени, что выражается в несвязанности суда позицией сторон относительно разрешения вопросов, касающихся вида и размера уголовного наказания. В противном случае, если суд будет исследовать только те данные о личности подсудимого и принимать только те доказательства, которые введены в процесс по инициативе сторон, существует риск обострения проблемы «альтернативной защиты» и нарушения прав осужденного в части справедливого наказания.
Вторая глава «Исторические и концептуальные основы англо- американского уголовного процесса, обусловившие формирование специального этапа назначения наказания» содержит три параграфа.
Первый параграф «Формирование пределов компетенции народного и профессионального элементов в составе суда, приведшее к противопоставлению процедур разрешения вопроса о виновности подсудимого (trial) и назначения наказания (sentencing)» состоит из двух подпараграфов.
В первом подпараграфе «Формирование границ компетенции народного и профессионального элементов в составе суда» автор делает вывод о том, что именно эволюция института присяжных в английском уголовном процессе привела к фундаментальному разделению англосаксонского уголовного процесса на две фазы – разрешение вопроса о виновности (trial) и индивидуализацию уголовной ответственности (sentencing), а также преобразованию одномоментного решения о наказании (sentence) в полноценный этап судебного разбирательства (sentencing). Этому процессу способствовали, во-первых, утрата присяжными в период с XV по XVII вв. характера самоинформируемости, связанной с ней непрофессиональной инквизиционности (самостоятельной активности в исследовании обстоятельств совершенного или предполагаемого преступления и личности виновного) и опору при
принятии решения не только на информацию о преступлении, но и на данные о репутации подсудимого, рост числа «внешних» доказательств, которые до начала судебного разбирательства присяжным не были известны. Во-вторых, обретение присяжными независимости от профессионального судьи в решении вопроса о виновности после принятия решения по делу Бушеля в 1670 г. В-третьих, «лойеризация» английского уголовного процесса в XVIII в., представляющая собой появление у сторон профессиональных представителей – юристов, что повлекло за собой систематическую подготовку позиций сторон до суда, выработку доказательственного права для контроля за представлением доказательств сторонами, в том числе посредством сначала ограничения, а потом и запрета обсуждать данные о личности подсудимого. Последние, в свою очередь, потребовали детального
обсуждения, но уже на этапе назначения наказания (sentencing).
Во-втором подпараграфе «Противопоставление процедур разрешения вопроса о виновности подсудимого (trial) и назначения наказания (sentencing)» доказывается наличие в англо-американском процессе концептуального противопоставления судебного разбирательства в тесном смысле слова (trial), где разрешается вопрос о виновности, и назначения наказания (sentencing). Автор доказывает, что процедуре назначения наказания (sentencing), как она сложилась в Англии и США в XIX-XX вв., присущи такие черты, как, во-первых, следственный характер процедуры, во-вторых, доминирующая роль суда при установлении обстоятельств, необходимых для реализации дискреционного усмотрения при индивидуализации наказания, в-третьих, наличие суррогата уголовного дела (предприговорный доклад и его аналоги), в- четвертых, разрешение вопроса о наказании, по общему правилу, профессиональным судьей; в-пятых, менее строгое доказательственное право. Автор делает вывод о том, что указанные черты прямо противоположны принципам, на которых основывается англо-американская процедура разрешения вопроса о виновности (trial).
Второй параграф «Эволюция уголовного законодательства как фактор, способствовавший возникновению самостоятельного этапа назначения наказания» объединяет два подпараграфа.
В первом подпараграфе «Особенности английского уголовного права в период XII в. – первой трети XIX века и их влияние на процедуру назначения наказания» обосновывается утверждение о том, что опора на смертную казнь в ее различных
формах вплоть до первой трети XIX в., когда по разным данным от 200 до 220 составов преступлений карались таким образом, а также скудные полномочия профессионального судьи по индивидуализации уголовной ответственности ввиду господства абсолютно-определенных санкций приводили к тому, что de facto именно присяжные посредством признания подсудимого виновным в менее тяжком преступлении, а также широко практиковавшейся «нуллификации» уголовного закона при очевидной несоразмерности установленного законом наказания содеянному осуществляли индивидуализацию уголовной ответственности по большей части уголовных дел. В этом им помогло отсутствие принципиального запрета на обсуждение личности подсудимого, репутация которого имела существенное
значение при обсуждении присяжными вердикта.
Во втором подпараграфе «Трансформация представления об уголовном наказании в XIX-XX вв., повлекшая изменение роли суда на этапе назначения наказания (sentencing)» автор доказывает, что гуманизация уголовного права в Англии в XIX в., выразившаяся в сокращении числа преступлений, наказуемых смертной казнью, а также рост числа относительно-определенных санкций, в особенности – лишения свободы, привели к возникновению потребности в особом этапе судебного разбирательства, где судья мог бы исследовать личность осужденного и индивидуализировать наказание. Кроме того, отмечается, что именно к XIX в. относятся первые упоминания о практике отложения судами решения о наказании с целью получить данные о личности осужденного «в динамике», побудив его начать исправление и загладить вред до окончательного разрешения уголовного дела по существу.
Третий параграф «Соглашения о признании вины как фактор, усиливший значение специального этапа назначения наказания в англо-американском уголовном процессе» состоит из двух подпараграфов.
Первый подпараграф «Соглашения о признании вины и изменение значения процедур «trial» и «sentencing» в англо-американском уголовном судопроизводстве» раскрывает феномен упадка англо-американской состязательной процедуры разрешения вопроса о виновности подсудимого (trial) как предпосылки для усиления роли процедуры назначения наказания (sentencing). Автор доказывает, что процедура «trial» в ее классическом виде, ориентированная на предоставление подсудимому
максимум гарантий по оспариванию обвинения в состязательном процессе, сделала уголовное судопроизводство чрезвычайно сложным и дорогим. Все это, а также наличие в англо-американском уголовном процессе права обвиняемого признать вину (guilty plea), исключив состязательный спор в суде по поводу обвинения, привели в сокращению числа судебных разбирательств вопроса о виновности (trial) до крайне малых величин, росту соглашений о признании вины, а также пропорциональному усилению роли процедуры индивидуализации уголовной ответственности (sentencing). Именно последняя по большей части уголовных дел представляет собой возможность для обычного обвиняемого получить доступ к суду, а для суда – получить хотя бы какую-то информацию о деле, прежде чем окончательно разрешить
его посредством вынесения решения о наказании.
Во втором подпараграфе «Соглашения о признании вины и возложение на суд обязанности определять наказание с учетом «реально содеянного» автор обосновывает, что американская практика соглашений о признании вины, позволяющая обвинению и защите на основе взаимных уступок согласовывать итоговое обвинение, в ряде случаев стала приводить к сильному отрыву того преступления, за которое лицо формально несет уголовную ответственность, от реально содеянного, что влечет искажения в части справедливого наказания. В результате этого сначала в судебной практике, а затем и на законодательном уровне (Закон о назначении наказания 1984, принятые на его основе Комиссией по определению наказания Руководства по назначению наказания 1987 г.) была легализована возможность судьи самостоятельно или с помощью сотрудника службы пробации устанавливать реальную картину произошедшего, чтобы назначить адекватное наказание.
Третья глава «Роль суда на этапе назначения наказания в современном уголовном процессе Англии и США» состоит из трех параграфов.
Первый параграф «Пределы производства in rem на этапе назначения наказания в сравнении с пределами, ограничивающими круг исследуемых преступных эпизодов при разрешении вопроса о виновности» объединяет два подпараграфа.
В первом подпараграфе «Процедура определения наказания в соответствии с реально содеянным (real-offense sentencing)» на основе анализа американской
доктрины и судебной практики автор делает вывод, что в современном американском уголовном процессе жесткая связь между пределами производства in rem в процедурах «trial» и «sentencing» отсутствует, поскольку американская уголовная юстиция по большей части ориентируется на подход «назначение наказания в соответствии с реально содеянным» (real-offense sentencing), а не на подход «назначение наказания только за преступление, вмененное в вину» (charge-offense sentencing). Американский судья вправе при индивидуализации уголовной ответственности самостоятельно установить совершение осужденным иных преступных эпизодов (Williams v. New York (1948)), признать деяние, за которое лицо было оправдано присяжными, доказанным (U.S. v. Lombard (1995), U.S. v. Watts (1997)), признать данные ранее осужденным показания ложными без надлежащего вменения данных деяний в вину (U.S. v. Grayson (1978)), радикально усиливая на этом основании наказание осужденному при условии, что это происходит в рамках относительно-определенной санкции уголовного закона или рекомендательного руководства по назначению наказания. При этом учет иных возможно совершенных преступлений при назначении наказания не препятствует самостоятельному
уголовному преследованию за них в будущем (U.S. v. Witte (1994)).
Отмечается, что, в отличие от американского уголовного процесса, в Англии судья не вправе по собственной инициативе установить в ходе процедуры индивидуализации уголовной ответственности и учесть при назначении наказания иные деяния, которые осужденному не были вменены в вину (дела R. v. Perkins
(1993), R. v. Druce (1993) и др.).
Во втором подпараграфе «Учет при назначении наказания иных деяний,
совершенных осужденным, по его ходатайству» проанализирована английская практика расширения пределов производства in rem на этапе назначения наказания. Отмечаются такие характерные черты данного института, как необходимость ходатайства или согласия осужденного, ограниченность итогового наказания максимумом за то преступление, за которое лицо был надлежащим образом осуждено, наличие обстоятельств, которые исключают учет иных возможно совершенных преступлений при назначении наказания, соблюдение правил о подсудности (право Суда Короны учесть при назначении наказания деяния,
подсудные магистрату, но не наоборот), возможность самостоятельного уголовного преследования за преступления, которые уже были учтены при назначении наказания.
Второй параграф «Режим доказывания на этапе назначения наказания»
состоит из трех подпараграфов.
В первом подпараграфе «Бремя доказывания обстоятельств, требуемых для справедливого назначения наказания» обосновывается отсутствие жесткого распределения бремени доказывания на этапе назначения наказания (sentencing). Автор доказывает, что жесткое разделение процессуальных функций после признания лица виновным прекращается, обязанность установления обстоятельств дела ложится на суд и его «следственный инструмент» – офицера службы пробации или иного подобного органа; прежний обвинитель становится представителем государства, на которого возлагается обязанность обращать внимание суда как на отягчающие, так и на смягчающие ответственность обстоятельства. Суд имеет возможность самостоятельно собирать доказательства даже в ситуации, когда те или иные фактические обстоятельства, способные повлиять на наказание, были установлены соглашением сторон. Следственный характер деятельности суда на этапе назначения наказания ограничивается состязательным началом, в соответствии с которым стороны имеют право донести до суда свою позицию по вопросам, связанным с индивидуализацией уголовной ответственности, если их разрешение повлияет на назначение справедливого наказания.
Отмечается, что в Англии состязательное начало на этапе назначения наказания в ситуации, когда осужденный признал вину, но продолжил оспаривать те или иные фактические обстоятельства, изложенные обвинителем, уже на этапе назначения наказания, ограничивается особым институтом – т.н. «слушанием Ньютона» – которое сводится к состязательной процедуре разрешения фактического спора. Согласно апелляционной судебной практике, режим данной процедуры, в отличие от обычного процесса индивидуализации уголовной ответственности, воспроизводит процедуру разрешения о виновности (стандарт доказанности, бремя доказывания и т.п.).
Во втором подпараграфе «Стандарт доказанности обстоятельств, требуемых для справедливого назначения наказания» автор демонстрирует отсутствие жестких требований к допустимости доказательств на этапе назначения наказания в
Англии и США, что означает отсутствие жесткого «фильтра» для информации, попадающей в процесс. В подобной ситуации суду нет необходимости руководствоваться наивысшим для уголовного судопроизводства стандартом доказанности «вне разумного сомнения» для того, чтобы признать те или иные обстоятельства установленными. Американское право, которое в этом отношении более детализировано, чем английское, в целом признает стандарт «перевес доказательств» достаточным для того, чтобы обстоятельства дела, влияющие на индивидуализацию наказания, считались доказанными. И лишь в случае с английским «слушанием Ньютона» действует обычный стандарт доказанности «вне разумного
сомнения».
В третьем подпараграфе «Предприговорный доклад и его роль при назначении наказания» отмечается центральная роль предприговрного доклада и его аналогов в процессе установления обстоятельств дела, влияющих на индивидуализацию уголовной ответственности осужденного. Автор анализирует классификацию предприговорных докладов, рассматривая: 1) законодательное деление докладов на различные виды, 2) форму доклада (устная или письменная), 3) обязательность для суда запроса предприговорного доклада перед назначением наказания.
Автор обосновывает утверждение о том, что как в Англии, так и в США подготовка предприговорного доклада подробно не урегулирована, что является отражением в целом деформализованного и скудного с точки зрения доказательственных правил характера процедуры назначения наказания в данных странах.
В подпараграфе также анализируется эволюция англйиского института предприговорного доклада, в ходе которой основное внимание стало уделяться не всевозможным данным о личности виновного с целью подбора наиболее эффективных мер по его исправлению, но максимально полной характеристике самого деяния с целью реализации концепции наказания «воздаяние по заслугам».
Кроме того, рассматривается нормативное содержание предприговорного доклада в соответствии с правилом 32(d) Федеральных правил уголовного процесса США.
На основе анализа источников делается вывод о том, что в течение второй половины XX – начала XXI вв. в Англии и США происходит расширение применения
предприговорных докладов как средства для полного, всестороннего и объективного исследования личности осужденного, смягчающих и отягчающих вину обстоятельств с тем, чтобы надлежащим образом индивидуализировать наказание. Анализируется критика института предприговорного доклада в англо-американской правовой
доктрине.
Третий параграф «Право суда отложить назначение наказания» состоит из
двух подпараграфов.
В первом подпараграфе «Право суда отложить назначение наказания в Англии» автор анализирует право английского суда отложить назначение наказания в двух формах – «adjournment» как проявление права уголовного суда по общему праву (common law) задержать вынесение решения о наказании при наличии к тому оснований, а также «deferment» как институт, введенный Законом об уголовном правосудии 1972 года для магистратских судов и Судов Короны и представляющий собой отсрочку назначения наказания на срок до 6 месяцев с целью побудить осужденного к позитивному поведению. Проводится сравнение указанных институтов по: 1) необходимости согласия осужденного на применение указанных отсрочек, 2) цели применения соответствующей отсрочки, 3) возможности возложить на осужденного обязательства по исправлению своего поведения и заглаживанию вреда, 4) длительности отсрочки назначения наказания.
На основе анализа законодательства, судебной практики и доктрины автор делает вывод о том, что на этапе назначения наказания в случае применения отсрочки как в форме «adjournment», так и в форме «deferment» не действует правило о неизменности состава суда подобно тому, как это имеет место на стадии исполнения обвинительного приговора в России (ст. 396 УПК РФ). Иначе говоря, в Англии после того, как отсрочка завершится, уголовное дело для назначения наказания может попасть к другому судье, то есть не к тому, который ранее принял решение об отсрочке. Анализируются сложности, которые возникают в английской судебной практике в связи с подобным регулированием.
Автор детально анализирует отсрочку назначения наказания в форме «deferment» как правовой институт, специально созданный в качестве альтернативы традиционной реакции государства на преступление посредством уголовного наказания. Обосновывается вывод о том, что в соответствии с судебной практикой
надлежащее исполнение осужденным в период отсрочки возложенных на него обязательств исключает применение к нему лишения свободы ввиду возникших у осужденного в период действия отсрочки законных ожиданий мягкого наказания при
надлежащем поведении.
Во втором подпараграфе «Право суда отложить назначение наказания в США» автор демонстрирует различные подходы к институту отсрочки решения о наказании в США на федеральном уровне и на уровне штатов.
Федеральные суды по общему правилу обязаны назначить наказание без необоснованного промедления, однако при наличии основательной причины вправе изменить время вынесения наказания (правило 32(b)(1)-(2)). Вместе с тем в прямо поименованных в законе случаях (Свод законов США, Титул 18, §3607) за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств (Свод законов США, Титутл 21, §844) суд может применить «предприговорную пробацию» (pre-judgment probation) на следующих условиях: 1) лицо признано виновным в совершении преступления, связанного с хранением наркотических средств, впервые, и к нему ранее не применялась «предприговорная пробация»; 2) согласие осужденного на применение данной меры; 3) срок до 1 года; 4) суд формально не выносит решение об осуждении. Кроме того, закон предусматривает непубличный характер протокола о применении «предприговорной пробации», а также, при успешном прохождении осужденным данного испытания, вынесение приказа о погашении судимости с исключением сведений об уголовном преследовании из официальных документов, кроме протокола о применении указанной меры.
Автор доказывает, что на уровне штатов институт отсрочки назначения наказания применяется более широко, чем на федеральном уровне. Выявлены такие основные черты подобной отсрочки в американских штатах, как: 1) возможность отложить вынесение и формального решения об осуждении, и решения о наказании (Техас), или же только решения о наказании (Вермонт), с помещением лица под надзор службы пробации или иного аналогичного органа, 2) применимость по ограниченному кругу дел (нетяжкие преступления, исключение насильственных или половых преступлений), 3) средний срок составляет 1-2 года, иногда достигая 5 лет, 4) погашение судимости при успешном прохождении пробации и удаление данных о привлечении к уголовной ответственности из официальных документов, 5)
необходимость в ряде штатов ходатайства представителя государства (бывшего
обвинителя), 6) возможность обжалования решения об отсрочке. В заключении подводятся итоги исследования.