Экономические факторы участия Канады в миротворческих миссиях ООН в период с 1990-х годов до настоящего времени

Обоснование актуальности
Идея поддержания мира является одним из фундаментальных принципов внешней политики Канады и основополагающей ценностью, проводимой канадцами в жизнь. Она стала как приоритетом канадского правительства в сфере международных отношений, так и краеугольным камнем общественно-политических процессов, происходящих внутри страны кленового листа.
Миротворческая деятельность (как наиболее главный способ поддержания международных мира и безопасности) вошла в сферу ключевых направлений внешнеполитической и военно-политической деятельности канадского государства. Более того, следует признать тот факт, что именно канадские власти во многом способствовали возникновению того миротворчества, которое мы знаем. Как известно, в 1957 г. канадский министр иностранных дел Лестер Б. Пирсон предложил современную концепцию использования миротворческих сил ООН. С тех пор Канада принимала активное участие в различных миротворческих операциях по всему миру. Миротворческая деятельность стала восприниматься как визитная карточка канадской нации (подобное отношение характерно прежде всего для самих канадцев). Как следствие, сама идея поддержания мира приобрела особую важность во внешнеполитической деятельности и в целом в канадской общественно-политической жизни. Таким образом, анализируя участие канадских контингентов в миротворческих миссиях ООН, исследователь изучает важнейшее направление внешней политики Канады. Учитывая тот факт, что недавно было заявлено об оживлении миротворческой активности Канады, необходимо констатировать, что анализ деятельности канадских властей по поддержанию мира приобретает злободневность.
Более того, исследование миротворчества Канады заслуживает внимания также потому, что за последние 10 лет миротворческая активность в рамках канадской внешней политики претерпела существенные колебания. При канадском премьер-министре С. Харпере миротворчеству стало уделяться значительно меньше влияния. Затем при новом премьер-министре Дж. Трюдо стала постулироваться необходимость возрождения миротворчества во внешней политике Канады. При этом на данный момент отмечается, что, несмотря на изначально заявленную реактивацию миротворческой деятельности, участие Канады в операциях в конечном счёте оказалось крайне ограниченным . В данном случае возникают вопросы о причинах и характере этих трендов.
Одновременно следует принимать во внимание, что такому явлению, как канадское миротворчество, уделяется большое внимание в науке. Множество исследований посвящено анализу миротворческой деятельности Канады. Одной из популярных исследовательских проблем является вопрос о причинах канадского миротворчества: какие факторы определяют участие Канады в миротворческих миссиях ООН. Поэтому данная работа, будучи нацеленной на выявление движущих факторов канадского миротворчества, в контексте постоянных изменений в сфере деятельности канадцев по поддержанию мира приобретает особую актуальность с точки зрения улучшения потенциала прогнозирования внешней политики и изучения природы рассматриваемого политического явления.
В научном дискурсе преобладает мнение, что основным фактором, детерминирующим «миротворческую активность» Канады, является самовосприятие канадцев, рассматривающих себя в качестве «нации миротворцев». Данная конструируемая идентичность на уровне политического дискурса и национальной памяти определяет общественное мнение и таким образом заставляет правительство Канады предпринимать соответствующие инициативы в сфере миротворчества. При этом сами политики могут руководствоваться данной идентичностью и исходить из моральной необходимости участия в миротворческих операциях. Также нельзя отрицать возможность того, что политики могут просто манипулировать таким социальным конструктом для претворения в жизнь собственных замыслов и реализации собственных интересов.
Таким образом, в науке общепринятой считается социал-конструктивистская трактовка причин активной миротворческой деятельности канадцев, согласно которой именно идентичность «нации миротворцев» представляет собой детерминирующий фактор.
Однако применение социального конструктивизма имеет свои серьёзные ограничения. В частности, мы можем определить и изучить идентичность, основываясь на анализе дискурса и общественного мнения. Можно исходить из того, что политики и/или власти прислушиваются очень внимательно к общественному мнению. При этом данное допущение имеет серьёзные основания на существование. Однако как мы можем быть уверены в том, что политик при принятии того или иного решения либо при продвижении той или иной инициативы исходит в своих действиях из веры в идентичность «нации миротворцев» или учёта этой идентичности. Насколько мы можем быть уверены в том, что тот или иной человек действительно является проводником идентичности? Как мы можем это верифицировать или фальсифицировать? Ведь даже если какой-либо политик будет заявлять о том, что он верит в то, что канадцы – это «нация миротворцев», можем ли мы быть уверены, что он был искренен, делая подобные заявления.
Иными словами, если есть канадское общество как носитель идентичности, и есть политик, то как мы можем проверить, исходя лишь из наличия двух этих агентов, что есть связь между ними, свидетельствующая о восприятии политиком (который хоть и является частью общества) этой идентичности? Вовлечённость в дискурс не доказывает присутствие веры в идентичность.
Во-вторых, если мы основываемся в своём исследовании на социальном конструктивизме, мы исходим из того, что социальная реальность конструируется. Т. е. хотя то или иное социальное явление имеет до определённой степени объективное выражение (а может и вовсе не обладать объективными характеристиками), наше восприятие феномена социальной реальности зависит от той степени, в какой мы придаём ему смысл. Идентичность «нации миротворцев» – социальный конструкт.
Сделаем допущение: будем исходить из того, что именно конструкт является фактором, который определяет миротворческую деятельность. Но тогда мы всё равно сталкиваемся с вопросом о том, имеется ли какой-либо материальный фактор миротворчества. Для полноценного исследования феномена мы должны изучать как социальную, так и материальную основу рассматриваемого явления (если таковая имеется). Социальный контекст крайне изменчив, в то время как материальные факторы до определённой степени постоянны, а рациональный учёт данных аспектов не зависит от воздействия социальной среды.
Поэтому обоснованным является анализ возможности воздействия материальных факторов на миротворческую деятельность.
При этом в последнее время стали появляться сведения, что вполне вероятно существование других причин активного участия Канады в миротворческих миссиях ООН. В частности, определённые публикации в СМИ (а именно: статья в The Chronicle Herald (освещённая на сайте международной некоммерческой организации Business and Human Rights Resource Center), а также статьи в Socialist.ca и The Hill Times) указывали на то, что Канада участвует в миротворческой миссии MINUSMA в Мали из-за того, что в этой стране присутствуют канадские горнодобывающие компании, чьи интересы правительство Канады предположительно защищает. Действительно, в Мали присутствуют канадские компании, и это подтверждают СМИ . Более того, это подтверждает информация, предоставляемая самими канадскими горнодобывающими компаниями (например, таким гигантом в сфере горной добычи, как Barrick Gold).
Эти факты заставляют усомниться в альтруизме канадских властей, отправляющих миротворческий контингент для участия в операции MINUSMA, и пересмотреть сформированную теоретическую модель интерпретации миротворческий активности Канады в контексте данного случая. Иными словами, существует вероятность того, что участие Канады в миротворческой миссии ООН в Мали MINUSMA определяется присутствием канадских горнодобывающих компаний в этой стране. Получается, что, предположительно, власти используют миротворчество для защиты активов этих компаний в условиях нестабильности и небезопасности. Данное утверждение может быть индуктивно экстраполировано на другие случаи участия Канады в миротворческих миссиях. Тогда возникает вопрос: «Детерминирует ли присутствие канадских компаний, занятых в горнодобывающей сфере, в странах, где реализуются миротворческие операции, решение правительства Канады об участии в данных операциях».
К тому же следует отметить, что при исследовании действительно было выявлено присутствие канадских компаний в определённых странах. Это в свою очередь делает вопрос о том, действительно ли миротворческая деятельность канадцев (ставшее визитной карточкой этой нации) обусловлена корыстными интересами, ещё более насущным.
Таким образом, при учёте недавно замеченных фактов возникает необходимость теоретического познания характера рассматриваемых явлений (миротворческой деятельности в контексте присутствия экономических интересов). Поэтому изучаемая проблема имеет фундаментальный характер. С определённым уровнем уверенности можно утверждать, что наличие компаний будет положительно влиять на решение об участии Канады в определённой миссии: если власти исходят из фактора идентичности, то возможность защитить компании будет дополнительным аргументом в пользу участия. Данное исследование посвящено поиску другого аспекта: прежде всего нужно найти, существует ли закономерность, при которой присутствие/отсутствие компаний ведёт к участию/неучастию Канады.
Таким образом, проблема исследования в рамках магистерской диссертации состоит в необходимости более совершенного теоретического познания ситуации, при которой вероятна детерминированность миротворческой деятельности Канады фактором экономических интересов. Иными словами, проблема, которая поднимается в данной диссертации, заключается в теоретической потребности найти ответ на вопрос: существует ли закономерность, согласно которой миротворческая деятельность Канады систематически детерминируется наличием активов канадских горнодобывающих компаний в странах реализации миротворческих операций ООН.
Ответ на этот вопрос имеет большую академическую важность, т. к.
Он помогает выяснить, действительно ли преобладающее вышеописанное научное мнение является верным. В науке распространено мнение о том, что идентичность (нематериальный фактор) определяет участие Канады в миротворческих миссиях. Т. о., данная работа, нацеленная на выявление фактов, свидетельствующих о том, что экономические интересы (материальный фактор) определяют участие Канады в миротворческих операциях, позволяет прояснить, действительно ли идентичность играет детерминирующую роль. Подтверждение связи между присутствием/отсутствием канадских горнодобывающих компаний и участием/неучастием Канады в операциях по принуждению к миру опровергнет тезис о том, что идентичность является детерминирующим фактором. Опровержение же связи между присутствием/отсутствием канадских горнодобывающих компаний и участием/неучастием Канады в миротворческих операциях подтвердит тезис об идентичности как о детерминанте.
Таким образом, осуществляется проверка того, в правильном ли направлении движется наука. Данная проверка в свою очередь имеет непосредственный академический интерес. Следовательно, цель исследования имеет академический интерес.
Подтверждение или опровержение связей между присутствием/отсутствием канадских горнодобывающих компаний и участием/неучастием Канады в операциях по принуждению к миру поможет нам в получении знания о том, какой фактор прежде всего нужно изучать при исследовании канадской миротворческой деятельности. Таким образом, исследование способствует увеличению знания об изучаемом явлении и содействует повышению уровня теоретического познания явления.
Таким образом, исследование взаимосвязи между наличием канадских горнодобывающих компаний в странах реализации миссий ООН и участием Канады в ооновских операциях, осуществляющихся в данных государствах, обладает актуальностью.