Арбитрабельность гражданско-правовых споров

Третейский суд является древнейшей формой разрешения спора. 
Посреднические функции, которые выполняли третейские судьи, 
предшествовали суду общественной власти.
Третейское разбирательство имущественных споров, возникающих между предпринимателями, является необходимым следствием развития 
в экономике рыночных отношений и юридически оформляющих их 
частноправовых начал, прежде всего – основополагающего принципа 
свободы (инициативы и диспозитивности) в осуществлении частными 
собственниками принадлежащих им имущественных прав. Право 
предпринимателей (купцов) разрешать свои имущественные конфликты в 
созданных ими же на временной или постоянной основе специальных торговых судах, с выбранными самими сторонами судьями (арбитрами), по 
упрощенным процедурам и с соблюдением торговых обычаев стало 
признаваться за ними еще в средние века, с развитием коммерческих 
взаимосвязей. Оно (право разрешать имущественные конфликты) объективно вытекало из принципа свободы предпринимательских договоров 
и возможностей частного собственника самостоятельно распоряжаться 
принадлежащим ему имуществом и правами на него.
Поэтому в большинстве европейских государств, а затем и в 
общемировом торговом обороте возможность третейского разбирательства коммерческих споров стала одним из принципиальных, основополагающих начал организации предпринимательской деятельности.
С переходом к рыночным преобразованиям в России было принято 
Временное положение о третейских судах для разрешения экономических споров (Постановление Верховного Совета РФ «Об утверждении Временного
положения о третейском суде для разрешения экономических споров» от 24.06.1992 № 3115- I), сыгравшее весьма важную роль в становлении
третейского разбирательства.
Через десятилетие, прошедшее со времени принятия Временного
положения о третейском суде для разрешения экономических споров, был принят Федеральный закон «О третейских судах в РФ» от 24.07.2002
№ 102-ФЗ, что по существу стало важнейшим этапом в процессе
формирования и развития в России современных третейский судов. Тем не менее, регулирование деятельности внутреннего третейского производства не исключало недостатков, о которых пойдет речь далее.
В последние годы в России активно обсуждалась тема реформирования третейских судов. Упомянутая тема была поддержана Президентом РФ,
который дважды в посланиях Федеральному Собранию РФ в 2012 и 2013 гг. указывал на необходимость совершенствования законодательства в области третейского разбирательства. Как следствие необходимости
реформирования системы третейских судов в декабре 2015 г. приняты 
следующие Федеральные законы в указанной области: Федеральный закон от 29.12.2015 № 382 «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» и Федеральный закон от 29.12.2015 № 409-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившим силу пункта 3 части 1 статьи 6 Федерального закона «О саморегулируемых организациях» в связи с принятием Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации», которые вступили в силу с 1.09.2016 и сменили Федеральный закон от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации». Данный Федеральный закон более не применяется за исключением арбитража, 
начатого и не завершенного до дня вступления в силу Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации».
Цель настоящей работы – проанализировать вышеуказанные положения Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в 
Российской Федерации», Федерального закона от 29.12.2015 № 409-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившим силу пункта 3 части 1 статьи 6 Федерального закона «О саморегулируемых организациях» в связи с принятием Федерального закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» с тем, чтобы установить особенности и проблемы 
арбитрабельности гражданско-правовых споров на примере корпоративных споров.
Прежде чем перейти к анализу положений принятых федеральных 
законов в сфере третейского разбирательства необходимо рассмотреть 
предпосылки их возникновения.
Эксперты в области третейского разбирательства выделяют целый 
комплекс причин, послуживших реформированию системы третейских 
судов. Во-первых, авторы солидарны в том, что основная реформа 
третейских судов – ликвидация так называемых «карманных» третейских 
судов, аффилированных с одним из участников третейского разбирательства, которые заведомо выносили нужные решения в пользу своей стороны. 
Во-вторых, поднимался вопрос об арбитрабельности некоторых категорий споров. В-третьих, осуждалось отсутствие единых квалификационных требований в отношении третейских судей, способствующих привлечению профессионалов и повышению доверия арбитража как среди коммерческого оборота, так и со стороны государственных судов.
Данная работа посвящена не менее актуальной проблеме, а именно 
проблемам арбитрабельности гражданско-правовых споров, которая также была и есть предметом многочисленных дискуссий среди юридического 
сообщества, и стала одной из причин реформирования системы третейских судов в РФ.
Как правильно отметил профессор французского Университета 
Пантеон-Ассас (Париж II), арбитр Шарль Жароссон во введении к одной из своих статей, в мире арбитража есть свои модные тенденции. Вопрос 
арбитрабильности становится одной из них.
Всплеск «популярности» арбитрабильности в последние несколько лет связан с постепенно складывающимся и со временем все более затвердевающим, застывающим подходом российских судов к вопросам 
арбитрабильности некоторых категорий споров.
Одной из категорий таких споров, через призму которых проблематика арбитрабильности вышла на одно из центральных мест в контексте 
понимания значения и роли третейского разбирательства, являются 
корпоративные споры.
На этапе старого закона остро вставала проблема арбитрабельности 
корпоративных споров. В судебной практике отсутствовало единообразие применение ст. ст. 33 и 225.1 АПК РФ, суды признавали корпоративные споры неарбитрабельными, что было обусловлено следующими 
аспектами.
Федеральный закон «О третейских судах» от 24.07.2002 № 102-ФЗ 
содержит положение, согласно которому стороны могут передавать на 
рассмотрение третейского суда спор, вытекающий из гражданских 
правоотношений (п. 2 ст. 1).
В свою очередь ст. 33 АПК РФ (в ред. до Федерального закона от 29.12.2015 № 409 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ») содержала специальную подведомственность дел арбитражным судам, в том числе по корпоративным спорам (п. 2 ч. 1 ст. 33).
Поправки, принимаемые к ст. 33 АПК РФ (в ред. до Федерального 
закона от 29.12.2015 № 409 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты») входили в комплекс совершенствования механизмов разрешения корпоративных конфликтов и были направлены против рейдерских захватов. В пояснительной записке к одному из таких законопроектов указывалось, что основными идеями, реализуемыми в законопроекте, является обеспечение непротиворечивости судебных актов, принимаемых при рассмотрении хозяйственных споров в разных судах судебной системы и отнесения таких споров к подведомственности арбитражных судов.
Таким образом, изменения, вносимые в ст. 33 АПК РФ (в ред. до 
Федерального закона от 29.12.2015 № 409 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты») были направлены на разграничение компетенции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, а не исключение компетенции третейских судов как альтернативного органа по разрешению споров.
Между тем правоприменительная практика пришла к выводу о 
подведомственности споров только государственным арбитражным судам.
Самым ярким прецедентом является нашумевшее дело Максимова 
против ОАО «НМЛК», в котором суды всех инстанций пришли к выводу, что 
договор, заключенный между сторонами спора регулирует вопросы, в том числе корпоративного управления, вследствие чего подведомственен только государственному арбитражному суду. Представляется важным 
проанализировать поэтапно данное судебное дело.
Арбитражный суд города Москвы рассмотрел дело по 
заявлению ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат» об отмене решения МКАС при ТПП РФ (Определение Арбитражного суда города Москвы от 28.06.2011 по делу А40-35844/11-69-311).
МКАС при ТПП РФ было принято решение, согласно которому с ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат» в пользу Максимова Н.В. взыскано 8928001875 руб. – основного долга, 638 352134 руб. – проценты за пользование чужими денежными средствами, 12616112 руб. – арбитражного сбора.
Дело МКАС при ТПП РФ было рассмотрено на основании третейского соглашения, из которого следует, что все споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего соглашения или в связи с ним, в том числе 
касающиеся его исполнения, нарушения, прекращения или 
недействительности, подлежат разрешению в МКАС при ТПП РФ в 
соответствии с его Регламентом.
Суд первой инстанции установил, что спор третейским судом был 
рассмотрен на основании Соглашения от 22.11.2007, которое по своей 
правовой природе является договором купли-продажи акций. Согласно 
указанному договору Максимов Н.В. обязался передать ОАО «НЛМК» право собственности на 50 % плюс 1 акцию, а ОАО «НЛМК» обязалось уплатить Максимову Н. В. покупную цену.
Спор, связанный с переходом права собственности на акции, относится к категории корпоративных споров.
Суд указывал, что согласно ст. 29 ФЗ «О рынке ценных бумаг» право на именную бездокументарную ценную бумагу переходит к приобретателю с момента внесения приходной записи по лицевому счету приобретателя.
Между тем в арбитражном решении по иску о взыскании денежных средств содержится вывод об исполнении соглашения и передаче акций, в то время как выводы относительно принадлежности акций, учитываемых в 
особом порядке, могут быть сделаны только государственным арбитражным судом. В соответствии со ст. 33 АПК РФ и наличия в ней прямой отсылки к ст. 225.1 АПК РФ дело по спору, возникшему между сторонами, относится к специальной подведомственности арбитражного суда, в связи с чем, МКАС при ТПП РФ рассматриваться не могло. Указанное нарушение является 
основанием для отмены арбитражного решения на основании абз. 1 пп. 2 п. 2 ст. 34 Закона Российской Федерации «О международном коммерческом 
арбитражном суде». Вышеуказанное арбитражное решение противоречит публичному порядку Российской Федерации. В соответствии со ст. 1193 
ГК РФ под публичным порядком понимается основы правопорядка 
Российской Федерации, которые прежде всего, включают в себя основополагающие принципы российского права, такие как принцип независимости и беспристрастности суда, принцип законности решения.
Анализируя определение арбитражного суда, и оставляя за скобками выявленные судом нарушения арбитрами правил о беспристрастности и 
независимости третейских судей, а также нарушение императивных норм определения покупной цены акций, стоит отметить, что краеугольный 
камень – это неарбитрабельность корпоративных споров.
Решение государственного суда по данному делу устояло во всех инстанциях (Постановление ФАС Московского округа от 26.09.2011, 
Определение ВАС РФ от 30.01.2012, Определение Конституционного суда РФ от 21.12.2011 № 1804-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению 
жалобы гражданина Максимова Н.В. на нарушение его конституционных прав п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ).
ФАС Московского округа по данному делу также указал, что 
государство, определяя на основе законодательно закрепленных критериев в виде общих правил, в каком суде и в какой процедуре подлежат рассмотрению споры конкретной категории, обеспечивает соблюдение баланса 
частных и публичных интересов, правовую определенность в 
государственной защите прав и свобод. Третейский суд, являясь по своей природе частноправовым институтом разрешения споров, вышел за пределы гражданских правоотношений.
Позиция Конституционного Суда РФ по данному делу заключалась в утверждении, что из статьи 46 Конституции РФ, не вытекает возможность 
выбора заинтересованным лицом по своему усмотрению конкретных форм и способов реализации такого права, которые с соблюдением требований 
Конституции РФ устанавливаются федеральными законами. И в частности, положения АПК РФ направлены на конкретизацию судебной защиты и не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права.
Таким образом, аргументация обоснования неарбитрабельности корпоративных споров зачастую сводилась к формальному пониманию ст. 33 и 225.1. АПК РФ.
Вызывает также критику довод судов о нарушении публичного порядка и непоследовательность судебной практики в этом вопросе. Так, 
Арбитражный суд г. Москвы отказывая в удовлетворении заявления об отмене решения МКАС при ТПП РФ, указал на следующее. Решение 
третейского суда может быть признано нарушающим основополагающие принципы российского права (противоречащим публичному порядку 
Российской Федерации) в том случае, если в результате его исполнения 
будут совершены действия либо прямо запрещенные законом, либо 
наносящие ущерб суверенитету или безопасности государства, 
затрагивающие интересы больших социальных групп, являющиеся 
несовместимыми с принципами построения экономической, политической, правовой системы государства, затрагивающие конституционные права и свободы граждан, а также противоречащие основным принципам 
гражданского законодательства, таким как равенство участников, 
неприкосновенность собственности, свобода договора.
Таким образом, суд квалифицирует в качестве противоречащей публичному порядку страны лишь такую ситуацию, когда исполнение решения не просто бы нарушило отдельные нормы законодательства, а оказалось бы несовместимым с самими основами нашего правопорядка и нашего правосознания.
В противовес решениям государственных судов по делу Максимова в юридическом сообществе сторонники третейского разбирательства 
выдвигали справедливые контраргументы. Суть их сводилась к 
тому, что законодатель установил два критерия арбитрабельности споров (гражданско-правовой характер спора и отсутствие прямого запрета на 
передачу спора в третейский суд), и оба из них удовлетворяются в 
отношении корпоративных споров: корпоративные споры вытекают из 
корпоративных отношений, корпоративные отношения являются 
гражданско-правовыми (п. 1 ст. 2 ГК РФ), а значит, корпоративные споры носят гражданско-правовой характер; норма ст. 248 АПК РФ об 
исключительной компетенции корпоративных споров направлена на 
разграничение компетенции государственных судов различных стран и не исключает возможность передачи таких споров третейским судам 
(по аналогии со спорами, затрагивающими государственную регистрацию недвижимости, п. 4 постановления Конституционного Суда РФ от 26.05.2011 № 10-П); специальная подведомственность корпоративных споров по ст. 33 и 225.1 АПК РФ направлена на разграничение компетенций арбитражных 
судов и судов общей юрисдикции и не препятствует передаче таких споров в арбитраж; в законодательстве РФ отсутствует прямо выраженный 
(как в отношении споров о банкротстве) запрет на передачу корпоративных споров на разрешение третейских судов. В деле ОАО «НЛМК» и Максимова государственные суды, включая ВАС РФ, очевидно, предпочли поддержать точку зрения, отрицающую арбитрабельность корпоративных споров. Такая позиция привела к их вынужденной неарбитрабельности в отсутствие 
соответствующего прямо выраженного законодательного запрета. Такой 
антиарбитражный подход подвергся критике со стороны большой части юридического сообщества, и, возможно, именно это судебное решение 
стало переломным в ситуации с третейским разбирательством в России в 
целом и, в частности, с невозможностью передать в арбитраж корпоративные споры.
Несмотря на устоявшийся подход государственных судов о неарбитрабельности корпоративных споров, в судебной практике присутствуют и 
судебные решения допускающие арбитрабельность корпоративных споров. С этой точки зрения заслуживает внимания позиция Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа по делу № А42-4871/2011. На
 рассмотрении указанного суда оказалось дело по заявлению ОАО Банка «Возрождение» об отмене решения третейского суда для разрешения 
экономических споров при Северной торгово-промышленной палате.
Решение третейского суда касалось неисполнения договора 
купли-продажи акций, заключенного между ИП Смуров М.Б. (покупатель) и ОАО «Мурманский швейный комбинат» (продавец). ИП Смуров обратился с иском в третейский суд с требованиями об обязании переоформления права собственности на акции в реестре акционеров ОАО «Мурманский швейный комбинат», о признании права собственности на 100% акций Комбината, а также об обязании последнего включить Смурова М.Б. в реестр акционеров Комбината в качестве владельца 100% его акций и внести в этот реестр 
запись о списании 100% акций с 14.05.2010 и зачислении данных акций с 14.05.2010 на его счет.
Решением третейского суда требования ИП Смурова М.Б. были 
удовлетворены.
ОАО Банк «Возраждение», являясь залоговым кредитором 
ОАО «Мурманский швейный комбинат», посчитало, что его права и 
законные интересы нарушены решением третейского суда, обратилось с 
заявлением об отмене решения третейского суда в Арбитражный суд 
Мурманской области. Кроме того, ОАО Банк «Возраждение», ссылаясь на п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ, указал на то, что спор, рассмотренный третейским 
судом, не может быть предметом третейского разбирательства.
Определением Арбитражного суда Мурманской области решение 
третейского суда в части установления даты «14.05.2010» признания права собственности на акции Комбината за Смуровым М.Б., а также в части 
установления даты зачисления акций «с 14.05.2010» на Смурова М.Б. 
отменено, в остальной части заявление отклонено.
Суды, рассматривая заявление ОАО Банка «Возраждение», были едины в мнении о правомерности отклонения его доводов о неподведомственности возникшего между Смуровым М.Б. и ОАО «Мурманским швейным 
комбинатом» спора третейскому суду. В обоснование данного довода суды приводят следующие аргументы.
В соответствии с п. 2 ст. 1 Федерального закона от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено 
федеральным законом.
Закрепленная в статье 33 АПК РФ специальная подведомственность 
арбитражным судам корпоративных споров не исключает возможности 
рассмотрения третейскими судами данной категории дел с учетом существа спора, характера правоотношений сторон и последствий принятия решения третейским судом.
Поскольку в данном случае предметом рассмотрения иска в третейском суде являлось требование о признании права собственности на акции на 
основании гражданско-правовой сделки купли-продажи, то суд первой 
инстанции обоснованно посчитал, что третейский суд вправе рассмотреть указанный спор.
Следует отметить, что зачастую суды не проводят четкую грань между корпоративными отношениями и обязательственными правоотношениями.
Суд кассационной инстанции оставил в силе определение суда первой инстанции, частично отменил решение третейского суда не по причине не подведомственности спора третейскому суду, а по причине нарушения 
третейским судом даты определения права собственности Смурова М.Б. на акции, что не соответствует общеправовым принципам права.
Схожая позиция отражена в Постановлении Арбитражного суда 
Уральского округа, на рассмотрении которого оказалось дело по заявлению Некоммерческого партнерства «СРО Межрегиональная Проектная Группа» о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения 
третейского суда при ООО «Межрегиональный Центр Права» 
(Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 25.11.2015 по делу № А60-36124/2015).
Решение третейского суда касалось взыскания с ООО «Уральская 
строительная компания» членских взносов, подлежащих взысканию за 3,4 кварталы 2014 года и 1,2 кварталы 2015.
Суд первой инстанции, в удовлетворении заявления Некоммерческого партнерства «СРО Межрегиональная Проектная Группа» о выдаче исполнительного листа, вынес отказное определение (Определение Арбитражного суда Свердловской области от 14.09.2015).
Между тем суд кассационной инстанции, отменяя определение 
Арбитражного суда Свердловской области, не согласился с его доводами о том, что решение третейского суда принято с нарушением принципов 
равноправия и автономии воли спорящих сторон, либо нарушает иные 
основополагающие принципы права. Кроме того, Суд кассационной 
инстанции указал на следующее.
Из п. 2 ч. 1 ст.33 АПК РФ следует, что корпоративные споры, указанные в ст. 225.1 АПК РФ, отнесены к специальной подведомственности 
арбитражного суда.
Специальная подведомственность как понятие используется в 
законодательстве для расширения компетенции арбитражных судов за счет сужения компетенции судов общей юрисдикции, но не за счет исключения компетенции третейских судов.
Корпоративные споры отнесены к специальной, а не к исключительной подведомственности арбитражных судов.
Иными словами, закрепленная в ст. 33 АПК РФ специальная 
подведомственность арбитражным судам корпоративных споров не 
исключает возможности рассмотрения третейскими судами данной категории дел с учетом существа спора, характера правоотношений сторон и 
последствий принятия решения третейским судом.
Таким образом, арбитражный суд в своем постановлении напрямую 
указал, что указание на специальную подведомственность не исключает 
компетенцию третейских судов на рассмотрение корпоративных споров.
К иному выводу пришел Арбитражный суд Московского округа, на 
рассмотрении которого оказалось дело по заявлению ООО «АКВЕНГА» о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения 
Третейского суда при Некоммерческом Партнерстве «Центральная 
экспертная палата» (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 04.02.2016 по делу № А40-112963/2015).
Между ООО «АКВЕНГА» (покупатель) и ООО «Коммерческим банком «Судостроительный банк» (продавец) был заключен договор купли-продажи инвестиционных паев, удостоверяющих долю в праве собственности на имущество составляющее закрытый Паевой Инвестиционный Фонд 
Недвижимости «МАРТ РИЭЛТИ».
Решением третейского суда удовлетворены исковые требования ООО «АКВЕНГА» к ООО «Коммерческому банку «Судостроительный банк» о внесении записи о переходе права собственности на ценные бумаги путем регистрации перехода права собственности на инвестиционные паи, 
удостоверяющие долю их владельца в праве собственности на имущество, составляющее Закрытый Паевой Инвестиционный Фонд Недвижимости «МАРТ РИЭЛТИ».
Поскольку решение третейского суда ответчиком в добровольном 
порядке исполнено не было, истец обратился в суд с требованием о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.
Отказывая в удовлетворении заявления, суд первой инстанции исходил из того, что споры о переходе права собственности на ценные бумаги путем регистрации перехода права собственности на инвестиционные паи, 
удостоверяющие долю их владельца в праве собственности на имущество 
паевого инвестиционного фонда носят корпоративный характер и в силу 
статьи 225.1 АПК РФ отнесены к специальной подведомственности 
арбитражных судов.
Суд также основывался на правовой позиции Конституционного Суда РФ, содержащейся в определении от 21.12.2011 № 1804-О-О в которой говорится, что п. 2 ч. 1 ст. 33 АПК РФ, устанавливающий во взаимосвязи с нормами статьи 225.1 АПК РФ, подведомственность рассмотрения корпоративных споров арбитражным судам, направлен – по его смыслу в системе других предписаний § 1 гл. 4 «Компетенция арбитражных судов» АПК РФ – на конкретизацию порядка судебной защиты нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов граждан и юридических лиц по названной категории дел.
Учитывая предмет требований – о переходе прав на инвестиционные паи и корпоративный характер спора – кассационный суд согласился с выводом суда первой инстанции об отказе в выдаче исполнительного листа, в том 
числе в связи с рассмотрением третейским судом настоящего спора без 
привлечения лица, который ведет реестр владельцев инвестиционных паев.
Аналогичный вывод содержится в Постановлении Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.06.2012 по делу № А17-8372/2011.
Таким образом, в результате неоднозначной позиции судов не было единого похода к пониманию арбитрабельности корпоративного спора. Участникам коммерческого оборота, прежде чем включать арбитражную оговорку в договор, необходимо было не только проверить различные законодательные акты на предмет запрета на передачу споров в третейский суд, но и изучить соответствующую судебную практику, поскольку даже в отсутствие прямого законодательного запрета целый ряд гражданско-правовых споров признавались судами неарбитрабельными.
Принятые федеральные законы вносят кардинальные изменения, как в организацию третейских судов, так и расширяют круг арбитрабельных споров.
Согласно п. 1 ст. 11 ГК РФ, защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, суд, арбитражный суд или третейский суд.
Статья 33 АПК РФ (в ред. Федерального закона от 29.12.2015 № 409-ФЗ) посвящена спорам, подлежащим передаче на рассмотрение третейского суда. Но законодатель определяет арбитрабельные споры через перечень неарбитральных споров, перечисляя их в п. 2 ст. 33 АПК РФ.
Таким образом, любой гражданско-правовой спор может быть рассмотрен третейским судом, за исключением прямо предусмотренных в федеральных законах, неарбитрабельных споров.
Иными словами АПК РФ в нынешней редакции относит к арбитрабельным все корпоративные споры, связанные с созданием юридического лица, управлением им или участием в юридическом лице, являющемся коммерческой организацией, а также ряде некоммерческих организаций, за исключением тех, в которых, по мнению законодателя, явно выражен публичный интерес.
На первый взгляд, законодатель совершил весьма прогрессивный шаг в сторону расширения арбитрабельности, так как в России арбитраж 
(третейское разбирательство) на протяжении долгого времени 
рассматривался как механизм рассмотрения сугубо торговых споров: дел, связанных с куплей-продажей товаров, поставкой, а также споров,
возникающих в сфере морской перевозки. Законодатель признал целесообразность применения данного института к сложным корпоративным отношениям и бизнес-отношениям. Споры в данной сфере требуют оперативного рассмотрения с применением гибких процедур.
Новое законодательство отличается большей четкостью, и имеет большие шансы на пути развития третейского разбирательства. Серьезным 
достижением нового законодательства о третейских судах является 
расширение круга арбитрабельных споров. Законодатель прямо закрепил возможность рассмотрения корпоративных споров. Решение вопроса арбитрабельности корпоративных споров, должно обрести правовую определенность.
Но реформа третейского суда стала толчком для новых дискуссий в сфере арбитража, выведя ее на новый уровень. Эксперты в сфере третейского разбирательства отмечают переход от либеральной модели арбитража к консервативной, что усиливает государственное влияние на процесс создания и деятельность третейских судов, но и другие отмечают преимущества, которые арбитраж должен получить в результате реформы, а именно восстановление доверия к третейскому разбирательству.
Учитывая вышеизложенное, для проведения более детального анализа законодательных новелл в сфере третейского разбирательства, определения в какой мере корпоративные споры должны быть арбитрабельными или 
условно арбитрабельными, или ограниченно арбитрабельными необходимо 
обратиться к самому понятию арбитрабельности и критериям 
арбитрабельности.
Поэтому, в следующей главе будет рассмотрен вопрос, что понимается под термином арбитрабельность и какие критерии предъявляются к 
данному институту, а в третьей главе мы вернемся рассмотрению к 
арбитрабельности корпоративных споров.