Роман «Письма перуанки» Ф. де Графиньи: у истоков французского сентиментализма и Просвещения

В диссертации в широком литературном и культурно-историческом
контексте анализируется роман «Письма перуанки» (Lettres d’une péruvienne,
1747) французской писательницы Франсуазы де Графиньи (Françoise de
Graffigny, 1695‒1758), в котором в значительной мере предвосхищены
концептуальные основы сентиментализма и Просвещения. Современному
отечественному читателю творчество Ф. де Графиньи не знакомо, тем не
менее оно представляет несомненный интерес для осмысления обстоятельств
складывания сентиментализма и Просвещения в западной культуре.
Безграничная вера в человеческий разум, возможность перестроить
общество на разумных основаниях, идея равенства всех людей перед
законом, освобождение их от церковного влияния – таковы основные
принципы интеллектуального и культурного направления Европы XVII–
XVIII вв. – Просвещения в его широком понимании. В это время сфера
чувств воспринималась как неотъемлемая часть человеческой природы. Д.
Дидро в «Философских мыслях» (1746) писал следующее: «Всегда и всюду
ополчаются против страстей; на них возлагают ответственность за все
мучения человека, забывая, что они же являются источником всех его
удовольствий. Они составляют элемент человеческой натуры, оценку
которого нельзя преувеличить ни в хорошую, ни в дурную сторону. Но я не
могу видеть без досады, что их всегда рассматривают именно с дурной
стороны. Точно боятся оскорбить разум, произнеся хотя бы одно слово в
пользу его соперниц; а между тем только страсти, и только великие страсти
могут поднять душу до великих дел»1. К идее онтологического смысла
страстей пришёл Л. де Вовенарг, считая, что человеческие страсти и душа –
это понятия одного порядка: «С самого рождения мы испытываем два
состояния — наслаждения, поскольку оно естественно связано с бытием, и
страдания, поскольку бытие наше несовершенно. Будь наше существование
Дидро Д. Философские мысли / Дидро Д. Сочинения. Т.1. Москва: Мысль, 1986 С. 164.
совершенным, мы испытывали бы только наслаждение. Поскольку оно
несовершенно, мы должны испытывать и наслаждение, и страдание; таким
образом, познавая на опыте две эти противоположности, мы приходим к
понятию добра и зла <…> Мы не знаем всех пороков, гнездящихся в нашей
душе, но, даже зная все наперечёт, вряд ли захотели бы с ними бороться.
Наши страсти неотделимы от нас: иные из них составляют основу и суть
нашей души»2.
По замечанию историка литературы А. Грёне, слово «сентиментализм»
(sentimentalisme) довольно позднее: впервые его зафиксировали в словаре в
1804 г., хотя определение «сентиментальный» (франц. sentimental)
использовали раньше, по меньшей мере с 1768 г., когда вышел роман Л.
Стерна «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии»3.
Сентиментализм как литературное явление зародился в Англии в 1720-е гг. В
центре внимания авторов-сентименталистов оказался внутренний,
чувственный мир героев во всей его сложности и неповторимости. В отличие
от классицистов, сентименталисты отказывались от описания одной черты
характера и однозначной трактовки поведения и мыслей персонажей.
Интерес писателей к новой, чувственной стороне жизни отразился на
названиях произведений, в частности, романов «Триумф чувства» (Le
Triomphe du sentiment, 1750), Ж. Г. де Бибиены, «Эликсир чувства» (Elixir du
sentiment, 1751), «Льежские вечера, или Наслаждение чувства» (Les Soirées
liegeoises ou les Délices du sentiment, 1778) неизвестных авторов,
«Наслаждение чувства» (Les Délices du sentiment, 1753–1754) М. де Муи.
Примечательно, что в упомянутом романе Ж. Г. де Бибиены главная героиня,
ознакомившись с «Письмами перуанки» Ф. де Графиньи, так описывает свои
впечатления: «Я поняла, что придётся прочесть его [роман], чтобы оценить
его по достоинству, в нем много красоты описываемых чувств, изящества и
Вовенарг Л. де. О страстях как таковых / Вовенарг Л. де. Введение в познание
человеческого разума. Москва, 1988. С. 35.
3
Цит. по.: Grenet A. La littérature de sentiment au XVIII siècle. Paris: Masson et Cie, 1971. P.
15.
стиля; каждая страница, то есть каждая строка и каждое слово наводили на
размышления»4. Ю. Хабермас, рассматривая социальные структуры
публичной сферы XVIII в. на примере сентименталистской, эпистолярной
литературы доказывает, что «территория субъективности, почти
неизведанная в начале столетия, на его исходе осваивается уверенно и с
удовольствием. Отношения между автором, произведением и публикой
изменяются. Теперь это близкие отношения между частными лицами,
испытывающими психологический интерес к «человеческому», к
самопознанию и к проникновению в чувства друг друга»5. Всё это нашло
яркое отражение в творчестве писателя и философа Ж.-Ж. Руссо.
XVIII столетие в контексте истории и культуры Нового времени,
помимо «эпохи Просвещения», «века Разума», называют также «веком
женщин»6, поскольку именно в это время они начали играть существенную
роль в государственной, социальной, интеллектуальной и других сферах
жизни. По справедливому замечанию исследовательницы А. Л. Улюры, «во
Франции конца XVII‒XVIII века значительно расширяется роль женщины в
культурной и политической сфере, женские вкусы служат критерием отбора
вещей, соотносящихся с пониманием культурного процесса или
противоречащих ему»7. Вспомним, что императрица России Елизавета
Петровна, австрийская императрица Мария Терезия, фаворитка короля
Франции Жанна-Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур в годы
Семилетней войны 1756‒1763 гг. стояли во главе антипрусской коалиции,
которую Фридрих II иронично назвал «союзом трёх котильонов». Шведка Д.
М. Лёш (1730‒1799), участница Русско-шведской войны 1788–1790 гг., стала
Bibiena J.G. de. Le Triomphe du sentiment. Vol. 2. Paris: Merigot & Fils, 1750. P. 232.
5
Хабермас Ю. Структурное изменение публичной сферы: исследование относительно
категории буржуазного общества Москва: Весь Мир, 2016. С. 105.
6
Земон Дэвис Н., Фарж А. Женщины как действующие лица истории // История женщин
на Западе. Т. 3. Санкт-Петербург: Алетейя, 2008. С. 15.
7
Улюра А.А. Век восемнадцатый: «новое издание русской женщины, несколько
дополненное и исправленное…» // Российские женщины и европейская культура.
Материалы V конференции, посвящённой теории и истории женского движения. Санкт-
Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. C. 56–66.
одной из первых женщин, получивших звание капитана флота. Итальянка Л.
Басси (1711–1778), профессор анатомии, вошла в историю как первая
преподавательница в европейском университете. Француженка А.-М. дю
Нуайе (1663–1719) прославилась как зачинательница женской журналистики,
а её соотечественница М. А. П. Польз (1758–1836), жена и ассистентка
естествоиспытателя А. Л. Лавуазье, – как первая женщина-химик. Свой след
в истории оставили также математики М. Г. Аньези (1718–1799), К. Г.
Борромео (1684–1777), А. Б. Рейнхард (1730–1796), Э. дю Шатле (1706–
1749), астрономы Мария (1670-1720), Кристина (1696–1782) и Маргарета
Кирх (1703–1744), К. Л. Гершель (1750–1848), К. Пикарде (1735–1820),
историк К. Маколай (1731–1791) и др. Не менее показательна деятельность
женщин, профессионально занимавшихся творчеством. Со второй половины
XVII в. и на всём протяжении следующего в Королевскую Академию
живописи и скульптуры в Париже активно принимали как художниц, в том
числе К. Жирардон (1630–1698), Р. Каррьера (1675–1757), М. Хаверман
(1693–1765), Э. С. Шерон (1648–1711), А. Валлайе-Костер (1744–1818), так и
ваятельниц. Свой вклад в развитие музыки внесли женщины-композиторы:
Э. де Гамбарини (1731–1765), А.-Л. Брийон де Жуи (1744–1824), Ж. Кандей
(1767–1834) и др. По словам исследовательницы И. Армстронг,
значительную роль в развитии идей сентиментализма сыграли авторы-
женщины, которые «начали проявлять открытое недовольство
приоритетностью искусственных мужских рационалистических ценностей» и
противопоставили им свой тип «женской субъективной чувствительности»8.
Большую роль в женском «раскрепощении» – как интеллектуальном, так и
творческом – сыграли салоны, предполагающие установление личных
контактов между людьми разного пола, социального положения и рода
деятельности. В то же время, как отмечает А. В. Голубков, имея в виду
французские прециозные салоны XVII в., женщины в них «призваны
Armstrong I., Blain V. Women’s poetry in the Enlightenment. The making of a canon, 1730–
1820 / Houndmills, Basingstoke, London: Springer, 1999. P. 123–124.
контролировать новое социальное пространство (нишу) – на полпути между
официальной сферой двора и полностью приватной сферой дома»9.
Думается, что этот аспект актуален и для просветительских салонов, в
которых последнее слово продолжало оставаться за женщиной, принимавшей
гостей разных сословий, в том числе и высшего дворянства. Многие хозяйки
салонов того времени оставили литературное наследие, представляющее
интерес как с исторической, так и с художественной точек зрения. По
замечанию историка литературы Р. Труссона, одних только романов 1735–
1800 гг., написанных женщинами на французском языке, насчитывается не
менее двухсот10. Широкой популярностью в XVIII в. пользовались
творчество К. де Тансен (1682−1749), И. де Шаррьер (1740−1805), Ф. де
Жанлис (1746−1830), О. де Гуж (1748−1793), А. де Суза (1761−1836), Ф. де
Богарне (1737−1813), К. Дюран (1670−1730), А. А. де Гомез (1684−1770), и
других писательниц.
Показателен в этом отношении творческий путь Ф. де Графиньи,
которую американский историк Р. Дартнон в книге «Великое кошачье
побоище и другие эпизоды из истории французской истории» называет
«самой знаменитой»11 сочинительницей своего времени. Приведём несколько
фактов, подтверждающих её статус если не самой знаменитой, то, по
меньшей мере, чрезвычайно успешной писательницы и драматурга. До 1855
г., по сведениям канадского исследователя Д. Смита, «Письма перуанки»
выходили отдельными книгами как минимум 133 раза и по количеству
переизданий в 1761−1800 гг. не уступали роману-бестселлеру «Юлия, или
Новая Элоиза» (1761) Ж.-Ж. Руссо12. Ф. Россе, французский исследователь,
Голубков А. В. Прециозность и галантная традиция во французской салонной литературе
XVII века. Москва: ИМЛИ РАН, 2017. С. 124.
10
Trousson R. Introduction. Madame de Graffigny. Lettrés d’une Péruvienne (1747) // Romans
de femmes du XVIIIe siècle. Paris: Robert Laffont, S.A.,1996. P. 60−77.
11
Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской
истории. Москва: Новое литературное обозрение, 2016. С. 181.
12
Smith D. Introduction // Smith D. Bibliographie des œuvres de Mme de Graffigny 1745−1855.
Ferney-Voltaire: Centre international d’étude du XVIIIe siècle. Ferney-Voltaire: Centre
International d’Étude du XVIIIe siècle, 2016. P. 11.
упоминает 147 переизданий, переводов и переложений романа г-жи де
Графиньи, датированных 1747‒1836 гг.13 Ш.-Л. де Монтескьё сравнивал
успех «Писем перуанки» с английским романом “Памела, или
Вознаграждённая добродетель” С. Ричардсона (1740), и считал их
«очаровательными произведениями»14. За относительно короткий срок
появились переводы романа на английский (1748), итальянский (1754),
польский (1784), русский (1791), немецкий (1792), испанский (1792),
португальский (1802), шведский (1828), датский (1855) языки,
многочисленные продолжения и подражания. Известно, что «Письма
перуанки» перекладывали в стихи (а именно по-итальянски и по-английски),
по их мотивам ставились комедии: «Перуанка» (La Peruviana, 1754) К.
Гольдони, который, называл источник «самым прелестным маленьким
романом на свете»15, «Перуанка» (La Péruvienne, 1754). Р. де Шабана.
Представление о популярности произведения Ф. де Графиньи также даёт
женская мода на «перуанские» платья и причёски, вдохновлённые образом
главной героини. По словам исследовательницы М. Рейд, «горожанки времён
Реставрации имели возможность, как и аристократки предшествующего
столетия, позировать для портретов «а-ля перуанка», т. е. в наряде,
вдохновлённом “Письмами перуанки” Франсуазы де Графиньи»16. Сама
писательница в письме от 1752 г. упоминает увиденные в магазине мод
«новые причёски а-ля Зилия», которые она, однако, считала «самой смешной
вещью в мире»17.
История рецепции романа Ф. де Графиньи в нашей стране отчётливо
прослеживается, как минимум, до первой четверти XIX в. Согласно
Rosset F. Les Nœuds du langage dans les Lettres d’une péruvienne // Revue d’Histoire
littéraire de la France. 1996. № 6. P. 1106.
14
Montesquieu Ch.-L. Pensées et fragments inédits de Montesquieu publiés par le Baron Gaston
de Montesquieu. Vol. 1. Bordeaux: G. Gounouilhou, 1899. P. 45.
15
Goldoni C. L’Autore a chi legge / C. Goldoni. Nuovo teatro comico dell’avvocato Carlo
Goldoni. Vol. 3. Venezia: Appresso Francesco Pitteri, 1757. P. 27.
16
Reid M. Romans en cartes postale // Littérature. № 134. George Sand, «Le génie narratif».
Join, 2004. P. 147.
17
Graffigny F. de. Correspondance de Madame de Graffigny. T. 12. Oxford: Voltaire
Foundation, 1985. P. 428.
сведениям отечественной исследовательницы М. В. Разумовской, в
Российской Национальной библиотеке хранится по меньшей мере 12
различных изданий «Писем перуанки» на языке оригинала, три из которых
(1748, 1752 и 1768), судя по экслибрисам, входили в состав Эрмитажной
библиотеки Екатерины II, а один экземпляр (1768) принадлежал её фавориту
А. Д. Ланскому18. Другой русский перевод, выполненный Е. Савиным
предположительно в 1752 г., остался в виде рукописи19, а опубликованный
перевод Е. Каменского, восходящий ко второму изданию 1752 г., однако без
вступлений и ряда отдельных писем, датируется 1791 г. Примечательно, что
одна из первых русских писательниц А. Ф. Ржевская (1740–1769) в 1760-е гг.
сочинила «Кабардинские письма», которые, по замечанию просветителя Н.
И. Новикова, «во вкусе перуанском», и «многими знающими людьми весьма
похваляются и почитаются лучше “Перуанских писем”»20. При жизни А. Ф.
Ржевской её произведение существовало только в рукописном виде и до
наших дней, вероятно, не сохранилось. В XIX в. (по крайней мере до второй
его четверти) интерес к «Перуанским письмам» в России не угасал: в
литературной периодике (например, в «Дамском журнале» и «Аглае»21) Ф. де
Графиньи посвящались статьи, продолжали выходить оригинальные,
вдохновлённые им произведения. Одной из наиболее ярких художественных
интерпретаций романа можно считать стихотворные «Письма двух жителей
Перу» (1825) А. А. Писарева22.
Не меньшим успехом пользовались и другие произведения г-жи де
Графиньи, в том числе комедия «Сения», премьера которой состоялась 25
Разумовская М. В. К вопросу о переводе «Писем перуанки» на русский язык //
Международный фактор в литературном процессе. Л.: ЛГУ, 1989. С. 202.
19
См.: Графиньи Ф. Письма одной перувиянки, умноженные господином Детервилем // ОР
НРБ. Ф. 777. Собр. Тиханова П.Н. Оп. 3. № 648. 1752. 340 с.
20
Новиков Н. И. Опыт исторического словаря о российских писателях. Санкт-Петербург:
Академия наук, 1772. С. 187.
21
См.: Лакло П. Ш. де. О госпоже Графиньи: (Из Дамского жур.) // Аглая. 1808. Ч. 3. С.
42−44.
22
Подробнее о русской рецепции см.: Морозов А. Д. К вопросу о рецепции творчества Ф.
де Графиньи в России: «Письма двух жителей Перу» А. А. Писарева // Известия РАН.
Серия литературы и языка. 2020. Т. 79. № 5. С. 16−23.
июня 1750 г. в театре «Комеди Франсез». За первый год пьеса выдержала 25
представлений, а до 1762 г. – около 40. Как пишет исследователь И.
Шоуолтер, только в течение 1750 года комедию посмотрели по меньшей
мере 20 000 зрителей; до 1768 г. её печатали 27 раз, а до 1830 г. – 3523.
«Сению» переводили на немецкий (1753), датский (1763), голландский (1759)
и другие европейские языки. Ещё в XVIII в. она легла в основу других
драматических произведений: трагедии Ф. Френсиса «Евгения» (Eugenia,
1752), комедии К. Гольдони «Отец по любви» (Il padre per amore, 1757). В
России «Сению» ставили при дворе Екатерины II. Согласно мемуарам С. А.
Порошина, 15 сентября 1765 г. «Его Превосходительство Никита Иванович
[Панин, государственный деятель] во все время ужина простоял у стола
подле Великого Князя [цесаревича, будущего императора Павла I]. Изволил
разговаривать о пьесе сочинения госпожи де Графиньи, называемой “Сénie”,
которая завтра на придворном театре будет представлена. Оною пьесу весьма
хвалил Никита Иванович»24.
Основные сведения о жизни и творчестве Ф. де Графиньи российский
читатель, не владевший иностранными языками, начиная с XIX в., мог
почерпнуть из сборника «Плутарх для прекрасного пола, или Жизнеописания
великих и славных жён всех наций, древних и новых времен» (Le Plutarque
des jeunes demoiselles, ou Abrégé des vies des femmes illustres de tous les pays,
1810) Ж. де Пропиака, переведённого на русский в 1817 в. Приведём из него
несколько, на наш взгляд, интересных строк, свидетельствующих о характере
как писательницы, так и созданных ею произведений: «Природа одарила её
здравым умом, чувствительным сердцем и благородною к добру
склонностью. Приятное и чистосердечное обхождение снискало ей друзей
прежде, нежели думала она иметь читателей. Природная склонность к
задумчивости и причинённые ей мужем Г. Графиньи огорчения лишили её
23
Цит. по.: Showalter E. La Vie de Madame de Graffigny Françoise de Graffigny rentre à
Lunéville / E. Showalter. ‒ Lunéville: Musée du Château de Lunéville, 2012. P. 52.
24
Порошин С. А. Записки, служащие к истории Его Императорского Высочества
благоверного государя цесаревича и великого князя Павла Петровича. Москва: Кучково
поле, 2015. С. 365.
той весёлости, которая господствует в шумных обществах. Скромность и
похвальный обычай никогда и ничего не говорить о себе были причиной
того, что многие обстоятельства её жизни оставались скрытыми от света:
известно то, что она была весьма несчастна. В собственном злополучии
своём почерпнула она утешительную и высокую философию, которая
украшает всё её творения»25.
Научная новизна диссертации определяется тем, что мы, в отличие от
других исследователей, значительно расширяем контекст, в котором
рассматриваются «Письма перуанки» Ф. де Графиньи, привлекая для
сравнения произведения Г.-Ж. Гийерага, Ш.-Л. де Монтескьё. Ж.-Ж. Руссо и
других авторов. Тем самым мы, как нам представляется, можем полнее и
точнее описать связи этого романа с сентименталистской, шире –
просветительской литературой Франции. Также отметим, что настоящая
диссертация является первым исследованием на русском языке, целиком
посвящённом «Письмам перуанки» Ф. де Графиньи её литературному
наследию в целом.
Актуальность работы обусловлена насущной необходимостью
конкретизировать, уточнить и развить устоявшиеся в представления о
французской литературе XVIII в., а также об эстетических основаниях
сентиментализма и Просвещения, которые в значительной мере устарели и
не отражают современного состояния дискуссий и воззрений по вопросу.
Своевременность исследования подтверждается повышенным вниманием
западных специалистов к Ф. де Графиньи и её творчеству в наше время. За
последние 20 лет вышли коллективные сборники статей: «Франсуаза де
Графиньи, писательница, творчество и восприятие» (Françoise de Graffigny,
femme de lettres, écriture et réception, 2004) под редакцией Дж. Маллинсона;
«Франсуаза де Графиньи (1695‒1758), писательница Просвещения»
[«Françoise de Graffigny (1695‒1758), femme de lettres des Lumières», 2020]
Пропиак Ж. де, Фердинанд К. Ж. Плутарх для прекраснаго пола, или Жизнеописания
великих и славных жен всех наций, древних и новых времен. Москва: В Университетской
типографии, 1817. С. 65–66.
под редакцией Ш. Симонен; монографии: И. Шоуолтера «Франсуаза де
Графиньи: её жизнь и творчество» (Francoise de Graffigny: Her Life and
Works, 2004, во французском переводе – Mme de Graffigny, sa vie et ses
œuvres, 2015), Д. Смита «Библиография произведений г-жи де Графиньи
(1745‒1855)» [Bibliographie des œuvres de Mme de Graffigny (1745‒1855),
2016] и другие исследования. В 2001 г. в Тринити колледже (Оксфорд)
состоялась международная научная конференция «Франсуаза де Графиньи:
новые подходы» (Françoise de Graffigny: New Approaches). Активно
переиздавались произведения писательницы, в том числе в сопровождении
научных комментариев: «Письма перуанки» на французском (2002, 2016),
английском (2009) языках, «Сения» (Cénie), «Зиман и Зениза» (Ziman et
Zénise) и «Фаза» (Phaza) в составе 4-го тома антологии «Женский театр
Старого режима» (Théâtre de femmes de l’Ancien Régime, 2016) и др. В 2016 г.
вышел последний, 15-й том «Переписки г-жи де Графиньи» (Correspondance
de Mme de Graffigny, 1985‒2016), в издании которой приняли участие многие
специалисты по французской литературе XVIII в. В последнее время
личность Ф. де Графиньи и её литературное наследие вызывает интерес не
только в академической, но и в массовой среде. Так, в 2008 г. вышла в свет
романизованная биография Ж. Мерсье «Мадам перуанка. Франсуаза де
Графиньи, чувствительная женщина в эпоху Просвещения» (Madame
Péruvienne. Françoise de Graffigny, une femme sensible au siècle des Lumières), в
2020 г. ‒ научно-популярный сборник П. Дёбер «Мелкая всячина г-жи де
Графиньи» (Petits riens de Mme de Graffigny), в котором представлены
занимательные эпизоды из жизни писательницы. В 2008 г. в Библиотеке
Арсенала в Париже в рамках просветительского проекта «Женщины в
литературе» (Des femmes en littérature) Б. Бессир выступил с докладом
«Франсуаза де Графиньи». По мотивам «Писем перуанки» К. Зеваллос
Валлегас поставила одноимённый спектакль, премьера которого состоялась в
2018 г. в Театре дю Солей в Париже. Ныне Замок г-жи де Графиньи в
Виллере-ле-Нанси (департамент Мёрт и Мозель, Франция) является музеем и
культурным центром, где организуют как постоянные, так и временные
экспозиции, проводят конференции и другие культурно-образовательное
мероприятия.
Несмотря на популярность произведений Ф. де Графиньи в XVIII‒
первой трети XIX вв. и повышенный к ним интерес в последнее время,
«Письма перуанки» в истории литературы остаются малоизученными и
недооценёнными. Одним из первых крупных исследований жизни и
творчества г-жи де Графиньи стала книга Ж. Ноэля «Забытый “мастер
примитивизма” школы “чувствительных сердец”. Госпожа де Графиньи
1695–1758» (Une “Primitive” oubliée de l’école des “cœurs sensibles”. Madame
de Grafigny 1695–1758»), изданная в 1913 г. Автор, французский
литературовед-любитель, на основе некоторых писем Ф. де Графиньи и
других изученных материалов осветил основные этапы её жизни и
творчества, в том числе и «Письма перуанки», в которых, по его словам,
«смешаны чувство и социологические идеи»26. Книга Ж. Ноэля является не
столько научным трудом, сколько научно-популярным эссе или биографией с
ярко выраженным субъективным началом. Иронический тон автора
отчётливо прослеживается в отношении как Ф. де Графиньи, о чём
свидетельствует название книги, так и её почитателей: «Даже сегодня ещё
есть пытливые упрямцы, которые, отличившись тем, что прочли “Письма
перуанки”, находят в них какое-то очарование»27. Несмотря на ненаучный, во
многом оценочный подход, а также фактические неточности и откровенные
ошибки, объяснимые недоступностью автору многих источников, Ж. Ноэль
одним из первых поставил вопрос о предвосхищении Ф. де Графиньи
сентиментализма в европейской культуре. В предисловии он пишет, в
частности, следующее: «В её творчестве нам слышится первый лепет той
чувствительности, которая впоследствии превратиться в невроз»28. В ходе
Noёl G. Une «Primitive» oubliée de l’école des «cœurs sensibles». Madame de Grafigny
1695‒1758. Paris: Plon-Nourrit, 1913. P. 177.
27
Ibid. P. 2.
28
Ibid. P. 5.
дальнейших рассуждений, проводя очевидные параллели с идеями Ж.-Ж.
Руссо, традиционно считающемся зачинателем и крупнейшим
представителем французского сентиментализма, Ж. Ноэль называет Ф. де
Графиньи его «бедной родственницей»29 (une parente pauvre), при этом он
отмечает, что «сближение эти двух умов, столь несоизмеримых по
значимости, связано не со стремлением показать их равнозначность, но с
намерением увидеть сходство»30.
Большой прорыв в изучении творчества Ф. де Графиньи спустя полвека
после Ж. Ноэля сделал американец И. Шоуолтер. В своей докторской
диссертации «Бестселлер XVIII века: “Письма перуанки”» (An Eighteenth
Century Best-seller: Les Lettres péruviennes, 1964), защищённой в Йельском
университете (США), он доказал первоначальный успех «Писем перуанки»,
выявив литературные и культурные тенденции, повлиявшие на развитие
жанра романа в XVIII в. В 3-й главе, «Современные учёные и госпожа де
Графиньи» (Modern scholarship and Madame de Graffigny), исследователь,
рассматривая посвящённые Ф. де Графиньи исследования, выделяет
вышеупомянутую нами биографию Ж. Ноэля и статью Э. Бруверта «Г-жа де
Графиньи и Ж.-Ж. Руссо» (Mme de Graffigny et J.-J. Rousseau, 1924). Авторы
других, менее значительных трудов, по мнению И. Шоуолтера, опираясь на
общие представления о романе эпохи Просвещения, писали о воплощённых в
«Письмах перуанки» идеях социализма, феминизма, предромантизма и др. В
4-й главе, «Критика “Писем перуанки” в XVIII в.» (Eighteenth century
criticism of Les Lettres péruviennes), И. Шоуолтер, анализируя рецепцию
романа современниками Ф. де Графиньи, приходит к выводу, что в «Письмах
перуанки» они ценили не столько их морально-критическое, сколько
чувственное содержание. В книге «Госпожа де Графиньи и Руссо: между
двумя дискурсами» (Madame de Graffigny and Rousseau: Between the Two
Discours, 1978), содержащей комедию Ф. де Графиньи «Сатурналии»
Ibid. P. 182.
30
Ibid.
(Saturnales, 1752), написанную в соавторстве с Ж.-Ж. Руссо, И. Шоуолтер
продолжает развивать поднятую в диссертации тему. Исследователь
признаёт, что писательница «несомненно выражает склонность к
сентиментальности XVIII в.»31, а переклички с Ж.-Ж. Руссо отмечали ещё
современники. При этом, как считает И. Шоуолтер, «никто не станет
рассматривать г-жу де Графиньи как его подражательницу или
предшественницу»32: несмотря на личное знакомство писателей, речь идёт не
о подражании, а о влиянии на них общих просветительских идей и
сентименталистских тенденций. При этом, что это за идеи и тенденции и как
они воплощены в «Письмах перуанки», И. Шоуолтер, равно как и его
предшественники, не поясняет.
В других монографиях – «Генезис и рецепция “Писем перуанки” и
“Сении” госпожи де Графиньи» (The Genesis and Reception of Madame de
Graffigny’s Lettres d’une Péruvienne and Cénie, 1994) В. Л. Грейсон,
«Франсуаза де Графиньи: её жизнь и творчество» И. Шоуолтера –
рассматриваются преимущественно история создания «Писем перуанки» и
их восприятия читателями. В книге «Библиография произведений г-жи де
Графиньи (1745‒1855)» Д. Смита перечислены самые известные издания
«Писем перуанки» на французском языке и их продолжения, написанные
другими авторами. А. Левис в одной из глав своей книги «Чувственность,
чтение и иллюстрация: зрелища и знаки у Графиньи, Мариво и Руссо» (2009)
анализирует «Письма перуанки» с точки зрения коммуникативного подхода,
выделяя в тексте т. н. «сенсорные триггеры» (sensory triggers), которые
вызывают эмоциональный отклик читателя, отчего роман воспринимается
как сентименталистский33. «Письма перуанки» с разных позиций
Showalter E. Madame de Graffigny and Rousseau. Between the two discours. Oxford:
Voltaire Foundation, 1985. P. 21.
32
Ibid.
33
Lewis A. The Power of images: sensibility, communication, and aesthetic experience in
Graffigny’s Lettres d’une péruvienne // Lewis A. Sensibility, reading and illustration: spectacles
and signs in Graffigny, Marivaux and Rousseau. London: Legenda, 2009. P. 52.
рассматриваются в статьях Х. Бостик34, М. Кейта35, С. М. Хилгер36 и других
современных исследователей, что, однако, представляется недостаточным
для осмысления романа в культурно-историческом и литературном контексте
XVIII в. По замечанию И. Шоуолтера, в течение полутора веков после
кончины Ф. де Графиньи она считалась малозначительным автором. В
историях литературы, даже самых полных, её имя занимает скромное место,
а «Письма перуанки», как правило, лишь упоминаются в контексте
эпистолярных, сентименталистских или написанных женщинами романов. В
учебном пособии М. Делона и П. Маландена «Французская литература XVIII
века» (Littérature française du XVIIIe siècle, 1996) «Письмам перуанки» даётся
следующая краткая характеристика: «великий феминистский роман, в
котором героиня Зилия находит в разлуке со своим возлюбленным и
одиночестве возможность выступить с жёсткой критикой общественных
порядков и показать величие независимости»37. Там же «Письма перуанки»
упоминаются в ряду таких произведений, как «Несчастья любви» (Les
Malheurs de l’amour, 1747) К. де Тансен и «Несчастные любовники» (Les
Amants malheureux, 1764) Б. д’Арно, демонстрирующих, по мысли автора,
новое направление аналитического романа38. В коллективной монографии
«Французская литература: динамика и история» (La littérature française:
dynamique et histoire, 2007) имя Ф. де Графиньи встречается лишь дважды:
«[Социально-критический] тон романа переходит в сентиментализм начиная
с “Писем перуанки” г-жи де Графиньи (1747)»39, «В “Письмах перуанки”
Bostic H. The Light of Reason in Graffigny’s Lettres d’une péruvienne / H. Bostic //
Dalhousie French Studies. 2003. Vol. 63. P. 3‒11.
35
Keita M. La Question de l’autre dans des «Lettres d’une Péruvienne» de Françoise de
Graffigny / M. Keita // CLA Journal. 2004. Vol. 47. № 4 P. 473–486
36
Hilher S. M. Comment peut-on être Péruvienne? Françoise de Graffigny, a strategic Femme de
Lettres / S. M. Hilher // College Literature. 2005. Vol. 32. № 2. P. 62‒82.
37
Délon M., Malandain P. Littérature française du XVIIIe siècle. Paris: PUF, 1996. P. 202.
38
Ibid. P. 159.
39
Delon M. Convaincre: le moment encyclopédique // Cerquiglini-Toulet J., Lestringant F.,
Forestier G., Bury E. La littérature française: dynamique et histoire. T. 2. Paris: Gallimard. P.
192‒193.
повторяется приём “чужого взгляда”, использованный [до этого] в
“Персидских письмах” Ш.-Л. де Монтескьё»40.
В нашей стране о Ф. де Графиньи и её творчестве писала М. В.
Разумовская – одна из ведущих специалистов в области французской
литературы XVIII в. В статье «Утопическая поэма Морелли и роман “Письма
перуанки”» (1975) она сравнила два романа – «Письма перуанки» Ф. де
Графиньи и «Крушение плавучих островов, или Базилиада знаменитого
Пильпаи» (1753) Э.-Г. Морелли, выявив их тематическое и идейно-
содержательное сходство. В статье «Перуанка в романе мадам де
Граффиньи» (1979) исследовательница детально рассмотрела жанровые – как
содержательные, так и формальные – черты произведения, а в статье «К
вопросу о переводе “Писем перуанки” на русский язык» (1989) – его русский
отцензурированный перевод 1791 г. «Письмам перуанки» также посвящены:
статья Н. В. Тимофеевой «“Завещание” Мелье и роман Ф. де Графиньи»
(1986), в которой поднимается вопрос о влиянии на Ф. де Графиньи
философского сочинения, т. н. «завещания» Ж. Мелье, ходившего в XVIII в.
в списках, а также 4-я глава её же кандидатской диссертации «Французский
роман 1730‒1740-х годов и проблема ‟естественного права”: Лесаж, Жубер
де Ла Рю, мадам де Графиньи, Мобер де Гуве» (1986). Анализируя «Письма
перуанки», Н. В. Тимофеева приходит к выводу, что они отразили многие
достижения французской романистики середины XVIII в.: чувственная
сторона произведения и связанный с ней психологизм сочетается с идеями
«естественного человека» и «естественного права». Этим список
отечественных, проведённых до нас исследований «Писем перуанки»
исчерпывается.
Объектом исследования стали художественные произведения Ф. де
Графиньи, главным образом роман «Письма перуанки», а предметом –
Delon M. Séduire: l’age rocaille // Cerquiglini-Toulet J., Lestringant F., Forestier G., Bury E.
La littérature française: dynamique et histoire. T. 2. Paris: Gallimard. P.106.
специфика развития французской литературы в 1730‒1750-е гг., в период
становления сентименталистских и просветительских идеалов.
Цель настоящей диссертации ‒ проанализировать «Письма перуанки»
Ф. де Графиньи в контексте эстетики сентиментализма и идей Просвещения,
скорректировав представления о логике эволюции романа середины XVIII в.
Следующие задачи направлены на достижение поставленной нами цели:
1. Рассмотреть творческую эволюцию Ф. де Графиньи,
проанализировав её основные произведения.
2. Определить место «Писем перуанки» в творчестве автора и в
истории французской литературы в целом.
3. Сравнить «Письма перуанки» на идейно-тематическом и
сюжетно-композиционном уровнях с предшествующей им
литературной традицией.
4. Выявить сентименталистские тенденции и просветительские
идеи, отражённые в «Письмах перуанки».
Основными источниками и материалами исследования послужили:
французское академическое издание «Писем перуанки» 2002 г. под
редакцией Дж. Малинсона, русский перевод романа 2004 г., выполненный О.
Сергиево-Посадской; первое издание «Сении» 1751 г. на французском языке;
комедии, составляющие сборник «Посмертные произведения госпожи де
Графиньи» (Œuvres posthumes de madame de Grafigny, 1770); «Испанская
новелла…» (Nouvelle espagnole…), представленная в «Полном собрании
сочинений г-жи де Графиньи» (Œuvres complètes de Mme de Grafigny, 1821);
15-томная «Переписка г-жи де Графиньи» (Correspondance de Mme de
Graffigny, vol. 1‒15, 1985‒2016) и другие сочинения.
Методология исследования. Научно-теоретическую базу диссертации
составили труды крупнейших зарубежных и отечественных специалистов по

Личность Ф. де Графиньи и её творчество сыграли значительную роль в
истории французского Просвещения и сентиментализма. Созданные Ф. де
Графиньи произведения, в т. ч. «Испанская новелла» и драма «Сения»
оказываются свидетельством знаковых изменений во французской словесности
– в прозе и драматургии. Замысловато сочетая элементы авантюрной,
психологической и морализаторской прозы, писательница создала
романизованную новеллу философско-этического содержания («Испанская
новелла»), в которой значительное место занимают описания чувств и
переживаний героев. Драма «Сения» знаменует промежуточный этап между
«слёзной комедией» и мещанской драмой в духе Д. Дидро, достоинства этой
пьесы заключаются в синтетичности формы, отсылающей к разным
драматическим жанрам, сентиментально-психологической мотивировке
поведения персонажей, предвещая демонтаж классицистической театральной
эстетики и появления «среднего жанра».
Центральным произведением в творческой карьере Ф. де Графиньи стал
роман «Письма перуанки», который, как мы показали, оказывается
необыкновенно важным как для характеристики изменений, происходивших с
романом в формальном плане, так и для определения тех мотивов и образов,
которые окажутся наиболее востребованными в эстетических практиках
Просвещения и сентиментализма. Роман продолжает традицию эпистолярных
романов на экзотические сюжеты с привлечением героя-иностранца, в связи с
чем можно говорить об особом значение приема остранения. Ф. де Графиньи
ориентировалась на уже разработанный канон эпистолярного фикционального
повествования, в связи с чем на идейно-тематическом и сюжетно-
композиционном уровнях обнаруживается его связь с «Португальскими
письмами» Гийерага и произведениями г-жи де Лафайет, при этом, несмотря на
декларируемый интерес к творчеству С. Ричардсона, влияние «Памелы»
оказывается выраженным в меньшей степени. Роман «Письма перуанки»
прочитываются также и как облечённое в форму эпистолярия произведение
политико-философского плана, героиня которого обличает европейские нравы
и порядки, отсылая к опыту «Персидских писем» Монтескьё. Роман совмещает
в себе и любовную интригу, и философско-критические мысли о европейских
порядках и нравах, которые поданы через объективное восприятие
«естественного человека»; в романе де Графиньи это молодая перуанка,
которая не по своей воле оказалась в цивилизованном обществе и, неприятно
поражённая увиденным, нашла только один выход – возвращение к природе.
Несмотря на незамысловатость истории о перуанке, в этом романе поставлены
и разрешены в духе тенденций времени многие проблемы, волновавшие
просветителей накануне выхода «Энциклопедии».
В романе Ф. де Графиньи высокие художественные достоинства и
глубокий психологизм сочетаются с актуальными для XVIII столетия
философскими размышлениями о разумном государственном устройстве.
Представление об империи инков как о стране идеального законодательства,
разделявшееся лучшими умами того времени, определило философскую
направленность романа, противопоставившего этим идеалам неразумные
порядки во Франции. Наконец, роман оказывается симптомом складывания
«руссоизма» – комплекса представлений о зловредном влиянии цивилизации,
не согласованной с естественными законами природы, во многом подготовив
читателей к рецепции идей как самого Ж.-Ж. Руссо, так и последующих
философов антипрогрессивного толка. Личные контакты между Ф. де Графиньи
и Ж.-Ж. Руссо дают возможность предполагать, что они в той или иной степени
влияли друг друга.
Перспективы дальнейшего исследования творчества Ф. де Графиньи
видятся нами в более детальном рассмотрении комедии «Сения» и других пьес
в контексте французской драматургии XVIII в., а также в продолжении
уточнения возможных перекличек «Писем перуанки» с текстами французских
Просветителей; кроме этого, безусловно, плодотворным окажется и
исследование русской рецепции романа.