Визуализация «острова Скандия»: образ Скандинавии в европейской картографии XV – XVI веков

Процессы восприятия индивидом окружающей действительности находятся в фокусе внимания многих гуманитарных наук. Как объясняет когнитивные процессы специалист в области психологии познания В.Зингер: «…наше сознание (Sinnessysteme) выбирает из широкого спектра сигналов, поступающих из окружающего мира, лишь те немногие, которые оно уже ожидает, и те, которые особенно пригодятся для того, чтобы выжить в сложном мире. Из этого немногого конструируется затем связная картина мира»1. Таким образом, полученный образ в большей степени отражает субъективную картину мира человека, его личные ожидания и опасения, чем существующую реальность. Индивидуальное восприятие мира существует наравне с коллективными представлениями, передающими положение вещей, ценности и опасения конкретного сообщества или группы людей – некий обобщенный стереотипный образ.
Признанной теорией репрезентации пространственных знаний в сознании индивида или группы является концепция ментальной карты2. Первое упоминание этого термина (kognitive Landkarte) приписывают представителю бихевиористского направления в психологии Э. Толману (1948 г.)3. Начало исследований в области взаимоотношений человека и окружающей среды относится к 1960–1970 гг. Авторитетные специалисты по этой теме Р.М. Доунз и Д. Стеа определяют ментальную, или «воображаемую» картографию как мыслительный «процесс, состоящий из серии преобразований, с помощью которых индивид собирает, хранит, вызывает в памяти и декодирует информацию об окружающем мире»4 и
1 Шенк Ф.Б. Ментальные карты: конструирование географического пространства в Европе / пер. с нем. А. Жоровой // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. 2001. Вып. 4. С. 4.
2 Там же.
3 Sudas I., Gokten C. Cognitive maps of Europe: geographical knowledge of Turkish geography students // European Journal of European Geographers. 2012. Vol. 3 (1). P. 42.
4 Downs R.M., Stea D. Cognitive maps and spatial behaviour: process and products // Image and environment:
3
«процесс действия, деятельность, которой мы занимаемся, а не объект, который у нас есть…»5. Второе определение подчеркивает динамичность ментальных карт, их обусловленность конкретными задачами и зависимость от мышления индивида.
Другими словами, ментальная карта – это сложный конструкт, гипотетическое мысленное представление пространства, «продукт нашего опыта, а не точной оценки»6. В современной научной литературе данное понятие относится как к «отражению и воссозданию пространства в мыслях»7, так и непосредственно «визуальному изображению индивидуальных или коллективных систем представлений о мире»8. Эти трактовки не противоречат друг другу, но во втором случае мысленные образы фиксируется. Специалист в области картографии Б.Б. Серапинас предлагает для первого определения употреблять термин «мысленных карт», для второго – «ментальных карт»9. Это мнение поддерживает М.В.Грибок, поясняя, что «под термином “ментальная карта” будет подразумеваться именно графическое изображение индивидуальных или коллективных систем представлений о мире, а под термином “мысленная карта” – образ местности, существующий только в представлении (воображении) человека или группы лиц»10.
Однако понятие «мысленных карт» не вошло в широкое
cognitive mapping and spatial behaviour / eds. Downs R., Stea D. Chicago: Adline, 1973. P. 7. [перевод мой – А.Г.]. 5 Downs R., Stea D. Maps in minds: reflections on cognitive mapping. New York: Harper and Row, 1977. P. 6. [перевод мой – А.Г.].
6 Kaplan S. Cognitive maps in perception and thought // Image and environment: cognitive mapping and spatial behaviour / eds. Downs R., Stea D. Chicago: Adline, 1973. P. 76. [перевод мой – А.Г.].
7 Hart R.A., Moore, G.T. The Development of spatial cognition // Image and environment: cognitive mapping and spatial behaviour / eds. Downs R., Stea D. Chicago: Adline, 1973. P. 248. [перевод мой – А.Г.].
8 Митин И.И. Ментальные карты как инструмент комплексного культурно-географического исследования: анализ подходов // Географический вестник. 2018. N 4. С. 23.
9 Там же.
10 Грибок М.В. Анализ формирования образов регионов России в федеральных информационных программах телевидения с помощью ГИС: автореф. дис. … канд. геогр. наук. М., 2009. С. 26.
4

употребление. В рамках данной работы мы будем руководствоваться следующим определением ментальной карты: познавательные и эмоциональные представления людей о пространстве, зафиксированные изобразительно или текстуально. Можно провести параллель между ментальной картой и понятием «воображаемого», предложенного Ж. Ле Гоффом, – одновременно продуктом культуры и исторической реальностью, порожденной фантазией11.
Актуальность темы определяется перспективностью изучения ментальных карт для современной исторической науки. Помимо учета политических, экономических, культурных связей исследование общественных представлений о пространстве дает более комплексную информацию о взаимоотношении между народами в разные исторические эпохи. Анализ изображения Скандинавии на европейских картах позволяет проследить, как менялось восприятие данной территории на протяжении столетий. Особенности географического описания Скандинавского полуострова до XVв. включительно нашли отражение в работах специалистов. Таким образом, актуальность избранной темы, на наш взгляд, также связана с необходимостью рассмотреть картографическое изображение более позднего времени (XV–XVI вв.) и дать интерпретацию образа Скандинавии этого периода в европейской картографии.
Научная новизна данного исследования состоит в том, что:
1. производится систематизация карт Скандинавии XV–XVI вв. и на ее основе выделяется четыре обобщенных типа картографического изображения полуострова, доминирующих в первой половины XV в., второй половины XV в. – первой половины XVI в., первой половины
XVI в., второй половине XVI столетия, соответственно;
11 Джаксон Т.Н., Коновалова И.Г., Подосиновов А.В. Imagines mundi: античность и средневековье. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2013. С. 285.
5

2. реконструируется четыре модели ментальных карт (пространственных образов) Скандинавии, характерных для каждого типа;
3. рассматриваетсяпроцесстрансформациипредставленийо«Скандии»на ментальных картах на протяжении двух столетий.
Время на рубеже эпохи позднего Средневековья и раннего Нового
времени знаменует собой важный период в развитии географической науки. Открытие Америки явилось толчком к дальнейшему освоению новых и малоизвестных территорий, в частности Северной Европы. Эпоха великих географических открытий привела к разделению географического знания на «древнюю географию» (vetus geographia), основанную на авторитете античных авторов, и «новую географию» (geographia nova), построенную на современных данных. Обе науки одинаково признавались учеными того времени12. Трансформация социально-культурной реальности повлекла за собой изменения в картографической науке. Получили популярность космографии – «общие описания земной поверхности»13, которые представляли собой своеобразные энциклопедии, включая также сведения об истории, культуре и обычаях описываемых народов. Становление искусства книгопечатания в странах Европы (вторая половина XVстолетия) способствовало распространению географических знаний. Иные технологические достижения (появление новых типов парусных судов, создание приборов для наблюдений) также оказали положительное влияние на развитие картографической науки14.
Ключевым событием для западноевропейской картографии становится открытие научного наследия Клавдия Птолемея, в особенности его труда «Руководство по географии». Из всей географической литературы древности
12 Корандей Ф.С. Введение в историческую географию. Тюмень: Издательство государственного университета, 2008. С. 11.
13 Мюнстер С. Описание Литвы, Самогитии, Руссии и Московии [Электронный ресурс]/ пер. Е. Замысловского // Восточная литература. URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus15/Seb_Muenster/text.phtml?id=1497 (дата обращения: 03.04.2021).
14 Багров Л. История картографии / пер. с англ. Н.И. Лисовой. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. С. 78.
6

эта работа считается наиболее полной по объему топонимического материала, известного греческим и римским авторам. Отличие карт Птолемея от средневековых состоит в новой системе координат, когда символическая составляющая, характерная для картографии раннего и зрелого средневековья нивелируется. В качестве опорных точек выступают не сакральные топонимы и религиозные объекты, а абстрактные «физические» (полюсы, экватор, меридианы, параллели)15. Первый перевод труда позднеантичного автора на латинский язык был сделан в 1406–1407 гг.16
С открытием «Географии» связана традиция издания «объединенных» атласов, включающих в себя карты «древней» и «новой» географии. Карты сопровождаются текстами справочного характера об истории, географии, политическом и церковном устройстве отдельных регионов и стран17. Географическое руководство Птолемея не содержит карты северного региона, однако на основании его текста в «объединенных» изданиях «Географии» второй половины XV в. появляются первые подробные карты Скандинавского полуострова, прежде изображаемого в виде наброска с неоформленными внешними границами и незаполненным внутренним пространством.
В XVIв. страны Скандинавии попадают в поле внимания западноевропейских соседей, что также способствует созданию карт северного региона. В первую очередь, это связано с усилением Шведского королевства. Швеция обретает политическую независимость (распад Кальмарской унии в 1523 г.), экономическую (ослабление Ганзейского союза) и церковную (победа Реформации). Участие страны в военных конфликтах (Ливонская война, русско-шведские войны) укрепляет ее позицию на международной арене. Итак, в период с начала XV до конца XVI столетия
15 Coincidentia oppositorum: от Николая Кузанского к Николаю Бердяеву / отв. ред. О.Э. Душин. СПб: Алетейя, 2010. С. 188–189.
16 Корандей Ф.С. Введение в историческую географию. С. 11.
17 Не только саги…: ранняя история Норвегии в средневековых памятниках / сост. и общ. ред. С.Ю. Агишева. СПб: Наука, 2017. С. 19.
7

наблюдается развитие картографии, идет процесс аккумуляции античных знаний и новых данных; возникает множество карт Скандинавского полуострова.
Таким образом, хронологические рамки исследования охватывают период двух столетий (XV–XVIвв.), что объясняется развитием географической науки в этот период времени и актуализацией создания карт северного региона.
Объектом исследования является изображение территории Скандинавского полуострова на европейских картах. В рамках данной работы Скандия или Скандза как историко-культурное понятие, используемое с античности для обозначение современной территории полуострова, и Скандинавия18 выступают синонимами. Предметом изучения является трансформация представлений о Скандинавии на протяжении двух столетий.
Исходя из этого, цель данного исследования заключается в том, чтобы проследить эволюцию образа Скандии в европейской картографической традиции XV–XVIвв. Достижение поставленной цели, на наш взгляд, возможно при условии решения следующих задач:
1. датьпредставлениеобобразеСеверавевропейскойментальнойкартине мира, его трансформации с античности до XX в.;
2. выявить идеи, формирующие образ Скандии, характерные для нарративной и картографической традиции античного времени и периода раннего и высокого Средневековья;
3. систематизировать европейские карты вышеуказанного периода, произвести их типологизацию на основе особенностей ориентации и локализации полуострова, детальности изображения и подробностей топонимики, роли мифической составляющей;
18 В нашем исследовании под этим понятием подразумеваются страны Скандинавского полуострова и Финляндия, исторически и территориально связанная с Швецией.
8

4. рассмотреть трансформацию, возможное влияние идей прежнего времени на образ Скандинавии в европейской картографической традиции эпохи позднего Средневековья и раннего Нового времени;
5. выявить новые представления о Скандии, свойственные раннему Новому времени.
Источниковую базу исследования представляют картографические
источники. В общей сложности было рассмотрено около 70 карт, выпущенных на протяжении XV–XVIвв. В качестве дополнительного материала использовался нарративный источник (труд О. Магнуса «История северных народов»). Выбор источника обусловлен тем, что работа О. Магнуса была написана в качестве литературного продолжения «Морской карты» 1539 г. Данная карта послужила основой четвертого типа картографического изображения в нашем исследовании.
Методологическая основа работы определяется подходами, изложенными в работах авторитетных специалистов в области «воображаемой» географии Р.М.Доунза и Д.Стеа, Д.Б.Харли, К.Линча, Т.Ф. Сааринена, М. Монмонье. Применяются методики изучения образов путем их сравнения. Для изучения пространственных образов может использоваться широкий круг письменных и изобразительных источников. Географическая карта как отражение общественных представлений о пространстве рассматривается в качестве очевидного источника для исследования ментальных установок прошлого.
Согласно методу критического картографического анализа (critical cartography), разработанному английским историком картографии Дж. Б. Харли, карты не отражают объективную реальность, «но передают окружающий мир через призму человеческого восприятия»19. Изучение общественных представлений о мире подразумевает под собой анализ процесса коллективного осмысления и конструирования пространства. Таким
19 Harley J.B. Deconstructing the Map // Cartographica. 1989. Vol. 26 (2). P. 3. [перевод мой – А.Г.].
образом, картографическое изображение представляет собой продукт социальной традиции, или «социального видения»20. Карта представляет собой «текст», требующий прочтения и интерпретации. Под «текстом» в данном случае следует понимать акт конструирования. Следовательно, географическая карта представляет собой культурный текст, использующий традиционную в определенном сообществе систему знаков.
В широком смысле все изобразительные и письменные источники воспроизводят акт риторики – направленное на потенциальную аудиторию сообщение о мире. Деконструкция подразумевает прочтение данного сообщения, а также скрытых за ним культурных смыслов. За созданием карты лежат как принятые в определенном обществе научные методы картографии, так и присущие этому обществу представления о пространстве (пространственное воображаемое), порожденные его культурными установками. Речь идет о существующих концепциях, а не о реальности. Таким образом, понимание мировоззрения конкретного сообщества позволяет распознать культурные смыслы, заложенные в изображении (например, трансляцию общественного порядка, иерархии или политического влияния). Карта одновременно транслирует и формирует ментальные установки конкретного сообщества. Смысловая наполненность картографического текста позволяет согласиться с утверждением, что «карта никогда не является нейтральной»21. В данной работе анализ карт направлен на выявление образа «Скандии» (субъективной реальности в представлении европейских картографов), существующего в европейской картографической традиции позднего средневековья и раннего Нового времени.