Типы и функции палимпсеста в юмористическом фэнтези (на материале произведений Терри Пратчетта)
ВВЕДЕНИЕ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ГЛАВА 1. ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРНОГО ПАЛИМПСЕСТА: ПРЕДЫСТОРИЯ И
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1.1. Исторические предпосылки к формированию теории палимпсеста. .
1.2. Теория палимпсеста в литературоведении XX-XXI вв. . . . . . . . . . . . .
1.3. Теория «белого знания» и «повествовательной причинности» у
Терри Пратчетта. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ГЛАВА 2. ТИПЫ ПАЛИМПСЕСТА В ЮМОРИСТИЧЕСКОМ ФЭНТЕЗИ ТЕРРИ
ПРАТЧЕТТА. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2.1. Юмористическое фэнтези и его признаки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2.2. Уровень интриги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2.2.1. Пародия как основа функционирования палимпсеста в
юмористическом фэнтези . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2.2.2. Контаминация как вспомогательный механизм реализации
палимпсеста в юмористическом фэнтези. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2.3. Уровень персонажа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .153
2.3.1. Вампиры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2.3.2. Игорь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .170
2.4. Уровень вербализации. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ГЛАВА 3. ФУНКЦИИ ПАЛИМПСЕСТА В ЮМОРИСТИЧЕСКОМ ФЭНТЕЗИ
ТЕРРИ ПРАТЧЕТТА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3.1. Когнитивные основы порождения и восприятия палимпсеста . . . . . . .200
3.2. Функционирование палимпсеста на рецептивном уровне. . . . . . . . . . .204
3.2.1 Удовольствие от узнавания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .204
3.2.2 Трансформация «горизонта ожидания». . . . . . . . . . . . . . . . . . . .207
ЗАКЛЮЧЕНИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ИСТОЧНИКИ И СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Во введении обосновывается актуальность темы, формулируются цель и
задачи работы, а также объект и предмет исследования, описывается научная
новизна и теоретико-методологическая основа рассматриваемой проблемы.
Перваяглавадиссертации«Теориялитературногопалимпсеста:
предыстория и современное состояние» посвящена изучению истории вопроса, а
также степени разработанности темы на настоящий момент. Теория палимпсеста,
несмотря на относительно недавнее время своей концептуализации, прошла долгий
путь развития и уходит своими корнями еще в эпоху античности. Интерпретация
палимпсеста на современном этапе была бы невозможна без обращения к более
ранним теориям, из которых постепенно начинает вырисовываться идея
связанности текстов друг с другом, непреходящей многослойности культурной и
литературной памяти, находящая свое отражение в произведениях литературы.
В первом параграфе «Исторические предпосылки к формированию
теориипалимпсеста»рассматриваютсятеорииэйдетическойпоэтики,
повлиявшие на формирование концепции палимпсеста. Предпосылки для развития
теории палимпсеста можно обнаружить, еще начиная с эпохи античности, когда
постепенно происходит развитие представлений не только о самом тексте, но его
генезисе. Размышления о связи между старыми и новыми текстами, порождении
более новых произведений относительно старых, о том «что» и «как» писать
приводят к пониманию о неразрывной связи того, что было раньше и есть сейчас.
Из категорий риторического подражания и состязания начинает вырисовываться
идея такого межтекстового взаимодействия, когда написанное ранее присутствует
в том или ином виде в написанном позже. При этом речь идет о сознательном
обращении к наследию прошлого, заимствующем то лучшее, «канонизированное»,
что заслуживает «увековечивания» для последующих поколений. В свою очередь,
дальнейшее развитие этой идеи приводит нас к петрарсковской «стратегии пчелы»,
когда автор не просто использует то, что было до него, но контаминирует сразу
несколько образцов и создает из этого что-то свое, новое, а это уже достаточно
сильно созвучно понятию палимпсеста. Важнейшим достижением здесь является
представление о том, что «старое» присутствует в новом тексте имплицитно, на
первый взгляд, скрыто, заставляя читателя расшифровывать это, что не может не
отсылать нас к рецептивной стороне текста. Сотворение «нового» из «старого»
отвечает требованиям нового времени и новой культурной реальности, поэтому
речь идет уже о реактуализации, которая играет далеко не последнюю роль в
механизме реализации палимпсеста.
Во втором параграфе «Теория палимпсеста в литературоведении XX-
XXI вв.» речь идет о важнейших теориях XX-XXI вв., сыгравших ключевую роль
в развитии теории литературного палимпсеста, позволив этому понятию
оформиться отдельно. В первую очередь, в XX в. происходит принципиальный
поворот в литературоведении к изучению текста и его «устройства». Начиная с
идей формалистов, поднявших такие вопросы, как реактуализация старых моделей
в новом окружении, «остранение» знакомого и выделение пародии как важнейшего
способа обновления старых форм, понятие палимпсеста становится все ближе к
моменту своей концептуализации.
Немалый вклад также внесло учение М. М. Бахтина о диалогизме культур,
где особенно ценным нам представляется наблюдение о том, что наиболее ярко это
заметно в юмористическом романе. Следующий этап нашел свое выражение в
теории интертекстуальности, предложенной Ю. Кристевой, что стало поворотным
пунктомвинтерпретациивзаимосвязейтекстовиоформленииновой
художественнойпарадигмы,рассматривающейпроизведениекак
интерсубъективную реальность коммуникативного события 12 . И, действительно,
обращенность литературы назад в том, что она опирается на созданные ранее
12Там же.
тексты, перерабатывая их в контексте современных реалий, и вперед, к будущему
читателю и соответственно последующим писателям, которые уже, в свою очередь,
будут использовать все это в дальнейшем, создает непрекращающийся диалог,
метафорой которого является палимпсест.
Работа Ж. Женетта «Палимпсесты: литература во второй степени» 1982 г.,
положившая начало концептуализации данного явления, выразила идеи, которые
были призваны справиться с неоднозначностью интертекстуальности. Дальнейшее
понятийное оформление палимпсеста, ставшее возможным благодаря работам
Ю. В. Шатина и В. И. Тюпы, находит в нашей работе уточнение, с учетом
выделения ключевой значимости рецептивной стороны текста, находящегося в
диалоге со своим читателем, воздействуя на него, а также понимания
многослойного устройства человеческой памяти. Исходя из этого, палимпсест мы
рассматриваем как иерархию не только проступающих друг через друга текстов,
будь то разные версии одного текста или тексты, пересекающиеся в едином
нарративном пространстве, но памяти, представлений о них, которые многослойны
сами по себе.
В третьем параграфе «Теория “белого знания” и “повествовательной
причинности” у Терри Пратчетта» мы анализируем важную для понимания
функционирования палимпсеста, особенно на рецептивном уровне, теорию
Т. Пратчетта,органическисвязаннуюсметафорой«волшебногокотла»
Дж. Р. Р. Толкина.Пратчеттовскаятеорияподчеркиваетмногослойность
палимпсеста как иерархии текстов и читательских представлений о них, и
соответственно показывает, что в палимпсесте речь идет о переписывании не
сколько предыдущих текстов, сколько читательских ожиданий. Таким образом,
подобный подход акцентирует рецептивный аспект палимпсеста, когнитивные
основы которого мы рассматриваем в Главе 3.
Не менее важной для концепции палимпсеста нам представляется идея
Т. Пратчетта о палимпсестном детерминизме, который сам писатель называет
«повествовательнойпричинностью».Палимпсестность,действительно,в
определенной степени неизбежна и необходима, подобно новым видам в
биологической эволюции.
Вторая глава диссертации «Типы палимпсеста в юмористическом
фэнтези Терри Пратчетта» посвящена подробному изучению выделенных нами
трех типов палимпсеста и приемов их реализации в романах юмористического
фэнтези Терри Пратчетта.
В первом параграфе «Юмористическое фэнтези и его признаки» мы
анализируем характеристики юмористического фэнтези, позволяющие выделять
его в отдельную разновидность фэнтези. Юмористическое фэнтези начало
оформляться не так давно, а одним из главных его представителей является
современный британский писатель Т. Пратчетт, благодаря которому оно получило
огромный толчок к развитию.
Анализ юмористического фэнтези был бы неполным без понимания того, что
важнейшимипризнакамифэнтезивобщемявляютсявымышленность,
необычайность, а само фэнтези, по ценному наблюдению Бр. Аттебери,
представляет собой «размытое множество», в котором определяющими являются
«центральные» образцы, как, например, «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина.
Именно от них и отталкивается фэнтези по направлению к «речным заводям»
(“water margin”)14, не имеющих четких границ, где обнаруживаются всевозможные
элементы фантастического, как отрывки мифов, сказочные сюжеты и др. При этом
в мире фэнтези создается порядок, недостижимый для читателя в реальной жизни,
за счет чего реализуется важнейшая утопическая функция.
Юмористическое фэнтези обладает всеми признаками фэнтези в целом, но,
ключевым является то, что элемент необычайного служит цели комического
пересоздания реальности. Это становится возможным благодаря тому, что
произведения фэнтези находятся в непрерывном общении друг с другом, начиная
с «центральных образцов» и заканчивая «переферийными». Таким образом, через
13Attebery B. Strategies of Fantasy. Indiana University Press, 1992. 152 р.
14Clute J. Water Margins // The Encyclopedia of Fantasy / ed. by J. Clute and J. Grant. Orbit, 1999.
P. 997.
пародийноепереосмыслениетекстов-предшественниковиироническую
переоценку уже «сложившихся» в фэнтези приемов описания происходит
деактуализация старых форм и наделение их новым смыслом. Соответственно,
палимпсестность представляется неотъемлемым признаком юмористического
фэнтези.
Отдельно стоит отметить, что говоря о переосмыслении текстов-
предшественников, мы имеем в виду тексты не обязательно литературные, но
тексты кино или даже музыки, что стало возможным благодаря развитию массовой
культуры, кино-экранизациям и, в принципе, проникновению фэнтези во все
области современной культуры. Юмор, через который происходит реактуализация
новых смысловых значимостей, играет главную роль в реализации принципа
палимпсеста в юмористическом фэнтези, выступая, к тому же, в качестве
основногокомпонентакоммуникативнойстратегиипроизведения.
Соответственно, готовность воспринимающего сознания распознать оставляемые
писателем «метки» и испытать интерсубъективное эстетическое переживание
выходят на первый план.
В свою очередь, уделяя особое внимание коммуникативному аспекту текста,
мы неизбежно приходим к рассмотрению произведения как повествования. Будучи
имманентной характеристикой юмористического фэнтези, палимпсест выполняет
конститутивную функцию в нарративной структуре произведения. Исходя из этого,
мы выделяем три уровня функционирования палимпсеста: уровень интриги,
уровень персонажа и уровень вербализации наррации.
Поскольку речь идет о сложных романных нарративах, сюжетно-
повествовательное развитие не ограничивается единственной интригой, а
основными приемами реализации палимпсеста на этом уровне являются пародия и
контаминация, о чем мы говорим во втором параграфе «Уровень интриги». Как
видно из первого подпараграфа «Пародия как основа функционирования
палимпсеста в юмористическом фэнтези», первостепенную роль играет пародия,
которая по умолчанию лежит в основе обращения автора юмористического
фэнтези к другим текстам, будь то мифы, сказки или любые фантастические
произведения. При этом романные нарративы Т. Пратчетта невозможно свести к
одной интриге, поскольку речь идет о сложном палимпсестном переосмыслении
более ранних текстов и даже представлений о них. В первую очередь, важным
механизмом реализации нарративного палимпсеста здесь является пародийное
нарушение «ключевых» моментов знакомых историй, часто через инверсивность
событий, что позволяет развертываться интригу в неожиданном ключе, как мы
можем наблюдать с «рамочной» кумулятивной интригой «Золушки» в романе
«Ведьмы за границей». В первую очередь, речь идет об «остранении» старых
сюжетных схем через призму современного рационального сознания. При этом
особую роль играет восстановление справедливости по отношению к знакомым
героям или сюжетам, к чему стремится юмористическое фэнтези в целом.
Неожиданная развязка узнаваемых эпизодов вызывает смех у читателя, который
опирается на свое знание «классической» истории и поэтому ожидает именно ее. В
свою очередь, автор намеренно использует классические кумулятивные схемы,
которые по природе своей являются сложными палимпсестными конструкциями,
смутной совокупностью не просто текстов, но и накопившихся за долгие годы
представлений, «памяти» о них.
Не менее важным пародийным приемом реализации палимпсеста на уровне
интриги в юмористическом фэнтези, как мы видим это у Т. Пратчетта, является
обращение к кинотексту. Пародийная переоценка кинодискурса в рамках
литературного произведения «усложняет» структуру палимпсеста, оставаясь при
этом доступным для читателя, который много раз видел фильмы на определенную
тему и поэтому сразу понимает, о чем идет речь. Стоит отметить, что объектом
пародии при этом будет текст, ставший настолько узнаваемым, что в своем
первоначальном виде уже не воспринимается как актуальный. Все это позволяет
пародии «оживить» его с точки зрения более современных ценностей и реализовать
«вспомогательную» авантюрную интригу.
Пародийность, лежащая в основе палимпсеста в юмористическом фэнтези,
функционирует в тесной взаимосвязи с приемом контаминации, описанию
которого посвящен второй подпараграф «Контаминация как вспомогательный
механизм реализации палимпсеста в юмористическом фэнтези». Через
наслоение разных сказочных схем и «памяти» о них в пределах одного наративного
пространства происходит усиление пародии, что с рецептивной точки зрения дает
палимпсесту возможность крайне продуктивно воздействовать на читателя и
направлять его интерес в нужном русле. В произведениях Т. Пратчетта
контаминация способствует постепенному нарастанию напряжения действия,
подготавливая таким образом читателя к главным событиям романа, которые
реализуются через главную пародийную нарративную интригу. Контаминируются
при этом менее популярные в культуре сказки, что снова свидетельствует об
определенной вспомогательности этого приема по отношении к пародии в
реализации принципа палимпсеста в юмористическом фэнтези. Пратчеттовский
читатель, который уже знаком с нарративным итогом сказочного повествования,
где господствует прецедентная картина мира, внезапно обнаруживает, что он
«обманут» в своих ожиданиях. В свою очередь, неожиданность условий и
нестандартность поведения персонажей деформирует повествование. Развитие
сразу нескольких интриг и совмещение одной картины мира с другой в пределах
одного произведения через обращение к приемам пародии и контаминации
позволяетпалимпсестуреализовыватьсямаксимальноэффективнов
юмористическом фэнтези Т. Пратчетта.
Еще один выделяемый нами тип палимпсеста в юмористическом фэнтези –
это палимпсест на уровне персонажа, которому посвящен третий параграф
«Уровень персонажа». Здесь речь идет о многослойности того или иного образа,
когда в нем проступают черты других, созданных до него. Иными словами, здесь
подразумеваются некие узнаваемые «типажи», присутствующие в фольклоре,
художественной литературе и кино, у которых есть «история», знакомая читателю,
за счет чего сразу создается необходимый фон для развития событий и
определенные читательские ожидания. У Т. Пратчетта, такими персонажами
выступают вампиры и Игори. Применяя принцип палимпсеста к своим
персонажам, Т. Пратчетт использует сложные построения, в основе которых
лежит, «белое знание» о уже существующих в культуре их прототипах.
Немаловажную роль здесь при этом играет обращение к массовой культуре,
представленной, популярной литературой и, не в последнюю очередь, ее
экранизациями. Беря за основу знакомые образы, автор добавляет им новое
измерение,пропуская«клишированность»черезсовременнуюлогику.
Упоминания заслуживает и то, хотя автор и демонстрирует присущую этим клише
непоследовательность, он не уничижает своих героев, а смеется по-доброму, что
свидетельствует о том, что он питает к ним теплые чувства и совсем не так
категоричен, как это можно наблюдать со «стереотипизированными» героями
клишированных сюжетов. Кроме этого, автор дает нам понять, что современное
«искусственное» развитие образов в культуре XX-XXI вв. порой выглядит более
нелепо, чем старые прототипы, что, к тому же, ставит вопрос многослойной
нарративной идентичности.
В четвертом параграфе «Уровень вербализации наррации» мы
демонстрируем, что палимпсест реализуется в юмористическом фэнтези благодаря
сочетаниям разных приемов, таких как эрратив, контаминация, игра слов,
парономасия, синонимия при образовании окказионализмов, литературное
описание киносцен, двусмысленность, макароническая игра, пародия. Все это
стилистическое многоголосие в репрезентации как речи нарратора, так и речи
персонажей создает ярчайшие палимпсестные напластования, которые, к тому же,
иллюстрируют идеи В. Шкловского о единстве приемов стиля и сюжетосложения.
В свою очередь, функционирование палимпсеста на различных уровнях
позволяетюмористическомуфэнтезимаксимальнореализовыватьсвой
коммуникативный потенциал, переосмысляя более ранние произведения и
трансформируя «белое знание» о них. Разные типы палимпсеста дополняют друг
друга, усиливая создаваемый эффект, позволяя через юмор деактуализировать
прошлые смысловые значимости и установить связи между до этого, на первый
взгляд, не связанными текстами. Обращение через палимпсест к разным
источникам, далеко не обязательно литературным, в контексте юмористического
фэнтези дает возможность переоценить культурное наследие и реализовать
современную художественную парадигму, характеризующуюся, в частности,
взаимопроникновением различным видов эстетической деятельности.
Рассмотрение литературы «как ментальной сущности», актуальное для
когнитивного литературоведения 15 , применимо и к модели палимпсеста, ведь
ментальность – это не что иное, как «совокупность представлений, понятий,
мыслительных структур, способ восприятия мира, свойственный группе людей или
отдельному человеку»16. Подобный подход позволяет изучить роль когнитивных
механизмов, лежащих в основе функционирования модели палимпсеста, ведь
любое произведение, как отмечает Е. В. Лозинская – это не просто объект, а
«сложный комплекс, состоящий из текста и процессов, протекающих в сознании
воспринимающего субъекта»17. В добавление к приведенному определению, мы бы
сказали, что речь идет скорее об интерсубъективном эстетическом объекте, 18
воображенном мире, организованным писателем как некой потенциальной
реальности, которая затем актуализируется читателем. Эта идея перекликается с
метафорой «белого знания» Т. Пратчетта, который сам отмечал, что у палимпсеста
есть свои когнитивные механизмы порождения и реализации, о чем мы говорили в
Главе 1. Соответственно, функции палимпсеста мы определили именно в
рецептивном аспекте, позволяющем показать, как палимпсест воспринимается
читателем и воздействует на него, чему и посвящена Глава 3 «Функции
палимпсеста в юмористическом фэнтези Терри Пратчетта». В параграфе 1
«Когнитивные основы порождения и восприятия палимпсеста» мы выделяем
три плана функционирования модели палимпсеста на когнитивном уровне:
непосредственно сам источник, который закрепляется в культуре и становится
узнаваемым, затем представление, «память» о нем как часть интертекстуального
тезауруса читателя, и, наконец, его присутствие в читаемом тексте. Стоит отметить,
15 Лозинская Е.В. Когнитивное литературоведение // Западное литературоведение XX века.
Энциклопедия. М.: Intrada, 2004. С. 182.
16 Ментальность // Гуревич П.С. Психологический словарь. М.: ОЛМА, 2007. С. 365.
17 Лозинская Е. В. Когнитивное литературоведение: авторы, методы, перспективы // Человек:
Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. 2010. № 1. М., 2010. C. 204–205.
18 Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт
философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С.
281–307.
что каждый последующий план накладывается на предыдущий и сам может
состоять из нескольких слоев. Так, бывает невозможно отследить тот самый
первый источник, особенно если прошло много времени, за которое он уже успел
«напитаться» своими вариантами. Чем больше проходит времени, тем сложнее
разглядеть источник, «напластовывающийся» различными интерпретациями,
которые сами основываются на предшествующей им версии, что, в свою очередь,
уже является переосмыслением того, что было ранее. Таким образом, можно
назвать палимпсест подвижной моделью, которая постоянно видоизменяется; это
текст, впитавший в себя отзвуки всех своих предыдущих версий, а также
представлений о нем, и последнее особенно актуально для современной эпохи
массовой культуры, вседоступности информации и знания «из вторых рук».
Соответственно обращение к «белому знанию» источника, а не к источнику
напрямую позволяет читателю переосмыслить способы категоризации опыта и
создать новые связи между идеями, которые до этого казались не связанными. Все
это позволяет говорить как о креативной когнитивной стратегии палимпсеста, так
и о рецептивной когнитивной стратегии, оперирующих, в первую очередь,
художественными концептами, которые включены в ассоциативную сеть
культуры19 и поэтому узнаваемы для читателя.
Параграф 2 «Функционирование палимпсеста на рецептивном уровне»
наглядно иллюстрирует, как использование модели палимпсеста позволяет
достигнуть на рецептивном уровне различных эффектов, которые, накладываясь
друг на друга, помогают читателю шаг за шагом приблизиться к пониманию
авторской интенции. Рецептивный механизм палимпсеста реализуется через
несколько этапов, каждый из которых усиливает воздействие от предыдущего.
Выделению и описанию этих этапов посвящены следующие два подпараграфа
«Удовольствие от узнавания» и «Трансформация «горизонта ожидания».
«Радость узнавания» является первой реакцией читателя, которому удается
опознать «текст в тексте». При этом, чем более известен художественный концепт,
19Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе. Литература и музыка. Н. Новгород: Деком, 2001.
167 с.
тем сильнее воздействие на читателя, как например, с фольклорными
референциями, ведь «радость узнавания» – это всего лишь первый этап
развертывания рецептивной составляющей модели палимпсеста, за которым идет
трансформация ожиданий. Взаимодействие читателя с текстом, в котором за
первичной «радостью узнавания» следует «разрушение» горизонта ожиданий,
являетсякрайнеплодотворным,посколькуспособствует«преодолению
инерционности читательского восприятия», «шаблонизированности сознания», в
результате чего достигается новое понимание, которое «не равно ни одной из
исходных диалогических позиций» и является целью любого понимания20 . Как
отмечали Х. Г. Яусс и В. Изер, именно такая трансформация ожиданий является
признаком литературы высокого качества21. Усвоение чужого опыта превращает
его в собственный, и здесь прослеживается важнейшая роль модели палимпсеста и
в реализации бахтинского «диалога согласия», интерсубъективности эстетического
переживания, возникающего при встрече читателя с текстом 22 . В. Изер также
указывает на то, что подобная трансформация, «отрицание» знакомого является
посредником-медиатором между репрезентацией текста и его рецепцией, позволяя
читателю временно абстрагироваться от реального мира, чтобы ассимилировать
отличную точку зрения, выступая основополагающим элементом в коммуникации
текстов23 .
Проходя через каждый слой палимпсестного текста, читатель шаг за шагом
приближается к пониманию интенции произведения, которая раскрывается перед
ним постепенно. При этом каждый последующий слой усиливает создаваемый
эффект. Иными словами, наслоение текстов позволяет читателю не просто
сравнить произведение с другими, к которым делается отсылка, но изменить свое
20ЛяпушкинаЕ.И. Введение в литературную герменевтику. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского
университета, 2002. C. 70.
21 Holub R. Reception Theory: School of Constance // The Cambridge History of Literary Criticism.
Vol. 8. From Formalism to Post structuralism / ed. by R. Selden. Cambridge University Press, 2008.
P. 333.
22 Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках: опыт
философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С.
281–307.
23 Holub R. Reception Theory: School of Constance // Op. cit. P. 334.
понимание и восприятие этих знакомых произведений, обогащая таким образом
цепь их рецепций. Отсюда следует вывод о том, что восприятие и формирование
литературы взаимозависимы: «эстетическая рецепция художественного текста
может переходить в активную форму производства новых произведений на основе
заданного литературного опыта»24 . При этом уже созданное произведение через
палимпсестное переосмысление более ранних текстов будет задавать новый
горизонт восприятия этих текстов, выдвигая свою проблематику, что могут
использовать последующие произведения. В свою очередь, палимпсестное
переосмыслениепредыдущеголитературногоопытапозволяетсоздавать
качественно новые литературные произведения, за счет чего и происходит
трансформация «горизонта ожидания».
В Заключении сформулированы основные научные итоги исследования.
Палимпсест можно назвать «живой», подвижной моделью, которая постоянно
видоизменяется, впитывая в себя отзвуки всех предыдущих версий, а также
представлений о них. Обращение к модели палимпсеста при интерпретации текста
представляется особенно актуальным для современной эпохи массовой культуры с
ее господством «обработанного» знания и полной доступности информации. В
свою очередь, «подвижность» палимпсеста позволяет переоценить и по-новому
интерпретировать более ранние произведения, на которые делается отсылка, с
позиции изменившихся эстетических установок. Парадигматичность модели
палимпсеста дает читателю новую перспективу и служит важнейшим способом
реализации транстекстуальных смыслов и коммуникативной природы литературы.
24 Фомин К. А. Концепция рецептивной эстетики Ханса Роберта Яусса как принцип
конституирования и динамики литературной традиции // Вестн. Том. гос. ун-та. Философия.
Социология. Политология. 2015. №2 (30). С. 173.
Отдельныеположениядиссертациипредставленывследующих
публикациях автора.
В изданиях, рекомендованных ВАК:
1) Крюкова Е.В. Из истории концепции литературного палимпсеста: теория
«белого знания» и «Б-пространства» у Терри Пратчетта // Новый
филологический вестник. 2020. № 2(53). С. 48-57. DOI: 10.24411/2072-9316-
2020-00030.
2) Крюкова Е.В. Прием контаминации в реализации принципа палимпсеста (на
материалепроизведенийТ.Пратчетта)//ВестникРГГУ.Серия
«Литературоведение. Языкознание. Культурология». 2020. № 2. С. 94–102.
DOI: 10.28995/2686-7249-2020-2-94-102.
3) Крюкова Е.В. К вопросу о рецептивной стороне палимпсеста (на материале
произведений Т. Пратчетта) // Вестник РГГУ. Серия «Литературоведение.
Языкознание. Культурология». 2020. № 9. С. 179–187. DOI: 10.28995/2686-
7249-2020-9-179-187.
В изданиях с индексацией в РИНЦ:
1) Крюкова Е.В. Палимпсест в переводческой перспективе (на материале
произведенийТерриПратчетта)//КосинусПи.МатериалыII
Международной научно-практической конференции в рамках конкурса
переводчиков / Под ред. М. Э. Конурбаева. М.: Макс Пресс, 2018. С. 47–58.
2) Крюкова Е.В. Принцип палимпсеста в переводе художественного текста (на
материале произведений Терри Пратчетта) // Русский язык и культура в
зеркале перевода. М.: Высшая школа перевода МГУ, 2019. № 1. С. 136–145.
3) Крюкова Е.В. Особенности перевода макаронической игры в палимпсестных
текстах // Переводческий дискурс: междисциплинарный подход. Материалы
IV Международной научно-практической конференции КФУ. Симферополь,
2020 . С. 177–182.
Межтекстовое взаимодействие как один из главных факторов
литературного процесса описывалось еще нормативной поэтикой, а затем и
литературоведением посредством целого набора категорий – от известных со
времен античности подражания и соревнования до появившейся в XX в.
интертекстуальности, которая вывела на первый план идею о том, что любой
текст может быть прочитан как продукт трансформации других текстов.
Однако на современном этапе появилась необходимость по-новому
осмыслить механизм реализации межтекстовых связей, с учетом всех достижений
литературной теории и практики, что позволяет сделать, на наш взгляд,
концепция литературного палимпсеста, являющаяся результатом эволюции
взглядов на место текста относительно других текстов, начиная еще с эпохи
античности. И, действительно, античные категории риторического подражания и
состязания, а позднее петрарковская идея порождения «одного из многого» стали
необходимыми этапами развития представлений о межтекстовом взаимодействии.
Однако важнейший виток происходит в XX в., который характеризуется новым
поворотом в литературоведении. На место позитивизма XIX в., почти не
интересовавшегося тем, как «сделан» текст, приходят три школы,
сфокусировавшиеся именно на этой проблеме: немецкоязычная стилистическая
критика, русский формализм и англо-американская новая критика. Начиная с
идей формалистов, затронувших вопрос реактуализации старых моделей,
продолжая учением М. М. Бахтина о диалогизме культур и литературы, в
частности, и далее теорией интертекстуальности, предложенной Ю. Кристевой,
ХХ в. задал важнейшие векторы развития литературоведения, которые помогли
сформировать современный подход к изучению такого сложного явления, как
текст, и его места среди других текстов.
Концепция литературного палимпсеста, выдвинутая Ж. Женеттом в
программной работе «Палимпсесты: литература во второй степени» (1982) как
некая реакция на неоднозначность и даже противоречивость появившихся со
временем трактовок интертекстуальности, призвана, на наш взгляд, более точно
описать процессы взаимодействия текстов на современном этапе развития
литературы. Палимпсест, используемый изначально в источниковедческом
смысле как текст, написанный на пергаменте поверх уже имеющегося текста,
нанесенного, в свою очередь, поверх другого текста и т.д.1, по нашему мнению,
как нельзя лучше описывает происходящее сейчас в культуре и литературе, в
частности.
Последние годы характеризуются устойчивым интересом различных видов
эстетической деятельности к переосмыслению наследия прошлого с точки зрения
современных взглядов и ценностей. Безусловно, осмысление прошлого всегда
имело место как часть развития человеческого общества, однако сейчас процесс
этот приобретает новые формы и проявляет себя во всем разнообразии
культурных практик. Выходящие с заметной регулярностью ремейки известных
фильмов и песен, экранизации различных литературных произведений, целые
книжные серии, «дописывающие» истории сказочных или литературных героев,
прекрасно иллюстрируют идею того, что созданное ранее и существующее сейчас
неразрывно связаны, и даже самые современные тексты (в широком смысле)
эксплуатируют то, что уже было придумано раньше, пополняя его «новой
жизнью».
Нельзя при этом не отметить взаимоприникновение различных видов
эстетической деятельности. Сначала, благодаря развитию технологий и массовой
культуры, литература «проникла» на экран. Сейчас же можно наблюдать
обратный процесс, когда литература стала включать в себя кинотексты или даже
тексты телевизионные. Здесь сразу стоит оговориться, что не любой
Палимпсест // Словарь античности: пер. с нем. / отв. ред. B.И. Кузищин. М.: Прогресс, 1989.
С. 407.
литературный текст попадет на экран телевизора или кинотеатра, как и не любой
фильм будет «увековечен» в литературе. Массовая культура стала огромной
силой в формировании взглядов и вкусов человека и одновременно следствием
выбора аудитории. Остается и закрепляется в сознании то, что запомнилось,
«зацепило», то, что стало частью культуры и сохранилось в ней как
представление, концепт, разделяемый ее носителями. Безусловно, все это требует
описания для литературы, что и призвана сделать, как мы считаем, теория
палимпсеста.
Здесь также стоит добавить, что слово «палимпсест» стало использоваться в
последние годы гораздо чаще, что можно объяснить значимостью данного
понятия для современных реалий. Появляется все больше исследований,
рассматривающих палимпсест применительно к самым разным культурным
практикам, среди которых не только литература, но и архитектура, музыка,
философия, перевод и др. Палимпсесту также посвящен образовательный ролик
TED, набравший почти два миллиона просмотров на платформе Youtube2.
Стоит также добавить, что не случайно теория литературного палимпсеста
оказалась близка к моменту своей концептуализации именно сейчас. Процессы,
происходящие в литературе, накопились в значительной степени и требуют
своего теоретического осмысления и описания в контексте новой неклассической
художественности, когда произведение – это не просто текст, но акт
коммуникации, для которого необходимо воспринимающее, чувствующее
сознание. Палимпсест, прекрасно вписывающийся в эту новую парадигму,
требует комплексного рассмотрения. Здесь нельзя обойтись без анализа
исторических предпосылок формирования теории палимпсеста, обращения к
нарратологии, акцентирующей коммуникативный аспект повествовательного
текста, а также когнитологии, позволяющей описать суть ментальных процессов,
стоящих за реализацией модели палимпсеста.
McCaw N. Who IS Sherlock Holmes? URL: https://www.youtube.com/watch?v=I8992A5oAWM
(accessed 05.04.2021).
Не последнюю роль для исследования имеет использование
юмористического фэнтези в качестве материала. Этот малоизученный корпус
текстов являет собой прекрасную манифестацию принципа палимпсеста в
современной литературе. Т. Пратчетт, фактически сформировавший
юмористическое фэнтези в его нынешнем виде, сознательно обращался к этому
принципу при написании книг, не раз говоря об этом в интервью и эссе, что стало
для нас ценным источником при проведении исследования.
Степень разработанности темы. Несмотря на то, что Ж. Женетт впервые
упоминает палимпсест как принцип прочтения литературы еще в статье «Пруст-
палимпсест», вошедшей в двухтомную монографию «Работы по поэтике.
Фигуры» (1972), более детально эта идея была представлена только в
«Палимпсестах» 1982 г., которые и заложили основы теории литературного
палимпсеста. Рассуждая о литературе «во второй степени», т.е. в первую очередь,
современной литературе, Ж. Женетт отмечает, что она интерпретирует модель,
представленную в романе М. Пруста «В поисках утраченного времени» (1913–
1927), где в качестве слоев выступают всевозможные отсылки к классической
литературе прошлого3. В форме такого палимпсеста М. Пруста Ж. Женетт видит
«характерную черту одновременно письма … , структуры его произведения и его
видения людей и вещей; … ею организованы в одно и то же время пространство
мира и пространство языка»4.
Дальнейшая разработка теории литературного палимпсеста связана, прежде
всего, с отечественным литературоведением. Ю. В. Шатин предпринимает
палимпсестный анализ «Капитанской дочки» А. С. Пушкина (а позже поэмы Вяч.
Иванова «Младенчество»), где в качестве претекста повести рассматривается
анонимный роман «Ложный Петр III, или Жизнь, характер и злодеяния
бунтовщика Емельяна Пугачева» (1809). Ю.В. Шатин делает вывод о том, что
«одним из главных принципов поэтики Пушкина является принцип
Genette G. Palimpsests: Literature in the Second Degree, University of Nebraska Press, 1997. 490 p. Женетт Ж. Фигуры. В 2 т. Т. 1 / пер. с франц. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. С. 262.
ориентированности на тексты других писателей … на совокупность
мотивировок, … сюжетные блоки, на ряд персонажей»5 и т.п., а значит, позволяет
рассуждать о креативном палимпсесте А. С. Пушкина как о «художественном
вымысле иного, более высокого качества»6.
Ценный вклад в развитие концепции внес В. И. Тюпа, рассмотрев понятие
палимпсеста с позиции нарратологии при анализе романа «Доктор Живаго»
Б. Пастернака. Рассуждая о нарративной стратегии «Доктора Живаго», В.И. Тюпа
отмечает тексты жития св. Георгия, а также былин о Егории Храбром как
«концептуально значимую палимпсестную основу» произведения, а также
выделяет палимпсестную семантику имен в романе8. В.И. Тюпа также указывает
на то, что Петербургский мегатекст являет собой «семиотичеcкое образование
палимпсестного характера»9. Особенно важным в этой связи нам кажется вывод о
том, что «Доктор Живаго» является частью палимпсестного ряда
художественного дискурса о художнике, актуализируя новую «рему» присутствия
художника в мире в качестве неотстранимо причастного «доктора»10.
Палимпсесту как одному из организующих принципов поэтики посвящены
также работы других отечественных ученых, среди которых О. А. Проскурин,
С. И. Николаев, О. В. Федунина, А. С. Янушкевич и др. Кроме этого, стало
появляться все больше работ, применяющих теорию палимпсеста к другим
культурным практикам, таким, как перевод, музыка, архитектура и др.
Актуальность исследования обусловлена тем, что палимпсест как принцип
прочтения текста представляется крайне многообещающим интерпретационным
подходом, который позволяет раскрыть механизм реализации межтекстового
Шатин Ю.В. «Капитанская дочка» А.С. Пушкина в русской исторической беллетристике
первой половины XIX века. Новосибирск, 1987. С. 55. Там же. С. 5. Тюпа В.И. Нарративный палимпсест // Поэтика «Доктора Живаго» в нарратологическом
прочтении: коллективная монография / под ред. В. И. Тюпы. М.: Intrada, 2014. С. 273. Там же. С. 281–287. Там же. С. 293. Там же. С. 296–297.
взаимодействия, избегая неоднозначности, свойственной интертекстуальности.
Немаловажным остается и тот факт, что появление массовой культуры, особенно
кинематографа и телевидения, наложило отпечаток на способы трансляции
культурного знания. Литература стала более визуальной, благодаря экранизациям,
и более многослойной, поскольку сама стала переосмысливать тексты не только
литературные, но кинематографические и телевизионные. При этом важнейшая
роль отводится реципиенту, поскольку любое повествование по природе своей
представляется нарративным и всегда направлено на кого-то11. В связи с этим,
теорию палимпсеста мы рассматриваем в контексте нарратологии, что дает
возможность осмыслить произведения в рамках современной художественной
парадигмы, когда литературный процесс демонстрирует черты «творческого
усвоения коммуникативной природы искусства»12.
Актуальность исследования связана и с его научной новизной. Несмотря
на то, что палимпсесту как интерпретаторской тактике посвящается все больше
исследовательских работ, а научный интерес к нему только усиливается, понятие
это еще не до конца терминологически оформлено, а некоторые из аспектов
палимпсеста не изучены вовсе. Так, в нашей работе мы демонстрируем, что
теория палимпсеста формировалась постепенно и является закономерным
результатом развития всей поэтики. При этом метафора многослойности памяти,
как культурной, так и личной человеческой, является важным компонентом
теории палимпсеста и заслуживает концептуального оформления, что мы и
делаем в нашей работе, в частности, с опорой на малоизвестную теорию «белого
знания» и «повествовательной причинности» современного британского писателя
Т. Пратчетта. Органически связанная с метафорой «волшебного котла»
Дж. Р. Р. Толкина, она позволяет нам определить палимпсест как иерархию не
только проступающих друг через друга текстов, будь то разные версии одного
Тюпа В.И. Введение в сравнительную нарратологию / В.И. Тюпа. М.: Intrada, 2016. С. 6. Тюпа В.И. Неклассическая художественность // Поэтика: словарь актуальных терминов и
понятий / гл. науч. ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Изд-во Кулагиной: Intrada, 2008. С. 139.
текста или тексты, пересекающиеся в едином нарративном пространстве, но и
читательских представлений о них, которые многослойны сами по себе.
Кроме этого, мы впервые делаем попытку разработки типологии
палимпсеста. Исходя из того, что палимпсест выступает как принцип организации
нарративной структуры произведения, мы выделяем три уровня его
функционирования: уровень интриги, уровень персонажа и уровень вербализации
наррации. Немаловажной новаторской частью работы является и то, что мы
описываем приемы, которые легли в основу их функционирования в
юмористическом фэнтези.
Поскольку реализация палимпсеста неизбежно связана с коммуникативным
аспектом повествовательного текста, мы также описали роль когнитивных
механизмов, лежащих в его основе, с точки зрения как порождения, так и
восприятия, что делается в литературоведении впервые. Определив функции
палимпсеста в рецептивном аспекте, мы продемонстрировали, как палимпсест
воспринимается читателем и воздействует на него, расширив таким образом
знание о способах реализации коммуникативной природы литературы.
В добавление ко всему сказанному, новым является и материал
исследования – серия юмористического фэнтези Терри Пратчетта «Плоский мир»
(―Discworld‖). Палимпсестность представляется нам неотъемлемой
характеристикой юмористического фэнтези, а значит, позволяет изучить способы
ее реализации с максимальной глубиной. Стоит также отметить, что в работе был
проведен анализ аутентичных англоязычных текстов, что сделало возможным
обойти упрощения или «темные места», неизбежные при обращении к переводам.
Предметом исследования является палимпсест как теоретический концепт,
а его объектом стали типы и функции палимпсеста в юмористическом фэнтези.
Цель диссертационного исследования заключается в выделении и анализе
типов и функций палимпсеста в юмористическом фэнтези Т. Пратчетта, для чего
в диссертационном исследовании решаются следующие задачи:
1) изучить предпосылки формирования теории палимпсеста и развитие
концепции палимпсеста на современном этапе;
2) прояснить значимость теории «белого знания» и «повествовательной
причинности» Т. Пратчетта для теории палимпсеста;
3) определить признаки юмористического фэнтези во взаимосвязи с
палимпсестностью;
4) выделить и подробно охарактеризовать типы палимпсеста в
юмористическом фэнтези и приемы, лежащие в основе их
функционирования;
5) используя достижения когнитологии, описать основы порождения и
восприятия палимпсеста;
6) с учетом проведенного исследования, раскрыть механизм
функционирования палимпсеста на рецептивном уровне.
Материалом исследования являются англоязычные произведения
современного британского писателя Терри Пратчетта из серии «Плоский мир»
(―Discworld‖). При этом особый фокус мы делаем на подцикле о ведьмах, где
принцип палимпсеста проявляет себя наиболее ярко. Таким образом, основным
материалом нашего исследования послужили романы ―Wyrd Sisters‖ («Вещие
сестрички») (1989), ―Witches Abroad‖ («Ведьмы за границей») (1992), ―Lords and
Ladies‖ («Дамы и Господа») (1993), ―Maskerade‖ («Маскарад») (1995) и ―Carpe
Jugulum‖ («Карпе Югулум. Хватай за горло») (1999).
Основными методами исследования являются сравнительный, структурно-
системный, а также методы нарративного, композиционного, интертекстуального,
социокультурного и герменевтического анализа. При исследовании текстов также
используются методики сплошной выборки и группировки материала, анализа
дефиниций и переводческих эквивалентов.
Методологической основой исследования явились труды Ж. Женетта,
Ю. В. Шатина, В.И. Тюпы и др. отечественных ученых в области теории
палимпсеста. Кроме того, мы использовали в работе теорию «белого знания»
Т. Пратчетта. При описании признаков юмористического фэнтези, важных для
теории палимпсеста, мы опирались на работы отечественных и зарубежных
исследователей в этой области, среди которых Ц. Тодоров,
Е. М. Мелетинский, Е. Н. Ковтун, М. А. Штейнман, Дж. Клут, Бр. Аттебери,
К. Мэнлав, Д. Лэнгфорд, Г. Габеркорн и нек. др. При анализе типов палимпсеста и
приемов, лежащих в их основе, мы обращались к работам М. М. Бахтина,
П. Рикѐра, Ю. Н. Тынянова, О. М. Фрейденберг, В. И. Тюпы, В. И. Новикова и др.,
уделяя особое внимание анализу нарративных структур. Выделяя функции
палимпсеста, мы использовали работы рецептивной школы, а именно Х. Г. Яусса,
В. Изера, а также исследования в области когнитологии Дж. Лакоффа,
Р. Д‘Андрейда, П. Стоквелла, Е. В. Лозинской, О. Н. Иванищевой, В. Г. Зусмана и
др.
Теоретическая значимость исследования состоит в разработке целостной
концепции литературного палимпсеста с описанием его типологических
разновидностей и функций, что способствует развитию теоретического знания о
механизме межтекстового взаимодействия. Несмотря на то, что материалом
исследования послужило юмористическое фэнтези, представленную модель
можно применить к широкому кругу произведений.
Научно-практическая значимость результатов исследования заключается
в возможности использовать их при разработке и подготовке лекционных и
семинарских занятий по теории и истории литературы, а также в изучении
современной зарубежной литературы.
На защиту выносятся следующие новые и содержащие элементы новизны
основные положения:
1) Концепция литературного палимпсеста постепенно вырабатывалась на
протяжении всей истории поэтики и берет свое начало еще в категориях
риторического подражания и состязания.
2) Палимпсест представляет собой иерархию не только проступающих друг
через друга текстов, будь то разные версии одного текста или тексты,
пересекающиеся в едином нарративном пространстве, но и читательских
представлений о них, которые многослойны сами по себе. Последние
можно выразить термином «белое знание» Т. Пратчетта по аналогии с
«белым шумом» и могут быть основаны не только на литературных, но и
любых других источниках, представленных в массовой культуре.
3) Представляя собой принцип организации нарративной структуры
произведения, палимпсест реализуется на трех уровнях: уровне интриги,
уровне персонажа и уровне вербализации наррации.
4) Существует три плана функционирования палимпсеста на когнитивном
уровне: непосредственно сам источник, который закрепляется в культуре
и становится узнаваемым, затем представление, «память» о нем как часть
интертекстуального тезауруса читателя, и его присутствие в читаемом
тексте.
5) Кроме креативной когнитивной стратегии палимпсеста, можно говорить
о рецептивной когнитивной стратегии, оперирующей, в первую очередь,
художественными концептами, которые включены в ассоциативную сеть
культуры и поэтому узнаваемы для читателя.
6) Функционирование палимпсеста на рецептивном уровне начинается с
первичной «радости узнавания», за которой следует «разрушение»
горизонта ожиданий, что способствует преодолению
«шаблонизированности» читательского сознания и восприятия, а также
достижению нового понимания текста.
7) Палимпсестность является имманентной характеристикой
юмористического фэнтези.
Что касается структуры работы, то диссертация включает в себя введение,
три главы, заключение, а также список источников и литературы (250 единиц).
Апробация работы состоялась на заседаниях кафедры теоретической и
исторической поэтики Института филологии и истории РГГУ, а также
конференциях, среди которых II Международная научная конференция в рамках
конкурса по устному переводу МГУ ―Cosines Pi 2018‖ (сентябрь 2018 г.), IX
Международная научная конференция МГУ «Русский язык и культура в зеркале
перевода» (апрель 2019 г.), XIV Межвузовская научно-практическая конференция
РГГУ «Перевод – мост между мирами» (май 2019 г.), IV Международная научно-
практическая конференция КФУ «Переводческий дискурс: междисциплинарный
подход» (апрель 2020 г.).
Отдельные положения диссертации представлены в следующих работах
автора.
В изданиях, рекомендованных ВАК:
1) Крюкова Е.В. Из истории концепции литературного палимпсеста: теория
«белого знания» и «Б-пространства» у Терри Пратчетта // Новый
филологический вестник. 2020. № 2(53). С. 48-57. DOI: 10.24411/2072-9316-
2020-00030.
2) Крюкова Е.В. Прием контаминации в реализации принципа палимпсеста (на
материале произведений Т. Пратчетта) // Вестник РГГУ. Серия
«Литературоведение. Языкознание. Культурология». 2020. № 2. С. 94–102.
DOI: 10.28995/2686-7249-2020-2-94-102.
3) Крюкова Е.В. К вопросу о рецептивной стороне палимпсеста (на материале
произведений Т. Пратчетта) // Вестник РГГУ. Серия «Литературоведение.
Языкознание. Культурология». 2020. № 9. С. 179–187. DOI: 10.28995/2686-
7249-2020-9-179-187.
В изданиях с индексацией в РИНЦ:
1) Крюкова Е.В. Палимпсест в переводческой перспективе (на материале
произведений Терри Пратчетта) // Косинус Пи. Материалы II
Международной научно-практической конференции в рамках конкурса
переводчиков / Под ред. М. Э. Конурбаева. М.: Макс Пресс, 2018. С. 47–58.
2) Крюкова Е.В. Принцип палимпсеста в переводе художественного текста (на
материале произведений Терри Пратчетта) // Русский язык и культура в
зеркале перевода. М.: Высшая школа перевода МГУ, 2019. № 1. С. 136–145.
3) Крюкова Е.В. Особенности перевода макаронической игры в
палимпсестных текстах // Переводческий дискурс: междисциплинарный
подход. Материалы IV Международной научно-практической конференции
КФУ. Симферополь, 2020 . С. 177–182.
Помогаем с подготовкой сопроводительных документов
Хочешь уникальную работу?
Больше 3 000 экспертов уже готовы начать работу над твоим проектом!
5 (21 отзыв)
4.2 (13 отзывов)
4.3 (248 отзывов)
4.9 (5 отзывов)
5 (174 отзыва)
5 (22 отзыва)
5 (20 отзывов)
4.7 (96 отзывов)
4.7 (46 отзывов)
