Семейная ссора как лингвокультурный феномен в русской речевой практике) : диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук : 10.02.01

Диссертационное исследование посвящено изучению семейной ссоры на
материале паремий (преимущественно ХIХ в.) как феномена традиционной
культуры и современной живой разговорной и драматургической речи.
Гуманитарное знание рассматривает семью как особую универсалию русской
культуры, уникальный социокультурный феномен, «целый остров духовной
жизни» [Ильин 2012: 127], источник важнейших для народа ценностей как
наиболее фундаментальных характеристик культуры, ментально значимых
представлений, установок, стереотипов, запретов и предписаний. Новая
междисциплинарная наука о семье – фамилистика – рассматривает семейное
бытие как один из основополагающих способов существования человека.
Семья – самое первое общественное объединение в человеческой истории,
первичное лоно человеческой культуры. Семейные отношения принадлежности
появились раньше отношений экономических и государственных. Согласно
«Словарю русской ментальности», семья представляет собой «родственную связь
по свойству или общность по имени предка (фамилия) – в отличие от кровного
родства и близости дружбы» [СРМ 2014 Т. 2: 232]. Собственно русское
представление о семье складывается в ХVI–ХVII вв.: метонимические переносы
значений в слове прошли путь от понимания семьи как ‘жена’ (милая моя
семеюшка) через ‘жена и дети’ (бессемейный – ‘без жены и детей’) – ‘все заодно’,
т.е. ‘единомышленники’ (семейственность) [СРМ 2014 Т. 2: 232–233]. Таким
образом, семья представляет собой малую социальную группу, микроколлектив,
характеризующийся отграниченностью от других коллективов, целокупностью,
органическим единством и внутренними семейными связями. Можно утверждать,
что семантика общности, целостности, замкнутости прослеживается в
таксономических предикатах, включенных в состав разных дефиниций семьи:
семья есть ячейка, союз, общность, «маленькое целое», «целый остров духовной
жизни». Члены семьи связаны, прежде всего, близкородственными отношениями
– родители-дети (возможно, также отношениями дальнего родства).
Онтологическая первичность и аксиологическое первенство семьи ставят ее
выше любых других социальных образований. Именно в семье начинается
социализация личности, т.е. процесс приобретения ею значимых в
социокультурном плане ориентиров сознания и поведения: отрабатываются
механизмы коммуникативного взаимодействия, закладывается и формируется
«отношение человека к жизни и людям, происходит усвоение им основных
нравственных норм» [Крысин 1989: 79]. Семья по праву считается «естественным
источником создания культурной бытовой среды» [Стернин 2002: 149]. Культура
внутрисемейного поведения – кооперативного или деструктивного – в
значительной мере осуществляется под влиянием тех
мировоззренческо-этических установок, которые передаются старшими членами
семьи младшим, формируется «примером старших и авторитетных, процессом
аккультурации, нередко и принуждением» [Верещагин, Костомаров 2005: 35].
В течение всей своей жизни человек остается «живым символом
семейственного духа» [Ильин 2012: 123], который формируется под влиянием
разнообразных сторон жизни, подвергающейся постоянным изменениям.
Современная релятивистская культура, позиционирующая себя в качестве
альтернативы всем формам культуры традиционной, характеризуется подрывом
идеалов семейной жизни, серьезным кризисом семейных ценностей. Приметы
кризиса – сниженный образ «человека семейного», выхолащивание таких понятий,
как материнство, детство, святость брака; утрата высоких образов мужа и жены;
разрыв межпоколенных связей; создание новых семейно-брачных форм;
семейные конфликты.
В современной русистике накоплен немалый опыт описания концептосферы
«семья», представлены разные подходы: системно-структурный, когнитивный,
психолингвистический, социолингвистический, коммуникативно-прагматический,
риторический, этнолингвистический, речежанровый. Предметом описания
становились концепты «семья» (Е. В. Добровольская 2005; Г. А. Гуняшова 2007;
М. В. Матвеева 2007; А. С. Сказко 2005; Н. Н. Рухленко 2005; Е. З. Киреева 2008;
С. Ш. Схаляхова 2008; Ю. В. Железнова 2009; А. С. Трущинская 2009;
О. Ю. Бутто 2010; М. К. Гулканян 2010; Н. Н. Занегина 2011; Е. А. Кострубина
2011; Ани Рахмат 2013 и др.); «родство» (О. Н. Трубачев 1959; Т. П. Ломтев 1964;
Сун Чжилань 2005; «Категория родства в языке и культуре» (2009);
М. М. Лютянская 2009; Т. А. Шайхуллин 2012; и др.); «брак» (С. Ш. Схаляхова
2008; М. В. Михалева 2009 и др.); «дом» (А. В. Медведева 2001; Ли Ли 2006;
Д. Р. Валеева 2010 и др.); семейный язык и семейная коммуникация
(Л. А. Капанадзе 1989; Е. Ю. Кукушкина 1989; Я. Т. Рытникова 1996а, 1996б;
М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова 1999; А. В. Занадворова 2001; К. Ф. Седов
2004; Е. В. Бондаренко 2010; А. Ю. Байкулова 2015 и др.); этнография семейной
повседневности (Ю. В. Эмер 2008; А. Н. Кушкова 2016) и др.
Объектом зарубежной фамилистики является нуклеарная семья как
социальная группа, представленная межличностными отношениями и
межпоколенными связями индивидов (Z. Bauman 2003; E. Beck-Gernsheim 2002;
A. Giddens 2013 и др.). Американские исследователи изучают механизмы
становления семейной идентичности, описывают семейные практики и ритуалы,
опираясь преимущественно на нарративный и автобиографический методы,
методы опроса и интервьюирования (E. W. Jensen, S. A. James, W. T. Boyce,
S. A. Hartnett 1983; P. S. Bolea 1996; J. R. Gillis 1996; E. H. Pleck 2001). В работах
К. Дейли, например, анализируются рассказы респондентов о прошедших
семейных событиях, транслирующие память семейного опыта [См.: K. J. Daly
2001]. Проблемам семейной культуры и выявления паттернов семейной жизни
посвящены труды Д. Жерома, Р. Ларсона и М. Ричардса. С. Волин и Л. Беннет
выявляют функции семейных ритуалов и семейных праздников, стереотипы
семейного взаимодействия [См.: S. J. Wolin, L. A. Bennett 1984; D. Jerrome 1994;
R. Larson, M. H. Richards 1994]. Подчеркивается необходимость изучения
повседневного социально-речевого взаимодействия в семье [См.: D. H. J. Morgan
2013]. Обзор зарубежных источников показывает, что усилия ученых направлены
на выявление новых форм семейной коммуникации в опоре на современные
информационно-коммуникативные технологии.
Степень разработанности проблемы. Семейная конфликтология –
относительно новая область исследования речевого быта семьи. Как
самостоятельное направление конфликтология выделилась в социологии в конце
50-х гг. ХХ в. Феномен конфликта попал и в поле зрения зарубежных лингвистов
(Paul Watzlawick, Janet Helmick Beavin, Don D. Jackson 1967; Gerald R. Miller,
Herbert W. Simons 1974; Brent D. Ruben 1978 и др.).
В России лингвистическое осмысление конфликтов было начато в конце
80-х годов ХХ века [См.: Шкатова 2005]. «Речевая конфликтология – новая и пока
мало исследованная область междисциплинарного знания, которая привлекает
данные и методы философии, психологии, социологии, риторики, культурологии
для изучения речевой стороны многообразных ситуаций нашей жизни, так или
иначе содержащих элемент конфликтности – скрытой или явной, потенциальной
или реализованной» [Дымарский 2008: 3]. Настоящее исследование опирается на
труды теоретического и прикладного характера, посвященные многоаспектному
описанию концепта речевого конфликта.
Социолингвистические аспекты изучения речевого конфликта связаны с
учетом социально-ролевого статуса личности. Ролевые поведенческие конфликты
рассматриваются в работах В. И. Карасика 2002; А. В. Дмитриева 2009;
В. И. Беликова, Л. П. Крысина 2016 и др. Психолингвистические аспекты
изучения конфликтов посвящены выявлению речедеятельностной специфики,
особенностей возникновения и протекания деструктивного взаимодействия, типов
конфликтных языковых личностей (А. А. Леонтьев 1997; В. И. Жельвис 1991;
И. Н. Горелов, К. Ф. Седов 1997 и др.).
Предметом изучения лингвистов становились конфликтогенные языковые и
речевые маркеры (В. Ю. Апресян 2003; А. Т. Анисимова 2004; С. Г. Ильенко 2008;
Н. А. Купина, И. В. Шалина 2008 и др.). Лингвокогнитивные проекции сделали
возможным моделирование конфликтной ситуации в опоре на разнообразные
когнитивные структуры – фрейм, сценарий (В. О. Мулькеева 2005; И. Н. Борисова
2008; О. С. Волкова 2009; С. Р. Дадян 2012 и др.). В рамках этнолингвистики и
теории межкультурной коммуникации рассматривается национально-культурная
специфика речевого конфликта (О. П. Королева 2002; Н. С. Гюрджян 2008;
Ю. В. Вознесенская 2010; Л. А. Махина 2017 и др.).
Речевое конфликтное взаимодействие становится объектом
коммуникативно-прагматических исследований (В. С. Третьякова 2003а, 2003б,
2004; П. А. Рудов 2005; Т. А. Воронцова 2006; Н. А. Белоус 2008;
Н. Н. Кошкарова 2009, 2015 и др.). В рамках данного направления выявляются,
описываются и систематизируются речеповеденческие стратегии и тактики
(Н. В. Муравьева 2002; Т. В. Дубровская 2003; К. Ф. Седов 2003, 2005;
Л. А. Шкатова 2005; О. С. Иссерс 2008, 2016; А. В. Ланских 2008; С. В. Доронина
2009; Д. О. Жучков 2010; Ю. В. Щербинина 2012; З. К. Темиргазина 2017 и др.).
В научное поле речевой конфликтологии попадают проблемы
коммуникативных неудач как источника конфликтов (Е. Ю. Падучева 1982;
Б. Ю. Городецкий, И. М. Кобозева, И. Г. Сабурова 1985; О. П. Ермакова,
Е. А. Земская 1993; Н. И. Пушина, Н. В. Маханькова, Е. А. Широких 2015 и др.);
гендерная составляющая конфликтного поведения (И. В. Коноваленко 2003;
Е. Ю. Гетте 2004; Г. Е. Крейдлин 2005; В. А. Ефремов 2009; И. Е. Жмурин 2013 и
др.); жанровые формы конфликтного речевого взаимодействия (Е. Ю. Шейгал
2000; В. В. Дементьев 2006; В. Е. Ершова 2013; О. Ю. Усачева 2013 и др.) и
многое другое.
Исследуя речевой конфликт, ученые обращаются также к проблемам
оптимизации речевого взаимодействия: способам преодоления конфликта
(Grice H. P. 1975; G. N. Leech 1983; Д. Карнеги 1992; И. А. Стернин 1996;
Е. В. Клюев 1998; Н. И. Формановская 2002; Д. В. Иванова 2010 и др.), формам
интолерантности, обучению толерантному речевому поведению (А. В. Логинов
2005; О. А. Михайлова 2005; А. В. Перцев 2005 и др.).
Лингвоконцептная интерпретация ссоры как разновидности конфликта
делает возможным выявление понятийного, образного и ценностного аспектов
анализа. Фразеологизмы, паремии, афористические высказывания, привлекаемые
в качестве материала исследования, позволяют реконструировать конфликтную
ситуацию, условия ее возникновения (К. М. Тангир 2007; И. В. Горбань 2010;
Е. Ю. Пономарева 2011; Е. Ю. Никтовенко 2015 и др.).
Жанроведческий подход (М. Ю. Федосюк 1993; Т. Г. Рабенко 2013;
Белозерова 2016 и др.) позволяет выявить жанрообразующие признаки ссоры,
рассматриваемой как фатический нериторический речевой жанр, который
«отражает и оформляет в знаковых формах типические ситуации
социально-бытовых конфликтов» [Белозерова 2016: 54].
Деструктивная семейная коммуникация – перспективное направление
речевой конфликтологии. Семейные конфликты становились предметом научного
интереса Е. Ю. Яковлевой (конфликтная ситуация в семейном диалоге) 2000;
В. С. Анохиной (фрейм ссоры) 2009; 2012; И. В. Шалиной (семейные конфликты
на стыке лингвокультур) 2010; Я. А. Волковой (лингвокультурный типаж «злая
свекровь») 2012; А. Н. Байкуловой (речевое общение свекрови и невестки) 2014;
С. А. Кидямкиной (семейные аномалии) 2014; К. В. Ниловой (межпоколенческий
семейный конфликт) 2015 и др. Тем не менее, еще не получили достаточной
разработки в русистике проблемы описания видов семейных ссор, выявления
речеповеденческой специфики носителей той или иной лингвокультуры в
ситуации ссоры, лингвоаксиологические аспекты семейных конфликтов. Нет
работ, в которых предпринята попытка комплексного, многоаспектного анализа
семейной ссоры – этим определяется актуальность нашего исследования.
Объект исследования – семейная ссора как лингвокультурный феномен.
Научная новизна работы заключается в выработке комплексного подхода
к объекту исследования: лингвокогнитивный и речедеятельностный подходы
позволяют рассмотреть семейную ссору как коммуникативное событие, имеющее
целостное содержание и типовое речедеятельностное развитие. Фиксированный
набор определяющих ссору смысловых компонентов (терминалов и слотов)
детализированно описывается на материале русских пословиц и получает
динамическую развертку на материале живого и репродуцированного
драматургами конфликтного диалогического взаимодействия современных
носителей национальной лингвокультуры.
Степень достоверности результатов определяется репрезентативностью
проанализированного речевого материала, использованной методикой анализа,
адекватной целям и рассматриваемому объекту, эвристичностью разработанной
модели анализа; обеспечивается привлечением большого количества научных
источников различного характера (среди них – классические и современные
работы по лингвистике, стилистике русского языка, научные исследования по
проблемам лингвокультурологии, лингвоаксиологии, коммуникативной
прагматики и речевой конфликтологии).
Теоретическая значимость полученных результатов обусловлена
многоаспектным подходом к описанию феномена семейной ссоры. Полученные
результаты вносят вклад в проблемное научное поле речевой конфликтологии и
лингвокультурологии. Наблюдения и выводы позволяют углубить существующие
представления о специфике видов семейной ссоры, речеповеденческих сценариев
ссоры и их преемственности по отношению к традиционной культуре.
Практическая значимость исследования связана с возможностью
использования его результатов в речевой конфликтологии, лингвокультурологии,
фамилистике. Результаты исследования могут применяться в преподавании
курсов и спецкурсов по коммуникативной прагматике, коллоквиалистике,
межкультурной коммуникации, паремиологии, коммуникативных практикумах по
бесконфликтному речевому общению. Результаты также могут быть
использованы на практических занятиях по русскому языку как иностранному.
Указанные выше подходы определяют этапы исследования и
обусловливают специфику его предмета. На I-м этапе предметом исследования
становятся структура и содержательное наполнение событийного фрейма
«семейная ссора», на II-м этапе – тактико-стратегическое содержание речевых
партий участников ссоры, координирующих свои речевые действия в
определенном пространстве и времени и вербализующих ценностное отношение к
событию ссоры.
Цель нашего исследования – лингвокогнитивное и
коммуникативно-прагматическое описание семейной ссоры – определила
необходимость поэтапного решения следующих исследовательских задач:
1) опираясь на идеи когнитивной лингвистики и лингвокультурологии,
охарактеризовать специфику фреймового подхода к анализу коммуникативного
события «семейная ссора»;
2) представить фреймовую структуру (терминалы – содержания слотов)
события;
3) на материале русских паремий провести содержательное наполнение
слотов, выявив специфику супружеской ссоры; ссоры родителей и детей, ссоры
некровных родственников;
4) опираясь на идеи коммуникативной прагматики, охарактеризовать
специфику речедеятельностного подхода к анализу коммуникативного события
«семейная ссора»;
5) отобрать необходимый для анализа текстовой материал;
6) проанализировать семейную ссору в динамическом аспекте;
7) выявить тактико-стратегические линии коммуникативного поведения
участников семейной ссоры; типичные сценарии семейной ссоры.
8) охарактеризовать семейную ссору в лингвоаксиологическом аспекте.
На I-м этапе исследования материалом для анализа послужили пословицы
и поговорки, извлеченные из различных словарей и сборников русских народных
пословиц и поговорок, прямо или опосредованно связанные с ситуацией семейной
ссоры (более 800 единиц). В числе словарей и сборников: «Пословицы русского
народа: в 2-х томах» под ред. В. И. Даля (1897 г.); «Русские народные пословицы,
поговорки, загадки и детский фольклор» под ред. В. П. Аникина (1957 г.);
«Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий
словарь» под ред. Е. М. Верещагина, В. Г. Костомарова (1979 г.); «Словарь
русских пословиц и поговорок» под ред. В. П. Жукова (2000 г.); «Большой
словарь русских поговорок» под ред. В. М. Мокиенко, Т. Г. Никитиной (2007 г.);
«Словарь-тезаурус русских пословиц, поговорок и мелких выражений: более
22000 пословиц, поговорок, молвушек, присловий, приговорок, присказок,
загадок, примет, дразнилок, считалок» под ред. В. И. Зимина (2012 г.) и др. Для
процедуры моделирования фрейма ссоры существенно, что «когнитивные
структуры как прецедентные феномены обладают устойчивым для данной
культуры содержанием» [Полюжин, Венжинович 2009: 629]. Русские пословицы
и поговорки, запечатлевшие коллективную мудрость народа, его ценностную
картину мира, по существу, выступают как кодекс нравственных правил, оценок
бытия, выполняют роль эталонов, стереотипов национально-культурного
мировидения. В них «в сентенционной форме отражены все категории и
установки жизненной философии народа – носителя языка» [Телия 1996: 241].
Функции семьи, статусно-ролевые права и обязанности ее членов, этические
основы семейной коммуникации формировались веками, выкристаллизовывались
в повседневной жизни, национальных обрядах и ритуалах, приобретая
упорядоченность и устойчивость. Соблюдение семейных норм и отклонение от
них, реализация и нарушение ролевых ожиданий, коммуникативный лад и разлад
в семье находят воплощение в паремиях, служащих источником культурно
значимой интерпретации семейной жизни, такой, какая она есть.
На II-м этапе исследования мы обратились к современному речевому
материалу: текстам-разговорам горожан-уральцев, записанным методом
включенного наблюдения (20 диалогов), опубликованным [См.: ЖРУГ 2011] и
неопубликованным. Осознавая, что семейный конфликт – это преимущественно
закрытая от посторонних глаз коммуникация, мы использовали также
драматургические произведения. Предметом анализа драматургического диалога
традиционно становятся речевые характеристики действующих лиц; собственно
языковая структура диалога, обеспечивающая его развитие; соотношение
художественно-типизированной разговорной речи с живой речью данной эпохи и
данного общества; информативно-эстетическая ценность диалога, т.е. роль тех
языковых средств, которые помогают раскрыть идейно-тематический и
сюжетно-композиционный замысел драматурга [См.: Винокур 1977]. Анализируя
речевые партии персонажей, мы опирались на идеи о том, что драматургический
диалог представляет собой художественную типизацию разговорной речи [См.:
Ларин 1974]; что «исходя из примата спонтанной диалогической речи в
антропогенезе, в организации художественных текстов нет ничего, чего не было
бы в спонтанной речи» [Мурзин, Штерн 1991: 161]; что «коммуникативная
деятельность персонажей драматургических произведений определяет
развертывание и развитие художественной действительности» [Каримова 2004: 7].
Учитывалась и естественная сосредоточенность драматурга на
социально-ролевых функциях персонажей-членов семьи, их вербальной
характеризованности, что дало возможность проследить специфику
социально-ролевых отношений участников ссоры. Всего проанализировано 50
репродуцированных текстовых фрагментов, извлеченных из пьес современных
драматургов Я. Пулинович «Земля Эльзы» (2015 г.); И. Синило «Дима любит
таблеточки» (2016 г.); Ю. Тупикиной «Ба» (2016 г.); А. Яблонской «Свидетель»
(2008 г.); Л. Ансельм «Мать и дочь» (2010 г.); И. Васьковской «Уроки сердца»
(2011 г.), «Март» (2013 г.), «Русская смерть» (2013 г.); А. Богачевой «Китайская
бабушка» (2002 г.); А. Богачевой, А. Яблонской «Я много ем, или “манящая
сладость любви”» (2006 г.); В. Красногорова «Сегодня или никогда» (2017 г.).
Указанные пьесы объединяются на содержательно-тематическом основании –
конфликтная семейная коммуникация.
Выбор временного среза и разнородного, на первый взгляд, материала не
случаен. Мы учитывали идею о том, что семья выстраивает свою деятельность «в
соответствии с экспектациями и референциями / временными проекциями из
прошлого в настоящее, из настоящего в прошлое и будущее» [Олянич 2004: 157].
Осмысление семейной ссоры в ее обращенности к прошлому (паремии есть
«застывшие осмысления того или иного концепта, сложившиеся на протяжении
длительного времени» [Пономарева 2011: 132]) и настоящему (живая речь
современников) позволяет увидеть ментально-ценностные разрывы и константы,
сформировать более целостный взгляд на ссору как национально-культурный
феномен.
Национально-ценностная основа идеальных семейных межличностных
отношений – мир, лад, дружба, согласие. Ср.: «Семья для русского человека
всегда была средоточием всей его нравственной и хозяйственной деятельности,
смыслом существования, опорой не только государственности, но и
миропорядка» [Белов 2013: 147]. Ситуация ссоры демонстрирует отношения,
противоположные идеалу: ссора несет несогласие, приводит к разладу, неприязни,
вражде близких. Она представляет собой серьезную размолвку между членами
семейного круга, проявляющуюся в открытом выражении обид, недовольства
друг другом и обычно заканчивающуюся резким охлаждением, временным
прекращением отношений, состоянием разлада между «своими».
Семейная аксиосфера занимает одно из главенствующих мест в структуре
национальной аксиосферы – мира, наполняемого ценностными смыслами
социального бытия, являющимися регуляторами и смысложизненными
ориентирами для человека и общества в целом [См.: Лингвистика и
аксиология…2011; Карасик 1996]. Это особый мир, со своей системой ценностей,
мир, в котором сочетаются индивидуальные и коллективные начала, важнейший
источник критериев оценивания существующего бытия, лежащих в основе
формирования ценностных представлений человека на протяжении всей его жизни.
Семейные ценности и антиценности дают возможность выявить взаимосвязь
нравственных, культурных, традиционных, национальных аспектов поведения
членов семьи.
Описание структуры семейной аксиосферы позволяет поставить вопрос о
выделении субсфер на основании типа семейно-родственных связей и отношений.
В опоре на разные научные подходы исследователи выделяют три
«аксиологических центра» / терминала / микрополя: ролевая ценностность семьи
как таковой, раскрывающая содержание и определяющая виды отношений
родства; отношения между супругами; отношения между родителями и детьми
[См.: Схалякова 2008; Железнова 2009; Рухленко 2005]. Конкретное наполнение
этих субсфер трансформируется в зависимости от исторически обусловленных
изменений в менталитете и социуме. Подсферы – родительство, супружество,
родство классифицируются по субъектам, по элементам связи внутри семьи и по
функциям, выполняемым семьей как институтом. Для нашего исследования эти
положения значимы, поскольку позволяют описать виды семейной ссоры.
Исследование семейной ссоры как лингвокультурного феномена требует
также более пристального внимания к осмыслению того, что противостоит
семейным ценностям: «антинорма представляется такой же равноценной
составляющей картины мира, как и норма, являясь неустранимым элементом
бинарной оппозиции» [Кидямкина 2014: 29]. В аксиологической картине мира той
или иной лингвокультуры могут быть выделены негативные явления: то, что
наиболее неприемлемо, отвергаемо, раздражает или угрожает, что осуждается
обществом и культурой. Антиценности можно также рассматривать как
оборотную сторону ценностей. Так, оборотной стороной любви является
ненависть; мира – вражда, разлад; самопожертвования – себялюбие, эгоизм;
послушания – непослушание, своеволие.
Очерковый взгляд на труды русских мыслителей, писателей, священников,
религиозных философов рубежа веков, посвященные семье и браку – В. С.
Соловьева, В. В. Розанова, М. О. Меньшикова, И. А. Ильина, Л. Н. Толстого, К. Д.
Ушинского, Ф. П. Гааза, арх. Сан-Францисского Иоанна (Шаховского), прот. В. В.
Зеньковского, и др. – позволяет обозначить ряд ценностей, наполняющих
семейную аксиосферу: любовь, уважение, кровное и духовное родство,
внутренняя свобода, вера, совесть, сотрудничество, взаимопомощь, радость,
счастье, семейный очаг. Это лишь некоторые ценностные константы,
составляющие каркас семейной жизни, которые, в свою очередь, восходят к
ценностям рода, родины. Приведем примеры:
(И. А. Ильин): Человек призван строить семейный союз на любви, на вере,
на свободе, научиться в нем первым совестным движениям сердца и подняться
от него к дальнейшим формам человеческого единения – родине и государству;
Научить детей любви родители могут лишь тогда, если они сами в браке умели
любить; К тесному социальному сотрудничеству присоединяется
естественное чувство родственной близости; Всякая семья есть не просто
сожительство, но почти всегда сотрудничество; Социальная сила семьи
кроется в духе солидарности, во взаимной помощи друг другу; (арх.
Сан-Францисский Иоанн Шаховской): Держись, русская женщина, сохранившая
свой благословенный семейный очаг!
К ценностям супружества обычно относят предпочтения людей в
отношении модели брачных отношений, моделей физиологического
(сексуального), полоролевого, экзистенциального, социокультурного,
коммуникативного поведения супругов. Например, описание имени концепта
«жена» дает понимание семейной предназначенности женщины: Жена –
‘женщина, достигшая зрелого возраста, способная рождать детей и тем
продолжать род; спутница мужа, состоящая с ним в браке’ [СРМ 2014 Т.2: 233]. В
субсферу супружества можно включить такие ценности, как брак, жена, муж,
половая любовь, целомудрие, доминирование одного из супругов / равноправие и др.
Например:
(В. В. Розанов) Целомудрие – основа брака, когда два человека могут
смотреть друг на друга и видеть взаимную святыню; Семья начинается с брака
и в нем завязывается; Брак есть поклонение «невидимому свету»; Брак должен
быть освящен таинством венчания; Целомудрие – уважение человека к своему
полу, молчаливое и бережное отношение к нему как к ненарушимо-святому в себе;
(В. С. Соловьев) Любовь, в смысле эротического пафоса, всегда имеет своим
собственным предметом телесность; Половая любовь как интимное,
всестороннее единство двух лиц в идеальном осуществлении своем неразрушима;
(Л. Н. Толстой) Без матерей, подруг, помощниц, утешительниц, любящих в
мужчине все то лучшее, что есть в нем, и незаметным внушением вызывающих и
поддерживающих в нем все это лучшее, – без таких женщин и плохо было бы
жить на свете;
Родительство представляет собой отношение к детям, имеющее
историко-культурную обусловленность. Родители – ‘отец и мать по отношению к
своим детям; основатели или основоположники идей или дела в отношении к ним’
[СРМ 2014 Т.2 : 181]. Человек начинает свою жизнь в такой семье, которую он
сам не создавал. По мнению И. А. Ильина, это семья, «учрежденная его отцом и
матерью, в которую он входит одним рождением. Отец и мать как бы образуют ту
установленную для него судьбу, которая выпадает ему на его жизненную долю, и
эту судьбу он не может ни отклонить, ни изменить» [Ильин 2012: 123].
К ценностям родительства относят предпочтения людей в отношении
моделей репродуктивного, экзистенциального, социокультурного,
коммуникативного поведения с целью рождения и воспитания детей [См.: Кон
1999; Гурко 2008; Безрукова 2016]. Назовем некоторые специфические ценности,
наполняющие эту субсферу: родители, дети (ребенок), родительский долг,
воспитание, забота, социализация, материнство, отцовство, родительский
авторитет, самопожертвование, свобода и др. Например:
(В. Я. Пропп) Материнство – одна из величайших святынь в мировоззрении
народа; Материнство – главное предназначение женщины; Мать несет любовь,
милость и защиту; (Ф. П. Гааз) Цель воспитания должна состоять в том,
чтобы дети приобрели привычку к добру; (Н. Лосский) Материнство есть
интимная связь двух существ, начинающаяся с того, что одно из них живет в
другом как часть тела; (К. Д. Ушинский) Дитя в первые годы свои находится
под исключительным влиянием матери; (И. А. Ильин) Прообраз благого отца;
прообраз чистой матери; Отец и мать представляют собой единый
организующий и властвующий авторитет в семейной жизни; Одно из самых
ответственных и священных призваний человека – быть отцом и матерью;
Родители несут ответственность за рождение детей. Родители должны
привить детям нормы общежительства, навыки общения; Семья как целое
устраивает свою жизнь по частной, собственной инициативе; Ребенок
научается пробивать себе в жизни дорогу при помощи собственной
инициативы. (В. В. Зеньковский) Дети в семье учатся речи, социальному
ориентированию.
Субсфера родства (кровного и некровного) включает совокупность
социальных отношений, основанных на таких факторах, как биологические связи,
брак, правовые нормы и правила, касающиеся усыновления, попечительства и т.п.
[См.: Смелзер 1994]. Родной – ‘близкий по рождению, роду или родине (где
родной край, там и рай), а потому требующий особого внимания, заботы, защиты’
[СРМ 2014 Т.2 : 181]. В сфере родства личность соприкасается с разноплановыми
ценностями. В первую очередь это кровное и некровное родство (брат, сестра,
тетя, дядя, бабушка, дедушка, зять, невестка и др.), род, семейные традиции,
родственные / межпоколенные связи и отношения, ответственность
родственников друг за друга, готовность прийти на помощь, жалость,
сострадание, взаимопонимание и др. Например:
(М. О. Меньшиков) В любви кровной – святая любовь делает всех родными;
(К. Д. Ушинский) Хорошо, когда есть братья и сестры; Семья – это не только
папа, мама, я. Еще – дедушки и бабушки, дяди и тети. И нам нужно возродить
в стране культ вот такой большой семьи, которая связывает всех
родственников. Именно она дает силы для развития; (арх. Сан-Францисский
Иоанн (Шаховской)) Пусть будет… укрепление твоего материнского попечения
о душе ребенка, умножение духовного слова и поучения твоей матери, святой
русской бабушки…; (А.С. Пушкин) «Ты спросишь: «Где мои родные?» – И не
найдешь семьи родной… Родные люди вот какие: мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать И, по обычаю народа, О Рождестве их навещать
Или по почте поздравлять».
Обращается внимание и на антиценности, приводящие к распаду семьи: (В.
В. Розанов) Малейшая тень неуважения расстраивает семью; (Ф. П. Гааз)
Избегайте злословия…оберегайте окружающих от вредных увлечений,
вооружаясь твердо и мужественно против всего низкого и порочащего, не
допускайте близких до злоупотребления вином, до увлечения картами и др.
Выявленным выше ценностным представлениям и установкам, призванным
интегрировать членов «своего круга», противостоят представления и установки
современных носителей национальной лингвокультуры, провоцирующие
конфликты. Они могут свидетельствовать о трансформации в личностном
сознании той или иной ценности, например: Расширенная семья мешает
развиваться и ведет к конфликтам; С рождением детей родители теряют
свободу и личное пространство; С развитием детей приходится отказывать
себе в материальных благах; Дети отнимают много денег, времени и сил,
«мешают добиваться успехов в карьере» [Безрукова 2016:120].
Об оформлении антисемейных тенденций свидетельствуют также
статистические данные. Согласно результатам всероссийского опроса ВЦИОМ,
проведённого в 2014 г. (было опрошено 1600 человек в 132 населенных пунктах в
46 областях, краях и республиках России), большинство наших
соотечественников признают ценность семьи, Другого, например супруга,
ценность семейного очага. Вместе с тем «прорисовываются» и иные взгляды на
семью: некоторые из информантов полагают, что в наши дни предпочтительнее
не связывать себя брачными обязательствами (среди жителей средних городов –
20%, среди 18-24-летних – 17%), поскольку на женатых людей давят семейные
обязанности – необходимость много работать для материального благополучия
семьи. Кроме того, люди опасаются обмана и конфликтов (10%), тревог и
огорчений, связанных с детьми (8%); ограничения личной свободы (18%) и
карьерного роста (10%), а также невозможности сохранить любовь, живя в семье
(3%) [См.:http://www.pravmir.ru/60-rossiyan-sozdaet-semyu-radi-prodolzheniya-roda/
(дата обращения: 20. 08. 15)]. Таким образом, культурно-ценностное измерение
семейной ссоры как аспекта семейного бытия также нуждается в описании.
В работе использовалась группа методов и приемов лингвокогнитивного и
речедеятельностного анализа, приемы лингвокультурологической,
этнографической интерпретации речевого материала, а также общенаучные
методы – описательный, классификационный, статистический.
Апробация работы. Материалы и основные результаты работы
обсуждались на заседаниях кафедры на кафедре русского языка, общего
языкознания и речевой коммуникации Уральского Гуманитарного Института
Уральского федерального университета имени первого Президента России Б.Н.
Ельцина, на заседаниях проблемной группы кафедры. Основные положения
диссертационного исследования были изложены в докладах на международном
научном семинаре «Аксиологические аспекты современных лингвистических